125 кубических метров будущего (часть 5)

Путешественник во времени пытается увидеть будущее. Окончание истории.

Ссылка на первую часть на DTF

Ссылка на вторую часть на DTF

Ссылка на третью часть на DTF

Ссылка на четвертую часть на DTF

Когда-то в нашем городе хотели построить метро, но возвести успели только здание вагоно-ремонтного депо. На всё остальное денег не хватило из-за кризиса, наступившего после распада СССР.

Депо стояло в поле неподалёку от города. За ненужностью здание законсервировали до лучших времён, но эти лучшие времена так и не наступили. И сейчас я стоял возле него и искал взглядом дверь, через которую Профессор водил меня внутрь. Рядом с ремонтным депо находился десятиэтажный пристрой с заколоченными окнами.

Больше вокруг не было ничего – ни других построек, ни нормальных асфальтированных дорог, ни линий электропередач, которые бы снабжали здание электроэнергией. Помня, что свой автомобиль Профессор оставлял неподалёку от входа, я стал искать следы от шин на земле вокруг здания и, в конце концов, нашёл то место, через которое мы попадали внутрь.

Куб, созданный Профессором, находился там же где и всегда. Рядом с ним на полу белели контуры бетонной коробки, точку входа, в которую мы с Профессором обнаружили на карстовом озере. Две длинные белые линии, символизировавшие туннель, упирались в стену. И больше ничего.

Когда Профессор водил меня сюда, дорогу я видеть не мог, так как мои глаза были завязаны. Однако я помню, что мы проходили через несколько помещений, поднимались на лифте и проходили через очень холодную комнату, в которой я дышал морозным воздухом. Наверное, именно в ней Профессор хранил своё оборудование. И я намеревался внимательно изучить здание депо в поисках возможных скрытых помещений, но позже. Сейчас меня заботило кое-что другое.

Подойдя к бетонному кубу, я нажал на кнопку, расположенную на одной из его стен. Дверь отъехала в сторону, и на меня обрушился букет ароматов, основу которого составляли запах немытой плоти и мочи. Господи, Профессор, ты мог бы содержать его в условиях и получше, подумал я. Изнутри донёсся человеческий голос.

– Я совершенно с вами не согласен, – сказал путешественник во времени. – Тот матрос правильно сделал, что протаранил вас кораблём. У него просто не было другого выхода. Ну и что, что вы впервые за тысячи лет смогли покинуть своё логово? Каждый защищается так, как может. А если уж речь идёт о спасении жизни, то тут никакие звания и ранги не имеют значения. Не важно древний ты, или простой матрос. Главное – кто окажется хитрее или сильнее. Впрочем, по тому, как ваши щупальца набухли, я вижу, что моя точка зрения вам...

Тут человек, сидевший в кубе, на мгновение замолчал. А когда он заговорил вновь, его бодрый голос стал жутко усталым.

– Кто здесь?

Человек сидел, прислонившись спиной к стене справа, из-за чего я мог видеть лишь его ноги, попавшие в полосу света на полу. На них было хлопчатобумажное белое трико и кандалы с цепью, другим своим концом крепившейся к металлическому кольцу в стене. Обуви на человеке не было никакой. Даже простых носков Профессор ему не дал.

– Неужели снова галлюцинация? – сказал человек. Он наклонился вперёд, и свет коснулся его измождённого лица. Большие зрачки моментально сузились, превратившись в две крошечные точки, и человек, закрыв глаза руками, снова нырнул в тень. – Ты не галлюцинация, ты настоящий! Что тебе опять нужно?

Я растерялся. У меня были вопросы, однако я понимал, что для начала мне следовало привести этого человека в порядок.

– Я принёс тебе воды, – сказал я и вынул из сумки бутылку минералки. Как только я повернул крышечку, бутылка зашипела, и в воде появились пузырьки. – Вот, я поставлю у двери. Бери и пей. Когда напьёшься, я дам тебе еды.

Даниэль Дефо в «Робинзоне Крузо» писал, что лучший способ приручить животное – заставить его голодать несколько дней, а потом накормить. Не знаю, действует ли тот же способ в отношении людей, однако шанс расположить к себе этого путешественника во времени у меня был.

– На что мне твои вода и еда? – донёсся голос из куба – У меня тут и своих запасов полно.

Человек взял что-то и швырнул. Мою бутылку с минералкой сбила целая упаковка из таких же бутылок. Следом полетела консервная банка с тушёнкой. Она прокатилась по полу между моих ног. Похоже, Профессор позаботился о том, чтобы пленник не голодал в его отсутствие.

– Ладно, тебе от меня ничего не нужно.

– Кто ты такой? – спросил человек. – И где тот – другой?

Цепь зазвенела, когда он встал и, щурясь от яркого света, вышел на середину куба. На плечах у него висел шерстяной плед.

– Погоди-ка, – сказал он, присмотревшись. – Я же тебя знаю – это ты вытащил меня из бетонной коробки, в которой я застрял. Ты ещё хотел мне что-то вколоть и спрашивал про какого-то Петра.

– Да это был я.

– Точно. А потом вы стреляли по мне.

– Стрелял не я.

– Нет, не ты. Это был тот – другой. Он ещё называл себя Профессором, когда задавал мне вопросы. Вопросы... Слишком много вопросов...

Путешественник во времени схватился за голову обеими руками. Плед соскользнул с его плеч и упал на бетонный пол.

– Он тебя пытал что ли?

– Он вкалывал мне какую-то лиловую жидкость, чтобы я говорил правду. Смотри.

Человек показал мне свою правую руку. От внутренней стороны локтевого сустава во все стороны расходились чёрные лапки «паука» из гниющих под кожей вен.

– По несколько уколов в день. Из-за этого одна секунда для меня длилась как час. Вечность я сидел, смотрел на Профессора и не мог пошевелиться, не мог вдохнуть. Мне было больно, страшно, одиноко, но я ничего ему не сказал. Потом он снова колол и снова. Но я ничего ему не сказал. И тебе ничего не скажу.

Он поднял плед и сел на то же самое место на полу, где его лицо скрыла темнота.

– Я не собираюсь тебя колоть и мучить вопросами. Я пришёл, чтобы освободить тебя.

– Так я тебе и поверил. Профессор говорил то же самое, а потом мучил меня иглой. Всё, что тебе нужно – узнать из какого я года. Ты хочешь убить меня парадоксом.

– Мне не нужно спрашивать, из какого ты времени. Я это и так знаю.

– Нет, не знаешь.

– Сейчас 2019 год. А ты из года 2020-го или 2021-го, верно?

Он подался вперёд, и я снова увидел его лицо. На нём было смятение.

– Как ты?.. Мы... Мы из одной эпохи?

– Примерно из одной, да.

– Как ты это понял?

– Дело в языке. Он постоянно меняется – появляются новые слова, обозначающие новые явления, заимствуются слова из иностранных языков, да и просто сама манера общения между людьми меняется. Русский человек из XVIII века не сможет понять русского человека из XXI века. Если бы нас с тобою разделяли тысячи или хотя бы сотни лет, то мы бы не смогли сейчас вот так вот просто говорить друг с другом.

Человек молчал несколько секунд, опустив глаза. Потом сказал:

– Да, ты прав. Но я не стану говорить, из какого именно года я прилетел. Это всё ещё может создать парадокс.

– И не говори. Скажи только одно – при нашей первой встрече ты задал мне семь вопросов. Эти же самые вопросы я сам хотел задать тебе в тот момент. И эти же самые вопросы я слышал от людей, которых встретил в очень далёком будущем. Вопросы эти: «Кто изобрёл твою машину времени? Из какого ты года? Сколько бетонных коробок ты видел? Что ты знаешь об их природе? Удалось ли тебе переместиться в прошлое? Видел ли ты будущее? Что ты видел в будущем?»

– И что же ты хочешь узнать про них?

– Ты сам составил эти вопросы или услышал их от кого-то?

Он мне ответил.

– Так я и думал, – сказал я. – Теперь всё сходится.

Его звали Сергеем. Он сам сказал мне об этом чуть позже. Я в ответ назвал ему своё имя. Мы обменялись рукопожатием, как братья по несчастью. Вечером того же дня я вернулся домой, чтобы собрать вещи, запастись едой и кое-каким инструментом. У меня был план, и для его осуществления нужно было переехать жить в лабораторию Профессора.

К счастью, журналисты быстро потеряли ко мне интерес. Их отвлекло какое-то ЧП, случившееся в нашем городе, так что никто не караулил меня у подъезда, никто не спрашивал, куда я уезжал, и никто не сидел у меня на хвосте.

Когда я вернулся в лабораторию следующим утром, Сергей снова разговаривал сам с собой. Я мог слышать его, так как, уходя прошлым вечером, не стал нажимать на кнопку и закрывать ему дверь.

– Вы, кстати, могли бы передать своему другу, что нападать на жителей той деревни было чудовищным преступлением? – услышал я голос своего коллеги, когда вошёл в пустое депо.

– То, что он был невидим для простых смертных, лишь усугубляет его вину.

– Я принёс болторез, – сказал я, появившись в дверном проёме куба.

– И брат его не лучше – ворвался в библиотеку университета, пытался выкрасть уникальное издание...

– Эй! – постучал я болторезом по стене. – Ты со мной вообще?

Сергей посмотрел на меня и стал моргать.

– Ох, снова какая-то чушь. – Его голос сделался усталым. – Болторез? То есть ты на самом деле освободишь меня?

– Да, я сдержу своё обещание. Но и ты должен будешь сдержать своё.

– Сказал же, что это не от меня зависит. Я построю тебе машину времени, если будут керплондеры. Без них – нет.

– Уверен, где-нибудь в этом здании у Профессора припрятана парочка. Но ты должен всё-таки объяснить мне, что такое керплондеры.

Он задумался.

– Ну... керплондеры это керплондеры.

Я вздохнул.

С помощью болтореза, я освободил Сергея от цепи.

– Ты же понимаешь, что покидать это депо тебе нельзя?

– Да-да, где-то там за стенами бродит более ранняя версия меня и я совсем не горю желанием столкнуться с собой из прошлого и создать парадокс.

– Есть ещё одно важное условие, и тебе придётся выполнить его, хочешь ты или нет.

– Слишком много условий для человека, который уже не прикован цепью к бетонному кубу.

– Ты сам поймёшь, что деваться некуда, как только я объясню.

Он вздохнул. Я продолжил.

– Рано или поздно тебе придётся вернуться в ту бетонную коробку в будущем, из которой я тебя освободил.

– Ни за что! – он резко встал.

– Тебе придётся вернуться туда и умереть.

– Нет.

– Поверь, другого выхода нет. Я был в будущем и видел твоё высохшее тело. Если ты не вернёшься туда...

– Я не вернусь туда!

– ...случится парадокс.

– ...

– Если ты не вернёшься в бетонную коробку и не умрёшь там, то я не найду твоё тело и не вытащу тебя из неё и всего вот этого, – я обвёл руками огромное пустое помещение депо, – не случится. Тебе придётся это сделать. Утешься лишь тем, что я не знаю точно, в каком возрасте ты умер. Профессор пытался вычислить это. Он просил меня отрезать у твоего тела палец, но я отрезал лишь волосы. Разброс по годам получился слишком большим. Поэтому ты сам можешь решить, когда это случится – через неделю, через месяц или через десять лет.

Его ноздри раздувались, а желваки играли. Он явно хотел ударить меня.

– Ещё что-то, что я должен буду сделать? – спросил он.

– Да.

Сергей закатил глаза.

– Перед смертью ты должен будешь написать на стене следующее послание для меня: «Они не дадут нам увидеть будущее».

– Как-как?

Мне показалось, что я произнёс это достаточно чётко. Видимо, он не расслышал из-за волнения. Я повторил:

– Напишешь: «Они не дадут нам увидеть будущее».

Его лицо вдруг просияло. В глазах, ещё секунду назад полных отчаяния, внезапно появилась радость. Губы растянулись в улыбке.

– Что случилось? – спросил я.

– Ничего не случилось.

– Но почему ты улыбаешься?

– Потому что ты ошибся и мне не придётся умирать в бетонной коробке.

Видя моё недоумение, он объяснил.

– Испытывая свою машину времени, я скоро понял, что люди будущего не пустят меня к себе и всё, чем мне придётся довольствоваться – бетонные комнаты без окон и дверей, о существовании которых не знает никто, кроме меня и ещё одного человека – того, кто помог мне создать машину времени. Тогда я просто отправился в одну из них – ту, точка входа в которую находилась в моей лаборатории, и написал на стене послание для самого себя – напоминание о том, что хватит жить мыслями о будущем и пора бы жить настоящим.

– Я не понимаю...

– Сейчас поймёшь. Оставив эту надпись, я вернулся в своё время и стал думать, как мне разбогатеть при помощи машины времени, которая максимум на что способна – сделать так, что никто уже никогда тебя не найдёт, если отправиться туда без возвратной панели. И мне не пришло в голову ничего лучше чем...

– О боже, только не говори, что...

– ...чем помогать одним не очень хорошим людям избавляться от тел мертвецов.

– ...ты прятал там трупы.

– Да! Они изредка приезжали ко мне с чемоданом наличных и телом, завёрнутым в чёрный пакет. Они думали, что я пользуюсь кислотой и ножовкой, а на самом деле я отправлял их мёртвых жертв на тысячи лет в будущее.

Я вдруг пожалел, что освободил его. Этот парень был тем ещё психом.

– В будущем ты видел не мой труп. И уверяю тебя, если бы ты прыгнул в ещё более далёкое будущее, то обнаружил бы там целую гору тел.

Меня стало мутить.

– Правда, долго это продолжаться не могло, – продолжал Сергей. – Однажды эти нехорошие люди решили избавиться и от меня. Когда ко мне пришёл человек без денег и без тела, но с оружием, я сразу всё понял и сбежал в будущее. Я хотел отсидеться там пару часов, а потом вернуться, но, вот незадача, как последний дурак забыл надеть возвратную панель. – Он хлопнул себя по лбу. – Надеюсь, ты понимаешь, почему мне не надо возвращаться в бетонную коробку?

– Понимаю, – мрачно сказал я. Один отправляет в будущее ящик динамита, другой шлёт туда трупы... Почему всякий, кто может сделать машину времени, в итоге оказывается конченым психом?

– И что же ты будешь делать со своей жизнью теперь? – спросил я.

– Буду жить отшельником несколько лет вдали от цивилизации, пока не наступит тот день, когда убийца пришёл за мной. После этого моя версия из прошлого, то есть из твоего настоящего, улетит в бетонную коробку, а я займу его место, то есть своё и буду жить дальше.

Идеальный план. Кажется, и придраться не к чему.

– Но, разумеется, без помощи человека из этой эпохи, то есть без твоей помощи, я не смогу здесь обжиться. Кому-то придётся носить мне еду. Поэтому я помогу тебе осуществить то, что ты задумал. А ты в ответ поможешь мне. – Он протянул руку. Я нехотя пожал её, стараясь не выдавать отвращения, которое теперь испытывал к этому человеку. – А теперь перейдём к главному – попробуем найти в этом здании место, где твой Профессор хранит керплондеры.

У нас ушло четыре часа на то, чтобы осмотреть всё здание. Большую часть этого времени мы бродили не по закуткам депо, а по десятиэтажному пристрою, который представлял собой настоящий лабиринт из лестниц и комнат, запертых на ключ. Несмотря на то, что депо не было закончено и не использовалось, электричество в него всё равно каким-то образом подавалось, благодаря чему мы могли ездить на лифте.

– Ты знал об этом месте? – спросил я, когда мы с помощью лома пытались взломать очередную дверь.

– О депо? Только общие вещи – когда-то в городе хотели построить метро, но потом закончились деньги…

– А сам здесь бывал раньше?

– Нет.

– Как думаешь, почему в это место до сих пор подаётся электричество?

– Не думаю, что оно подаётся с электростанции. Скорее уж тут дело в керплондерах. При правильном использовании они дают немыслимое количество электроэнергии.

Я навалился на лом, и дверь ответила треском. Внутри не было ничего, только голые стены, пол и потолок, с которого на чёрном проводе свисала одинокая лампочка.

Перекусив консервами, мы продолжили исследовать вотчину Профессора и через некоторое время наткнулись на бронированную дверь, покрытую льдом. Она была спрятана от посторонних глаз за огромным листом фанеры на девятом этаже.

– Морозильная камера, – сказал я. – Где-то тут у неё должна быть другая дверь.

– Почему ты так решил?

– Когда мы с Профессором тащили тебя в куб, то проходили через помещение, в котором было очень холодно. Керплондерам нужен холод?

– Напротив, от холода они скукоживаются и умирают.

– Умирают?! Они живые что ли?

– Не совсем. Но если где-то керплондеры и будут храниться, то точно не здесь.

– А здесь тогда что у Профессора? – Я взялся за массивную ручку, больше напоминавшую рычаг, и тут же пожелал об этом. Она была сделана из металла и моя ладонь просто примёрзла к ней. – Ах, ты ж, тварь!..

Сидя посреди «ангара» у бетонного куба, я ждал, когда Сергей закончит перевязывать мне руку. Несколько лоскутков кожи с ладони остались на заледеневшей ручке двери.

– Думать головой всё-таки надо хоть немного, – с укором сказал он мне. – Неужели на уроках физики в школе вам не объясняли ничего про удельную теплоёмкость металла?

– Объясняли что-то, да только я не силён в точных науках.

– А в каких науках ты силён? – Он разрезал кончик бинта и использовал два получившихся хвостика, чтобы сделать узел.

– На самом деле ни в каких. В университете я изучаю журналистику.

– Погоди, ты… гуманитарий?

– В точку.

Он вдруг отсел от меня, как от прокажённого.

– Зачем Профессор тогда нанял тебя?

– Лучше у него спросить, но я подозреваю, что Профессор просто боялся, как бы более сообразительный ассистент не украл у него изобретение.

– А как же тот парень, который работал у него ассистентом до тебя?

– Пётр? Ну, он был технарем – учился в Физико-технологическом институте, пока не пропал без вести в одной из бетонных коробок.

В «ангаре» как-то сразу стало тихо. Сергей смотрел на меня, я смотрел на Сергея и оба мы, похоже, думали об одном и том же. Профессор лгал всё это время. Пётр Седельников не пропадал, Профессор просто избавился от него, когда тот начал понимать, как работает машина времени – запер его в одной из бетонных коробок в далёком будущем.

– Как выглядели те люди, которые пришли убивать тебя? – спросил я у Сергея.

– Он был всего один. Видимо, какой-то новичок, которого они прислали за мной.

– А лицо?

– Лица я не видел.

И снова в моей голове концы сошлись с концами, а всё произошедшее в настоящем и будущем обрело смысл.

– Ты как-то странно смотришь на меня, – сказал Сергей.

– Извини, просто задумался.

Мы продолжали обыскивать здание, пока я не сообразил, что в депо, где должны стоять вагоны, слишком уж ровный пол. Где же смотровые канавы, в которые могли бы спускаться работники, чтобы оказаться под поездами?

Я постучал кулаком левой руки по полу. Потом встал и, громко топая, прошёл помещение депо от стены к стене. В некоторых местах звук моих шагов будто резонировал в полости, спрятанной под полом.

– Профессор чем-то накрыл смотровые канавы, – сказал я.

С помощью ножа и лома мы вскрыли пол. Из образовавшейся дыры стал подниматься жар и запах аммиака. Прикрыв нос и рот платком, я спрыгнул в неё. Длинный низкий коридор смотровой канавы был покрыт яркими оранжевыми лампами, какие обычно используют для согревания цыплят. Пол ямы во всю ширину покрывали чёрно-лиловые маленькие кристаллы чего-то по ощупи похожего на соль.

В ней, в соли, было организовано некое подобие грядок со странными овощами. Даже при всём желании я не смог бы корректно описать, как они выглядели. Каждый «овощ» представлял собой альянс очень разных вещей. Они одновременно походили и на пчелиные соты, и на морские губки, и на вывернутую наизнанку миниатюрную копию авиационного двигателя с щупальцами и чёрными толстыми волосками, как на шкуре слона.

– Ага, вот где керплондеры, – услышал я голос Сергея позади себя. Он просунул голову в дыру. – И парочка из них, я вижу, уже почти созрела.

– Тебе не стоит этого делать, – сказал Сергей во время обеда.

Сидя на полу, мы выскребали ложками содержимое двух консервных банок – сайру и говядину. Я понял, о чём он говорит, поэтому не стал отвечать. Вместо этого я взял из пакета кусок белого хлеба, обмакнул его в рыбный бульон на дне банки и отправил в рот.

– Серьёзно, – продолжал Сергей. – Не стоит лететь в будущее, если ты гуманитарий.

– Я уже летал туда и не раз. Ничего дурного не случилось.

– Это было просто везение. Не испытывай судьбу снова – нечего тебе там делать.

– Боишься, что если я там застряну, то некому будет приносить тебе еду?

– Боюсь. Ты ведь даже не понимаешь, что такое Форфаркс и как с его помощью мы попадаем в будущее.

– Так объясни мне, если ты понимаешь.

Он задумался.

– Не могу. Я тоже не очень понимаю, что это такое. Вернее, я понимаю, но лишь отчасти. И посмотри, к чему это привело – я застрял в бетонной коробке и мог провести там тысячи лет, если бы ты меня не спас.

Я посмотрел на него, заломив правую бровь.

– Да-да, тысячи лет, – повторил Сергей, заметив вопрос в моём взгляде. – Бетонные коробки сделаны не из бетона. И у них есть одно крайне интересное свойство.

– Какое?

– Они сохраняют тебе жизнь. Пока ты в одной из них, все физиологические процессы в твоём организме будто ставятся на паузу. Ты худеешь от голода, но лишь до определённого уровня. Там невозможно умереть, но там легко сойти с ума от скуки. Не иди туда, не надо.

– Не могу. Есть вопросы, на которые я должен получить ответы. Не дожидаясь, пока он спросит, я вынул из кармана сложенный листок бумаги и развернул его на полу.

– Это карта? – спросил Сергей.

– Да. Тут нарисованы все точки входа, из которых я прыгал в будущее.

На распечатанной карте красным фломастером были нарисованы 11 крестиков – ровно по количеству бетонных коробок, которые я видел в будущем. Один из крестиков находился в центре синего пятнышка, обозначавшего карстовое озеро. Если бы я провёл карандашом от одного крестика до другого, то получился бы круг, с длиной окружности около 100 километров.

– И что всё это значит? – спросил Сергей.

Указательным пальцем я дотронулся до карстового озера на карте.

– Вот это место порождает больше всего вопросов. Ты сказал Профессору, что там мы увидим кое-что интересное.

– Да, там была неглубокая выемка в стене, когда я попал туда.

– Насколько неглубокая?

Он пожал плечами.

– Около десяти сантиметров, наверное.

– В тот момент, когда я попал в эту бетонную коробку, глубина ниши составляла около двух метров. Это уже был туннель. И каждую тысячу лет он становился всё длиннее и длиннее.

Я медленно провёл пальцем от карстового озера к точке в центре круга, образованного красными крестиками на карте.

– Кто-то в будущем роет этот туннель, чтобы попасть сюда. – Я постучал пальцем по центру круга. – И я почти уверен, что если бы они рыли в противоположную сторону, то уже давно оказались бы на свободе и увидели мир будущего, потому что не может быть у бетонных коробок настолько толстых стен.

– Хочешь сказать, что бетонные коробки это на самом деле полости в гигантском монолитном цилиндре?

– Это моя гипотеза. Она может быть ошибочной, но ты только посмотри на карту – почему все эти бетонные коробки расположены по кругу? И ведь тут я изобразил лишь те, в которых сам побывал. А их тысячи.

Сергей взял карту и присмотрелся к ней.

– То есть, – продолжил я, – если бы люди в будущем рыли стену, повернувшись на 90 градусов влево или вправо от существующего туннеля, то они объединили бы все бетонные коробки в одно кольцеобразное помещение. Но они роют в том направлении, которое приведёт их к центру бетонного цилиндра.

– А что там в центре?

– Я не знаю, что там будет в будущем. Знаю лишь, что там находится в настоящем.

– И?

Я развернулся и указал рукой на бетонный куб, стоявший в ангаре.

– В будущем туннель приведёт тех, кто его роет, внутрь куба, построенного Профессором, если конечно этот куб доживёт до тех времён.

Сергей положил карту и усмехнулся.

– Знаешь, я был не прав. Пусть ты и гуманитарий, но соображаешь неплохо. Лети в будущее. А потом возвращайся назад и расскажи мне, кто роет этот туннель и зачем.

– Я уже знаю кто. Осталось только получить ответ на вопрос: «Зачем?».

Следующие несколько месяцев были настоящей рутиной. С помощью инструментов Профессора Сергей пытался по памяти собрать машину времени, а я помогал ему тем, что подавал нужные детали и приносил еду. Домой я ездил только когда хотел помыться и напомнить родным, что я ещё жив. В остальное же время я жил в недостроенном депо.

Несколько раз я пытался с помощью лома открыть заледеневшую металлическую дверь, но всё тщетно. Ещё я потратил несколько дней, на то, чтобы простучать стены и попробовать найти какой-нибудь другой тайник Профессора. Но это тоже ни к чему не привело. И пока мой коллега день и ночь был занят сборкой аппарата, пробивающего дыру в Форфарксе, я откровенно скучал.

Из-за этого однажды я даже добрался до ящика с книгами Профессора, который мы нашли в одной из запертых комнат. Правда, была там лишь одна фантастика, причём вся о путешествиях во времени. Там лежали как классические произведения, вроде «Машины времени» Герберта Уэллса, так и современные, вроде «Жены путешественника во времени» Одри Ниффенеггер.

Я стал читать эти книги одну за другой и вскоре нашел на самом дне ящика толстую тетрадь в чёрной обложке, все страницы которой были исписаны синей ручкой. На первых страницах почерк был размашистый, но на следующих буквы становились меньше, а сам почерк аккуратней, будто писал уже не ребёнок, который только что ручку в руки взял, а зрелый человек, научившийся аккуратности и экономии во всём.

С первых же страниц я понял, что это дневник Профессора. Я начал жадно читать его в поисках ответов на свои вопросы. И я их получил. Но вопросов после этого у меня стало ещё больше.

Зима закончилась, а за нею прошла и весна. Наступило лето. Сергей закончил машину времени, так что я взял в аренду легковой автомобиль и повёз её, вместе с Сергеем, к карстовому озеру.

Почти всю дорогу он лежал на заднем сидении, так как боялся, что если кто-нибудь и проезжавших мимо автомобилистов заметит его, то случится парадокс. Напротив, в те моменты, когда мы были на дороге одни, Сергей открывал окно и высовывался в него, словно собака, которая дорвалась до свежего воздуха.

Затем мы бросили машину у кромки леса и пошли, нагруженные аппаратурой, сквозь тайгу к карстовому озеру. У воды мы надули два плота и добрались на них до центра озера. Всё, как тогда в первый раз, но вместо Профессора кнопку нажимал Сергей.

– Ты готов? – спросил он. Я кивнул, и в следующее мгновение время стало замедляться, а вся кровь в теле загустела. Потоки энергии понесли меня в будущее.

Пока мы ехали на машине к карстовому озеру, я снова и снова прокручивал в голове несколько отрывков из дневника Профессора. Они не давали мне покоя, ведь я хотел отправиться в будущее, в том числе и для того, чтобы понять их смысл. Часть записей была сделана до того, как я стал работать на Профессора, а часть после:

«Из-за уколов у меня начались провалы в памяти. Вероятно, они вызваны конфликтом между информацией, поступившей в медленный мозг, и информацией, обработанной быстрым мозгом. Поэтому всё, что я ещё помню, и что имеет значение, я буду записывать в этот дневник. Насколько я понимаю, там, откуда он прибыл, люди уже давно отказались от самой концепции письменности, поэтому прятать дневник не имеет смысла. Даже если он найдёт его, то понять предназначение не сможет.

ЭТО случилось, когда я в 574 раз обошёл всё помещение депо, двигаясь, то по часовой стрелке, то против неё. Яркая вспышка света и порывистый ветер сообщили мне о его прибытии…

Нет. Так я только запутаюсь. Лучше начну с самого начала.

Меня зовут Иван Иванов. Мне 24 года. Моё образование ограничивается девятью классами школы. В армии я не служил из-за того, что кто-то в военкомате потерял моё дело. В университете не учился, так как не имел ни желания, ни склонности к наукам какого-либо рода.

За неимением перспектив и планов на жизнь, я устроился сторожем в недостроенное здание депо метрополитена – смотреть, чтобы его окончательно на металлолом не растащили. Человек, оформлявший меня, ни разу не поднял глаз от бумаг, чтобы посмотреть на моё лицо, а когда записывал фамилию, то ли нарочно, то ли случайно допустил две опечатки в моей фамилии. Так они взяли на работу Ивана Жданова, а не Ивана Иванова, а я понял, что всё это формальность и городским властям глубоко плевать на судьбу недостроенного вагоно-ремонтного депо и, в общем-то, без разницы будет его кто-то охранять или же нет.

Заняться на работе было нечем. При этом я не любил читать книги, а на смартфон денег у меня не хватало. Предоставленный сам себе, я часами занимался одним и тем же бессмысленным занятием – ходил по гигантскому помещению вагоно-ремонтного депо против часовой стрелки, наматывая круги. А когда у меня начинала кружиться голова, я разворачивался и шёл уже по часовой стрелке. Единственное, чего я ждал – момента, когда устану настолько, чтобы можно было уснуть. И вот, однажды, когда я 574 раза обошёл помещение, двигаясь то по часовой стрелке, то против неё, в центре гигантского пустого помещения будто что-то взорвалось.

Меня ослепило яркой вспышкой и сбило с ног шквалистым ветром. Когда я поднялся, то увидел странное создание, сделанное из металла. Не сразу я понял, что это был человек в доспехах, почти как у средневековых рыцарей – со шлемом, с забралом, поножами, наручами и кирасой. В сочленениях лат блестела, подобно рыбьей чешуе, металлическая кольчуга. Человек не представился мне. Он не рассказал, как здесь появился и вообще ничего не сказал. Громыхая металлом, он обошёл всё помещение и, обнаружив дверь, вышел на улицу – в ночь.

От природы я был не слишком любопытен, а потому не последовал за ним. Я понимал, что это точно не воришка, пришедший за металлоломом, но узнавать, кто это был на самом деле, я не хотел. Появился непонятно откуда и ушёл? Ну и пусть уходит!

Однако в этой ситуации от меня на самом деле мало что зависело. Через несколько часов, когда я уже готовился отойти ко сну, ночной гость вернулся и, громыхая железом, подошёл ко мне. У меня был фонарик, тяжёлый и относительно прочный, но бить им по доспехам – только портить казённое имущество. Поэтому я ничего не предпринял, а просто стал ждать.

Чего я стал ждать? Сейчас уже и не знаю точно, но, кажется, лёгкой и безболезненной смерти. Нечто потустороннее, закованное в толстую броню прибывает непонятно откуда и подходит к тебе – какого исхода вообще можно ожидать в таком случае?

Но убивать меня ночной гость не стал. Он поднял забрало и заговорил со мной. Его речь походила на скрип иглы по грампластинке. Ни предложений, ни слов, ни букв я не услышал.

– Чё? – спросил я, одновременно сжав рукоять фонарика покрепче, чтобы обрушить его, как дубинку на ставшее беззащитным лицо незнакомца.

Тот снова что-то сказал. На этот раз его речь была похожа на скрип оконного стекла, по которому проводят влажным пальцем, но гаже, гораздо гаже.

– Чё? – снова сказал я, теперь уже громче, будто бы это могло хоть чем-нибудь помочь. Тут только я заметил, что лицо у незнакомца какое-то странное – огромный лоб почти без бровей переходил в два больших и влажных глаза. Ниже размещался тонкий, словно лезвие ножа, нос с крохотными дырками ноздрей. А ещё ниже находилась крошечная челюсть, украшенная губами, сотканными из наслоений тонкой кожи.

При разговоре незнакомец не раскрывал рта – он лишь сдавливал определённые участки своих губ, высвобождая из складок пузырьки воздуха, которые лопались и скрипели. Вот тут я уже испугался и попятился назад, выставив перед собой фонарик, словно копьё.

– Что ты за тварь такая? – спросил я.

Тут можно было бы ещё долго описывать, как всю первую ночь я бегал по зданию депо от этого рыцаря со страшным лицом. Закончилось всё тем, что он поймал меня, связал и вколол мне какую-то лиловую жидкость, о предназначении которой я в тот момент ещё не догадывался.

Эффект не заставил себя ждать – время замедлилось и речь ночного гостя, полная скрипов, стала обретать очертания слов и предложений. Нет, русский язык не был его родным, как я теперь понимаю. Тот язык, на котором он изъяснялся с рождения, вообще не походил ни на один из ныне существующих. И не найдётся в нашем мире лингвиста, который смог бы понять ту скрипучую тарабарщину, которой в совершенстве владел этот бронированный человек и все ему подобные.

Но! Он явно знал несколько слов из русского языка и пытался говорить на нём со мною. Учитывая, что представлял собою его речевой аппарат, походило это на потуги нильского крокодила щёлканьем пасти выдать нечто похожее на один из японских диалектов – раза с десятого, может и поймёшь, что слово «фскрррррррррррииииииииффгскршееееееет!» это на самом деле попытка произнести слово «Привет!». Однако та лиловая жидкость, которую он мне вколол, сильно упрощала дело, ведь на самом деле она не замедляла время, а ускоряла работу моего мозга. В дальнейшем, всякий раз, когда он хотел заговорить со мной, он первым делом вкалывал мне лиловую жидкость.

Как я теперь понимаю, различия в языках и строении речевого аппарата были не единственным барьером между нами. Этот человек мыслил в тысячи раз быстрее меня и чтобы мы могли общаться на равных, он делал мне уколы лиловой жидкости – Эрвильксора, как я узнал позднее. Не могу не отметить довольно интересного эффекта, который вызвало это вещество – оно как-то повлияло на мой мозг. С каждым разом мне требовалась всё меньшая порция, чтобы оставаться в состоянии ускоренного мышления.

Через некоторое время я обнаружил в себе способности к точным наукам, которых раньше у меня не было, и мог проводить очень сложные математические вычисления за считанные секунды, даже не прибегая к помощи калькулятора. А книги, даже самые сложные и объёмные научные труды, я вообще прочитывал и впитывал меньше чем за час. У меня не было никакого высшего образования, но теперь по уровню интеллекта со мной не мог сравниться ни один профессор, ни один академик из тех, что населяли все эти альма-матеры.

Но я отвлёкся. Когда ночной гость понял, что я могу мыслить с ним на равных, он снял броню. Под доспехами у него оказалось тонкое костлявое тело с объёмными ягодицами, на которых он в любой момент мог расположиться даже на самой твёрдой и неудобной поверхности. По желанию ночного гостя ягодицы становились меньше за счёт распределения жировых отложений по другим частям тела. Именно так он смог утрамбовать свой большой зад в доспехи, например. Как я понял, там, откуда прибыл этот человек, люди чаще сидели, чем ходили, и порой забывали поесть, поэтому такой мягкий мешок чуть пониже спины, который одновременно был и креслом, которое всегда с тобой, и запасом еды, как горб верблюда, был просто жизненно необходим представителям его вида.

Он попросил меня помочь ему разобраться в том, что представляет собой наш мир. Я приносил ему фотографии и фильмы, даже видеоигры, объяснял, что сейчас происходит на планете. А один раз я нанял профессиональную стриптизёршу и привёл её в депо, завязав глаза, чтобы мой гость мог понять, как выглядят с анатомической точки зрения современные женщины.

В другой раз я купил дешёвенькую машину и повёз его, замаскированного с помощью гигантских очков, пышного парика и шляпы в город, чтобы он из окна смог увидеть наш мир. Я стал для него чем-то вроде гида по нашей эпохе. Я помогал ему изучать наш мир, а в итоге учился сам.

...

«Он был чем-то вроде историка – прилетел из далёкого будущего, чтобы изучить наш мир и написать монографию. Он сказал, что однажды ему придётся улететь, но прежде чем это случится, он должен вырастить несколько керплондеров.

– Что это? – спросил я у него.

– Керплондеры это керплондеры, – скрипя складками, ответил он мне.

Но я помогал ему выращивать керплондеры и скоро смог разобраться в том, что же это такое. Оказалось, что тут всё до банального просто и вырастить их можно было ещё в Древнем Риме, ведь керплондеры это всего лишь…»

Что там написано далее я не смог прочитать из-за неразборчивого почерка Профессора.

...

«Однажды я спросил, не боится ли он, что побывав в прошлом, он изменил своё настоящее. На это гость ответил мне, что это невозможно. Но подробностей он мне не рассказал»

...

«Сейчас мой гость находится в соседней комнате, доделывая устройство, которое вернёт его туда, откуда он прибыл. У меня остаётся не так уж много времени на то, чтобы решиться и вколоть ему снотворное. Я не могу его отпустить, пока он не расскажет мне всего, что знает о Форфарксе»

«Иногда я позволяю моему гостю проснуться. Он долго смотрит на меня с ненавистью в глазах. На вопросы о связи прошлого, настоящего и будущего гость не отвечает.

– Можешь упрямиться, сколько хочешь, – сказал я ему однажды. – Я уже разобрался в том, как работает твоя машина времени и разберусь во всём сам.

Тут мой гость, наконец, заработал своими губами-складками:

– Там ты себя обречёшь на вечные муки, – сказал он.

– Не думаешь ведь ты, что я сам буду прыгать в будущее? Я найду тех, кто сделает это за меня.

На это он мне ничего не ответил, и я снова отправил его в царство Морфея»

…

«Мы с Седельниковым почти закончили заливать цемент. Скоро он подсохнет и тогда можно будет снять опалубку. Пётр уверен, что куб мне нужен для исследований. На самом же деле это мой ход конём. Я могу играть с ними по их же правилам. Они запирают людей из ответвлений в коробках, а я буду запирать людей из будущего в своём кубе. И посмотрим, кто победит. Седельников мне очень помогал. Грустно от того, что в итоге придётся отплатить ему таким образом. Но рисковать нельзя»

...

«Сегодня у меня появился новый помощник. Такой же тупой, как и я когда-то. Если Седельников, прежде чем отправиться в будущее, хотя бы попытался узнать у меня, какой вред его здоровью нанесут путешествия во времени (будто бы я знаю!), то этот просто без расспросов прыгнул в омут с головой. Впрочем, именно такой ассистент мне и нужен сейчас. Думаю, с ним никаких проблем не будет»

…

«Я снова разбудил моего гостя. Когда он увидел, что на соседних с ним койках спят его товарищи, то рассвирепел.

– Так, может быть, ты ответишь, что имел в виду, когда сказал, что будущее невозможно изменить?

Он не ответил, и я снова усыпил его. Однажды мой гость сломается»

…

«Сегодня у меня появился новый пленник. Но его физиология не позволяет держать его там же, где я держу остальных. Он больше похож на обычного человека, такого же, как я или мой помощник. Холод может ему навредить. Пока я посадил его в куб»

…

«Этот дурак попросил тройной гонорар за то, чтобы прыгнуть в будущее с карстового озера. Ему следовало вообще отказаться от эксперимента. Я был уверен, что он погибнет там – уж слишком сильно шатало плот перед прыжком. Этого парня могло выбросить в открытый космос. Впрочем, я рад, что он выжил и рассказал мне о туннеле, появившемся в бетонной коробке»

«Теперь я понимаю, что мой гость имел в виду. Он мне ничего не объяснил, но я сам во всём разобрался. Хотя, это пока только предположение. Суть в том, что будущее действительно невозможно изменить.

Это очень легко объяснить через гипотезу об эффекте наблюдателя. Перемещаясь в прошлое, путешественник во времени попадает не в своё прошлое, так как в его прошлом не было гостей из будущего. События настоящего не могут быть следствием знаний о них людей будущего. Время так не работает. Перемещаясь в прошлое, путешественник во времени попадает в ответвление, копию прошлого, созданную Вселенной для него. Ответвление не влияет на его настоящее, иначе, попав в своё прошлое, он бы обязательно наступил на бабочку и создал парадокс, уничтоживший его настоящее.

Но и убийство бабочки в созданном для него ответвлении ни к чему не приведёт, потому что ответвление не вечно. Оно будет существовать только до тех пор, пока существует наблюдатель, породивший и наблюдающий его. «Мышь может изменить вселенную, просто посмотрев на нее» сказал как-то Альберт Эйнштейн. Но что будет, если мышь умрёт? Умрёт ли вместе с нею и изменённый ею мир. Эта мысль не даёт мне покоя»

…

«Когда-то я хотел увидеть будущее. Но сейчас меня заботит только одно – как сохранить своё настоящее. Не хочу быть всего лишь порождением ответвления. Не хочу без следа исчезать. Нужно найти способ вырваться из бетонных коробок. Они не дают нам создать своё будущее. В этом всё дело.

Наше ответвление сможет существовать, если их разрушить. Впрочем… есть и другие гипотезы. Чувствую себя, как один из тех учёных древности, уверенных в том, что Земля это плоский диск. Боже! Я ведь на самом деле ничего не знаю о будущем и том, как устроен мир! Если бы только гость начал отвечать на мои вопросы…»

Потоки энергии бросили меня на дощатую поверхность строительных лесов. В этот раз я был готов и удержался на своих ногах, даже когда конструкция подо мной опасно зашаталась. Как это обычно и бывает, моё появление оттолкнуло воздух в разные стороны. Его завихрения сообщили о моём появлении не хуже яркой вспышки.

– Опять он! – сказала женщина внизу. Она была очень худой, смуглой и будто бы без одежды. Хотя, приглядевшись, я понял, что на самом деле на ней было какое-то подобие комбинезона телесного цвета. Он так плотно прилегал к её стройной фигуре, что напоминал вторую кожу. На голове женщины рос тёмный пушок – вероятно, около недели назад её обрили под машинку.

Примерно также выглядели и все остальные девять человек, находившиеся внизу. Большая часть собралась у огромной установки, похожей на турбину самолёта, которая в этот момент «высверливала» туннель в серой стене. Ещё один, который был значительно старше остальных, стоял в углу с подобием планшета в руке. После слов женщины все люди в этой комнате посмотрели на меня, а трое мужчин, ранее работавших с установкой, стали подниматься ко мне по деревянным ступеням.

– Эй! Не подходите! – Я отступил к краю деревянной платформы.

– Скорее, завяжите ему глаза! – крикнула женщина.

– В этом нет необходимости, я уже всё разглядел, – сказал я и, когда трое мужчин подступили ко мне почти вплотную, вынул «туз» из рукава. – Я прилетел, чтобы сообщить вам важную новость: вы роете туннель не в ту сторону!

Парни, которые готовились скрутить меня, остановились и переглянулись. Вероятно, сейчас они думали, послышалось им, или нет.

– Вы хотите выбраться из бетонной коробки, – продолжил я. – Так я пришёл, чтобы помочь вам. Сколько времени вы уже роете этот туннель? Год? Два? Может быть, десять лет?

– Не слушайте его, – крикнула женщина. – Объявляю режим молчания!

Парни снова стали приближаться ко мне.

– А молчать об этом уже не получится, – сказал я. – Чтобы выбраться из бетонной коробки, вам нужно приставить свою установку к противоположной стене. Она гораздо тоньше. Бьюсь об заклад, что и метра не будет.

– Заткните же ему рот, пока не случился парадокс! – потребовала женщина.

– Я не вру. Да вон, хоть у Профессора спросите, – я кивнул в сторону мужчины, который всё это время стоял в углу с планшетом и игнорировал происходящее.

На этот раз все взоры устремились к человеку в углу.

– О чём говорит этот попрыгунчик? – спросила у него женщина.

Мужчина с планшетом тяжело вздохнул, коснулся экрана указательным пальцем, из-за чего тот погас, и посмотрел на меня. Он сильно постарел. Глубокие морщины изъели некогда гладкое лицо. Кроме того, на лбу у него появился шрам, который поднимался к скальпу и разделял белой трещиной седой пушок на голове.

– Ты понимаешь, что теперь не сможешь вернуться в своё время? – сказал он усталым голосом. – С такими знаниями о моём будущем ты непременно создашь парадокс, который сотрёт и меня, и эту установку и вот этих вот студентов.

– Студентов? Ха! – сказал я. – И кто же на этот раз, Профессор? Опять гуманитарии, или снова технари, как Пётр Седельников? Впрочем, какая разница? Ты и тех и других пускаешь в расход.

– Профессор, что происходит? – спросила женщина.

– Ничего, Оксана. Не обращай внимания. Считайте, что это мой старый знакомый.

– Почему он сказал, что мы роем не в том направлении? – спросила Оксана.

– Уверяю тебя, этот молодой человек понятия не имеет, о чём говорит.

– Не имею понятия, значит? – сказал я. – А ты рассказывал им, куда на самом деле ведёт туннель, который заставляешь их рыть?

Профессор бросил на меня злобный взгляд.

– А о том, что все эти пустые кубические комнаты без окон и дверей располагаются в огромном монолитном цилиндре и вместо того, чтобы пытаться выбраться из него, вы пытаетесь пробиться к его сердцевине, рассказывал?

– Заткнись! – крикнул Профессор.

– Это правда? – спросил у Профессора мужчина, стоявший рядом с установкой.

– Погодите, есть и другие такие же комнаты? – спросил другой.

Те трое парней, что стояли рядом со мной и вовсе забыли о моём существовании. Они подошли к противоположному краю деревянной платформы и стали смотреть на Профессора.

– Профессор, мы внутри цилиндра? – спросила женщина.

– Оксана, это не более чем гипотеза, и этот парень сам ничего толком не знает.

– Так значит, это правда? – сказала Оксана.

Студенты Профессора загомонили.

– Нет! Это неправда, – взорвался он. – Правда и предположение – разные вещи. И если я о чём-то вам не рассказывал, то только потому, что это не поможет нам выбраться из этой ситуации.

– Я прочитал твои дневники, Профессор, – сказал я, спускаясь по деревянным ступеням. – Я знаю твоё настоящее имя. Знаю про то, что никаких учёных званий у тебя нет. А ещё я знаю, откуда у тебя машина времени и для чего на самом деле ты решил ею воспользоваться.

Профессор снова тяжело вздохнул и поднял указательный палец.

– Один момент, – сказал он и опустил палец на экран планшета, который от прикосновения опять ожил. В следующее мгновение все студенты вокруг нас синхронно упали на пол. А один из тех, что стояли наверху, свалился с лесов. Глаза студентов смотрели в потолок, но жизни в них уже не было.

– Господи боже! – крикнул я. – Ты убил их?

– Нет, просто замедлил им восприятие времени, дистанционно приведя в действие ампулы, вшитые в их костюмы. Сейчас каждая секунда для них подобна году. К счастью для них, когда действие вещества подойдёт к концу, они уже не смогут вспомнить, как вечность лежали и смотрели в одну точку.

– Ты чокнутый!

– Нет, я гуманист. Будь я чокнутым, налил бы в ампулы яд. А теперь расскажи мне, что же ты там такого узнал из моего дневника. – Он переступил через тело студента и подошёл ко мне вплотную. У него было кислое дыхание.

То, что он сделал, произвело на меня сильный эффект. На мгновение мне показалось, что Профессор точно также, усилием лишь одного пальца, сможет отправить в нокаут и меня. Но я быстро пришёл в себя.

– Ты убил его? – спросил я.

– Кого?

– Человека из будущего, который сделал тебя тем, кто ты есть.

– А сам как думаешь? Мог я убить его?

– Ты не рассказал об этом в дневнике.

– Да, но, если ты прочитал мои записи, то должен понимать, к чему это привело бы.

– Где же он тогда?

– В надёжном месте – лежит, подключённый к автономной системе жизнеобеспечения, которая каждый день вкалывает ему состав аналогичный тому, что вырубил этих ребят.

– Он в морозильной камере в недостроенном депо метрополитена?

– Если ты спрашиваешь, значит не смог попасть в ту комнату.

– Не смог.

– А вообще я удивлён. Как скоро ты нашёл мою лабораторию?

– Через два дня после твоего ареста. Тебя посадили?

– Отправили на принудительное лечение. Я, если честно, думал, что ты придёшь меня навестить. Не хотел этого, но ждал.

– Извини, я был слишком занят созданием машины времени.

Профессор улыбнулся.

– Вряд ли ты сам её собрал. Для этого у тебя слишком гуманитарный склад ума.

– Разумеется, я не сам её собрал – мне помог Сергей, тот, кем ты заменишь меня в будущем.

– Вернее тот, кем в прошлом я заменил тебя. Не забывай, что для тебя я – будущая версия Профессора, которого ты знаешь. А для меня ты… А для меня ты – никто. Как ты узнал, что этот туннель рою я?

– Из-за вопросов. Все путешественники во времени, которых я встречал, задавали мне одни и те же вопросы: «Кто изобрёл твою машину времени? Из какого ты года? Сколько бетонных коробок ты видел? Что ты знаешь об их природе? Удалось ли тебе переместиться в прошлое? Видел ли ты будущее? Что ты видел в будущем?»

Эти же вопросы ты однажды попросил меня задать Сергею. Он рассказал мне, что свою машину времени построил не сам, а благодаря помощи некоего безымянного человека, скрывавшего своё, якобы обожжённое лицо, под бинтами. Однажды этот человек пришёл к нему в институт и предложил поработать над одним проектом. Человеком этим был ты. И отправляя его в будущее, ты попросил его задавать всем, кого он встретит в бетонных коробках, те же самые вопросы, которые ранее меня просил задавать.

И для этих студентов тоже ты придумал некий протокол взаимодействия с другими путешественниками во времени – каждому встреченному путешественнику во времени они должны были задавать те же самые вопросы. Профессор, ты бы хоть формулировки или очерёдность вопросов менял.

Он задумался на секунду.

– Эти вопросы были маркером, который помог бы мне понять какие путешественники во времени, из встреченных тобою, мои будущие или прошлые ассистенты. Но ты почему-то ни разу не говорил мне о том, что уже слышал их.

– Возможности не было. Да и не хотел. У тебя были свои тайны, а у меня свои.

– Вот в чём проблема с вами гуманитариями. Когда берёшь в ассистенты человека с техническим складом ума, все усилия своего мозга он направляет на попытку понять устройство машины времени. Для меня в этом нет ничего хорошего, но не похвалить такое стремление я не могу. А когда берёшь в помощники гуманитария, тот всегда начинает плести интриги. Вам плевать на машину времени и на то, что есть в будущем, вы думаете лишь о том, как бы перехитрить того, кто по умолчанию умнее вас.

– Неправда. Мне интересно, что находится за этими стенами.

– Я не верю тебе, потому что достаточно насмотрелся на вашего брата. Хочешь знать, сколько всего у меня было помощников после тебя? Их было 42. Из них 37 гуманитариев и все, как один, что-то да не договаривали. В итоге технарям нельзя доверять, потому что они упрут у тебя технологию, а гуманитариям нельзя доверять, потому что даже если они увидят будущее, то не расскажут тебе о нём ничего.

– Но тебе ведь не нужно знать, как выглядит будущее, – сказал я. – Если бы ты хотел увидеть его, то эта установка рыла бы туннель в противоположной стене.

– Это лишь твоя гипотеза. На самом деле, ты не знаешь какой толщины противоположная стена.

– Но я точно знаю, что если продолжать рыть туннель в том направлении, в котором ты роешь, то он приведёт тебя к твоей лаборатории, если конечно от неё хоть что-нибудь осталось спустя тысячи лет. Что там, Профессор? Я уже понял, что ты хочешь попасть в будущее не из любопытства.

– Ты ведь читал мой дневник. Ответь сам.

Я задумался на мгновение.

– Если я правильно понял про эффект наблюдателя, то мы с тобой – не настоящие версии нас. Мы – копии нас самих, родившиеся в ответвлении от настоящего времени. И ты боишься, что однажды наше ответвление исчезнет. Ты хочешь сбежать в будущее, чтобы выжить. Но разве для этого не нужно рыть туннель в другую сторону? Ты бы выбрался из этого гигантского бетонного цилиндра и смог жить в будущем.

– Не смог бы. Раньше я думал, что это сработает, но теперь понимаю, что этого недостаточно.

– Почему?

– Автономная система жизнеобеспечения, построенная мной для пришельца из будущего, и сейчас, когда я уже старый, поддерживает жизнь в его теле. Я даже сам удивлён, насколько хорошо проработал её. Но однажды она выключится, и пришелец из будущего умрёт, и все остальные, кто прилетел из будущего за ним, тоже умрут, и тогда вся материя порождённого ими ответвления испарится, и мы в том числе.

– Остальные? Были и другие гости из будущего?

– Ты невнимательно читал дневник? Да, были и другие. Видимо, его товарищи забеспокоились из-за того, что их коллега не вернулся из прошлого, и организовали спасательную экспедицию. Они всегда появлялись в одном и том же месте, но всегда в самый неожиданный момент. И чтобы ловить их я соорудил тот бетонный куб в депо. Они прилетали в него и оказывались взаперти.

Профессор улыбнулся.

Я посмотрел на установку, присосавшуюся к стене.

– В центре цилиндра находится точка входа в прошлое и, вероятно, машина времени, которая может её открывать, – сказал Профессор. – Да, именно так это и работает – точек входа, сквозь которые можно совершить путешествие в прошлое, на нашей планете единицы и они всегда окружены плотным кольцом из тысяч точек входа, сквозь которые можно отправиться в будущее. Комната, в которой мы с тобой находимся, и другие подобные ей, оборудована чем-то вроде системы жизнеобеспечения, которая не даст вернувшимся из прошлого путешественникам во времени умереть, пока их отсюда не достанут. Эти же комнаты не дадут случайным пассажирам из ответвлений проникнуть в оригинальный мир. Вот и вся разгадка тайны бетонных коробок.

У меня вдруг заболела голова.

– Не понимаю, – сказал я.

– Чего ты не понимаешь?

– Зачем тебе нужна машина времени, которая отправит тебя в прошлое? Как это спасёт наше ответвление от исчезновения?

– Очень просто – переместившись на ней в прошлое, я создам уроборос.

– Что?

– Не знаешь, что такое уроборос? Ты же гуманитарий, вы должны были это изучать.

– Это змей, который кусает себя за хвост. Но причём здесь путешествие в прошлое?

– Наше ответвление будет существовать только до той поры, пока в нём будет находиться наблюдатель, ради которого оно создано. Если я смогу переместиться отсюда в прошлое, то я сам стану наблюдателем нашего ответвления, я закольцую его на самом себе. Мы перестанем быть временным придатком к основной Вселенной и начнём жить, как полноценная альтернативная реальность. Иначе, рано или поздно, люди из будущего, которых я подключил к системе жизнеобеспечения, умрут, а вместе с ними умрёт и наша реальность.

Всё время, пока мы говорили, установка продолжала работать, удлиняя туннель. Её ухающий гул действовал на нервы, и голова от него болела всё сильнее.

– А как же возвратная панель? – сказал я, потирая переносицу. – Она ведь столько раз возвращала нас в наше время из будущего. Неужели этого недостаточно, чтобы создать уроборос?

– Есть большая разница между аквалангистом, который временно погружается на морское дно, и рыбами, которые живут там постоянно, – сказал Профессор. – С возвратной панелью ты – аквалангист. С точкой входа, которая отправит тебя в прошлое, ты – рыба. Я бы объяснил тебе технологию перемещения во времени, но для этого надо понимать, что такое Форфаркс. А ты не понимаешь.

– Так объясни мне.

– Нет. Не стану. Иначе потом мне придётся рассказывать тебе, что такое грольены, щтриф’хы, урстаки и керплондеры. Такой разговор будет длиться целую вечность. А у меня нет времени – надо спасать нашу с тобой реальность от небытия.

Он положил мне руку на плечо.

– А дальше решай сам, поможешь ты мне, или помешаешь. Если хочешь помочь, то придумай, как объяснить этим ребятам, почему мне понадобилось вырубить их. Они все из литературного института и знают о бетонных коробках ещё меньше тебя. А если хочешь помешать, то…

– …ты поступишь со мной как с Петром или Сергеем.

– А как я с ними поступил?

– Ты запер их в бетонных коробках.

– Ну и что? Сергея мы с тобой вытащили. – Профессор улыбнулся.

– А Пётр?

– Я его не вытаскивал. И если система жизнеобеспечения, встроенная в эти стены, не дала сбой, то он до сих пор где-то там сидит и ждёт, что его выпустят.

Ко мне в голову вдруг пришла неожиданная идея.

– Или его уже выпустили люди будущего. Выпустили и отправили в прошлое.

Профессор вопросительно посмотрел на меня.

– Что ты имеешь в виду?

– Никто ведь не смог найти подтверждение того, что ты когда-либо знал Петра Седельникова.

– Да. Несмотря на обвинения, звучавшие в прессе, доказать, что я имею хоть какое-то отношение к его исчезновению следователи не смогли.

– Откуда тогда тот журналист, который привёл полицию на карстовое озеро, знал о том, что вы были знакомы? Откуда он вообще взялся?

Профессора будто громом поразило. Он резко изменился в лице.

– Об этом я как-то не подумал. Но журналист не может быть Петром. Я видел его лицо. И потом, он бы попал в бетонный куб в моей лаборатории, если бы переместился в прошлое.

– Я и не говорю, что журналист это он. Пётр – тот, кто нанял журналиста, аноним, который навёл его на тебя. И ты же сам сказал, что на нашей планете несколько точек входа в прошлое. Они могли отправить Петра в наше время через другую точку входа, а не через ту, к которой ты роешь туннель. И тогда получается, что наше ответвление…

– Наше ответвление – это уже уроборос.

Профессор отступил от меня. Он выглядел потерянным.

– Зачем Петру это было нужно?

– Хотел отомстить тебе? Благодаря его усилиям тебя отправили в психиатрическую лечебницу – месть свершилась.

– А зачем это было нужно им – людям из будущего? Зачем им спасать человека из ответвления и отправлять его домой?

– Понятия не имею. Наверное, они ещё большие гуманисты, чем ты, и им не жалко создать альтернативную реальность, чтобы спасти человека.

Профессор сел на корточки, схватил себя за голову и стал раскачиваться вперёд-назад. Если то, что я сейчас сказал, было правдой, значит, уроборос давно существовал, а значит, всю свою жизнь Профессор потратил впустую. Чем дальше в будущее ты летишь, тем меньший вес можно брать с собой.

Представляю, сколько времени ему понадобилось, чтобы деталь за деталью переслать сюда эту установку, а потом и всех своих студентов. К тому же, в те разы, когда я прилетал сюда, установки не было, но туннель рос. Следовательно, операция по отправке оборудования в будущее повторялась не раз. Профессор должен был отдать рытью туннеля целые десятилетия своей жизни.

– Нет! Это не может быть правдой! – резко встал Профессор. Потерянность исчезла из его глаз. Напротив, теперь он выглядел уверенным в себе. – Если бы наше ответвление стало уроборосом, то этих бетонных стен бы не было. Мы попали бы в будущее нашего ответвления, а не в будущее оригинальной Вселенной. А в нём всё было бы иначе.

Тут я не мог не согласиться с ним, ведь если предположить, что монолитный цилиндр, в котором находятся бетонные коробки, был построен потомками нашего ответвления, ставшего полноценной альтернативной реальностью, то, как получилось, что Пётр Седельников вернулся в наше настоящее, а не в другое ответвление, созданное уже для него?

Либо я ошибся, и на самом деле люди будущего не отправляли Петра Седельникова в прошлое и он до сих пор заперт в одной из бетонных коробок, либо…

– Либо у нашего ответвления просто нет будущего, – сказал я. – Уроборос не помог нам. Мы исчезнем в любом случае.

Повисла немая пауза. Профессор смотрел на меня. Я смотрел на Профессора. И мы не знали, что сказать друг другу.

Неужели это так? Неужели мы живём в ненастоящей Вселенной, в подделке под неё, которая будет существовать лишь ограниченный промежуток времени, а затем исчезнет, а всё что от нас останется – воспоминания в головах историков из будущего, которые породили нас с помощью машины времени, чтобы узнать, какой была жизнь в прошлом?

Хотя нет, даже этого не останется, ведь все историки сейчас лежат в морозильнике в депо, еле живые. И однажды они умрут, а вместе с ними и мы. Мышь способна изменить Вселенную, просто посмотрев на неё. Но вместе с мышью умрёт и мир порождённый ею.

Внезапно всё, что я делал когда-либо в жизни, стало казаться мне бессмысленным. И по выражению лица Профессора я понял, что его занимают сейчас те же мысли.

Не знаю, сколько продолжалось наше молчание. Может быть, несколько секунд, может быть, несколько часов. Только в какой-то момент я вдруг сказал:

– Много вам ещё рыть осталось, чтобы добраться до центра цилиндра?

– Примерно неделю.

– Знаешь, я ведь могу и ошибаться.

– Да можешь. Мы ведь на самом деле ничего не знаем, а лишь строим догадки, но…

Он вздохнул и продолжил:

– Но то, что ты сказал, уж слишком похоже на правду. Откуда тот журналист мог узнать обо мне? Я ведь всегда была так осторожен.

– Профессор, ты правильно сказал: на самом деле мы ничего не знаем. И ничто не мешает нам добраться до точки входа в прошлое и всё-таки попробовать создать уроборос. Вдруг я ошибся?

– О чём ты вообще говоришь? Я отдал этому туннелю всю жизнь. Конечно я в любом случае закончу его, даже если в этом не будет уже никакого смысла.

– Но, Профессор, это ведь будет дорогой в один конец?

– Да. Чтобы убедиться, что уроборос работает или не работает, нам придётся отключить от системы жизнеобеспечения тех историков из будущего.

– Поэтому, пока мы ещё здесь, давай всё-таки посмотрим на мир будущего.

– А что это изменит? – спросил Профессор.

– Ничего не изменит. Но давай просто посмотрим, что там за этими стенами. Давай развернём установку и проделаем туннель в противоположной стене. Терять нам уже нечего.

– Это ведь не более чем предположение – в другую сторону стена тоже может быть невероятно толстой.

– Либо она закончится уже через метр, и мы увидим чудесный мир будущего и сможем даже некоторое время пожить в нём, прежде чем вернёмся сюда и закончим туннель до точки входа в прошлое.

Профессор думал.

– Ты постоянно говоришь о гипотезах и предположениях, – сказал я. – А я хочу знать наверняка, какое будущее ждёт нашу планету.

Профессор молчал, глядя в одну точку.

– Так что? – спросил я, не дождавшись ответа.

– Вдвоём установку не развернуть. Нам придётся разбудить моих студентов.

– Разбудим.

– А как ты объяснишь им, что будущего у них нет?

– Мы скажем, что единственное будущее, которое у них есть, находится за той стеной, а ещё расскажем обо всём, что мы поняли. Уверен, они помогут нам.

– Либо разорвут меня на куски.

– А ты можешь будить их по одному? Если по очереди объяснить всё каждому, то ничего страшного с тобою они не сделают.

– Да, могу.

– Тогда за дело.

Оказалось, что конструкция из строительных лесов, стоявшая в центре бетонной коробки нужна была для сборки и разворота установки, проделывающей туннель в стенах. Профессор так и не объяснил мне, как она работает, да я особо и не спрашивал.

Студенты не сразу согласились с нашими доводами, но в итоге всё-таки не отказались помочь нам. Они хотели увидеть будущее. И мы обещали, что на этот раз они точно увидят его. Мы приставили установку к противоположной стене и принялись проделывать в ней туннель. Как я и предсказывал, очень скоро стена закончилась – в толщину она оказалась меньше метра.

В щели между установкой и стеной с улицы стал пробиваться зелёный свет, а ещё резкий кислотный запах, и какофония странных хлюпающих звуков, которые повторялись снова и снова, будто чьи-то шаги. Они перемежались другими звуками, похожими на хлопанье крыльев летучей мыши.

Сгорая от нетерпения, крича друг на друга, мы отодвинули установку и прильнули к туннелю. Мы заглянули в него и, наконец, увидели будущее.

Снаружи на нас смотрело какое-то существо с влажными щупальцами вместо рта и чёрными лошадиными глазами. Позади него поднималось что-то немыслимое. А вместо неба там было…

У Профессора случилась истерика. Он засмеялся, как сумасшедший, задыхаясь и захлебываясь собственной слюной. Ладонью правой руки учёный бил по бетонной стене. Другой рукой он показывал нам на небо.

– Да как же так? – сказала Оксана. – Как такое вообще возможно?

Всё моё нутро дрожало, а глаза щипало от кислотных испарений, но слёзы бежали по щекам по другой причине.

– Лучше бы я этого не видел, – сказал я.

Профессор схватил меня за плечи и стал трясти.

– Доволен? – хохоча спросил Профессор. – Нет, ответь, ты доволен? Столько трудов! Столько усилий! А в итоге...

Профессор отпустил меня, сполз по стене и заплакал. Существо, смотревшее на нас снаружи, быстро потеряло к нам интерес и, взмахнув своими кожистыми крыльями за спиной, упорхнуло.

– Профессор, – сказал один из студентов. – Профессор, я жалею о том, что встретил вас.

Существо с щупальцами поднималось всё выше и выше, и скоро оно присоединилось к рою себе подобных крылатых созданий, летавших среди зелёных облаков.

– За что мне это? Ну за что? – ревел Профессор.

Я вылез на улицу. Дышать там было очень сложно, но я хотел убедиться, что нам не показалось. И я убедился.

Я увидел небосвод. Увидел титанических размеров серые бетонные стены, которые сходились высоко в небе. Увидел четыре угла.

А вот чего я не увидел: Луны, бездонной синевы Космоса, Солнца и звёзд.

Наша планета была заключена, как в шкатулку, в гигантскую бетонную коробку.

#long