Китайцам повезло больше — их архаичная культура сохранила подношения и жертвы, так что их кормежка шла прямым путем, без эксплуатации пороков. Они могли позволить себе не выходить из образа в обоих мирах. Щелкающие сухокожие твари в шелках и нефритовых бусах, обычно сморщенные от времени, но с очень мудрыми и ясными глазами. Надо сказать, сам Мэлч был чем-то вроде тощего локального божка. Его ублюдки подкоркой чуяли какого-то Голодного Пса, который сплочал их. Они надирались в хлам в его честь, видели его пасть — глубокую, красную, с тремя рядами зубов — в наркотических трипах, марали его именем стены и упивались мордобоем с его (или банды?) именем на губах. Обрабатывая девиц по-собачьи, они отождествляли себя с Мэлчем, понятия нее имея, кто он такой, и обсидиановая подвеска наливалась кровавым. Мэлч думал об этом и натирал двумя пальцами основания рога, болезненно морщась. Он мысленно повторял: "Ты такой же как остальные, не хуже". Поймать неприятностей в обществе себе подобных проще простого, стоит только показать спину. Если беспокоишься об этом, значит, ты в порядке. Инстинкты работают как надо.