Делион. Пробуждение Тьмы. Глава 1

#проза #делион #фэнтези

- Грифон!

На голубом бескрайнем небосклоне, где ярко сияло весеннее солнце, плыло величественное облако, которое своими очертаниями напоминало это опасное чудовище. Действительно, в одной части облака угадывались черты острого клюва грифона, другая же была похожа на мощные крылья таинственного животного. С другой стороны, от облака отходила длинная узкая часть, очень напоминающая хлесткий хвост этого хищника. Это великолепное и опасное существо не водилось в здешних краях и было очень редким во всем Делионе, между прочем, этот хищник красуется на гербе Империи.

Но, это было не единственное плавучее судно на небосводе. Много облаков самых различных форм бороздили бескрайние небесные просторы и двое юношей, лежащие на траве, угадывали в каждом из них что-то земное. Солнце зашло за одно из таких облаков, пытаясь спрятать свои лучи в недрах воздушного корабля.

- Смотри! Там голова дракона! – крикнул другой парень, показывая указательным пальцем на облако, подозрительно напоминающее драконий лик.

Пастухи Флавиан и Аргий часто играли в эту игру, пытаясь скрасить свое времяпровождение. Чаще всего, в облаках, угадывались формы каких-нибудь мифологических существ, или героев Второй Эпохи, юношеская фантазия воссоздавала на небесах удивительные красочные картины, которая предлагала им созерцать мать природа. Услышанные от матушек, соседей или заезжавших в Утворт по праздникам менестрелей и бардов, существа и легенды, всплывали в богатом воображении юношей в виде облаков.

- А вон то, остроконечное, похоже на нос корабля Мефиада, — Аргий вспомнил один из знаменитых фикийских мифов о мореплавателях, показывая своему другу на облако.

Красочные крутые холмы, которые местные жители издавна называли Пятихолмием, располагались к югу от Утворта, и были накрыты одеялом из свежей травы. Весна не так давно заняло место промерзлой зимы и теперь старательно накрывало своим цветистым покровом землю Нозернхолла.

Отаре деревенских овец очень приглянулось Пятихолмие своей сочной растительностью, богатой душистой люцерной и клевером, и вот уже третий год подряд, с тех пор, как Флавиан и Аргий стали подрабатывать пастухами, выпас идет именно на этих холмах. Живописное место было пригодно, как для созерцания красот природы, так и для выпаса домашних животных – лес был далеко, и волки редко появлялись в этих пределах, разве только, когда они были слишком голодными. Но на памяти Флавиана такое случалось один раз, волки загрызли одного соседского пса. Эта зима была не столь суровой, но наступившая весна невольно грозилась выгнать из лесов опасных голодных хищников на поиски пищи. Ветер стал неотъемлемым спутником и любимым другом молодых пастухов – он обдувал их лица и ласково развевал их выгоревшие на солнце волосы.

- Вон, Аргий, гляди, — Флавиан привлек внимание своего друга. То облако так похоже на пегаса!

Флавиану в этом году уже стукнуло двадцать солнцеоборотов, и он был ровесником своего друга Аргия. Обветренное загорелое лицо молодого пастуха весной было усыпано веснушками, и каждый сезон выпаса овец его русые сальные волосы обгорали и становились светлыми. В отличие от своего полного друга, Флавиан был чересчур худощав и с трудом этого юношу можно было назвать привлекательным.

На нем были надеты заштопанные шерстяные штаны с подкладкой, сандалии из кожи бобра и мятая серая льняная рубаха. Его одежду покрывали многочисленные заплатки с ровными и аккуратными стежками – дело рук его матушки.

Он сжимал в своей руке, подаренную дядей флейту, Флавиан привык ее брать всегда с собой, отправляясь на Пятихолмие. Здесь можно было сполна насладиться потоком музыки, исходящим из этого замечательного подарка, под аккомпанемент ласкового ветра.

- Не очень-то и похоже, — в этот раз Аргий не согласился с приятелем, оценивая своим взглядом плывущее облако. Скорее на Морского змея, с крыльями.

Аргий был с Флавианом одногодками, но с самого детства у него были проблемы со здоровьем. Аргий мучился от лишнего веса, и с трудом бегал наперегонки с Флавианом, постоянно проигрывая своему другу. Его толстые щеки постоянно были румяного цвета и резко контрастировали с зелеными глазами Аргия. Несмотря на то, что юноша был полным, тучным его не назовешь, ножки у него были тонкими, словно две тростинки, на которых взгромоздилась тяжеловесная лягушка.

- Может быть сыграешь? – Аргий улыбнулся и кивнул головой на музыкальный инструмент.

Флавиан оторвал свой взгляд от небосклона. Больше всего в жизни ему нравились две вещи. Нет три. А может быть и четыре. Пять? В любом случае, он очень любил созерцать все, что было создано Двенадцатью богами – природу, животных, небо, особенно ночное. Ночью он тайком удалялся из Утворта под гам и лай собак, взбирался на одно из самых высоких деревьев и удобно устроившись, вглядывался в бесконечный ночной купол под созданную на флейте мелодию.

Второй любимой вещью Флавиана была музыка – он тяготился каждый раз, когда забывал дома флейту, пусть это и было редко, но без нее, он ощущал себя одиноким. Все остальное, он любил чуть меньше, например, дядя привил ему интерес к истории и мифологии, научил его читать. Каждый раз, когда дядя Клепий приезжал в Утворт, он дарил своему племяннику книжки, который Флавиан любил перечитывать раз в месяц, если не чаще.

Некоторые книги он знал практически наизусть – мальчик всегда любил истории про разных имперских героев – Дарса, сына Фонарщика, Гудрия Драконоборца, особенно любил он мореплавателей Мефиада, и Витерия Однопалого. В то время, как девчонки у печей заслушивались рассказами о беззаветной любви амазонки Руады к вампиру Гасколу, или о тяжкой смерти русалки Вивицы от руки собственного избранника, юный пастух слушал пылкие и бойкие речи бардов о первой Войне с Тьмой, о великих завоеваниях Риалия Кровь Грифона и других полководцев.

А вот, что еще любил Флавиан, так это пиво! Настоящее, холодное, настоявшееся на крепком хмеле и солоде. В свободное время он любил с Аргием забрести в подлесок, вместе с небольшим бочонком крепкого пива и провести там всю ночь, обсуждая, тот или иной миф или героя.

- Ну и чего тебе сыграть? – улыбнулся юноша в ответ, взяв в руки флейту. Что-нибудь веселое? Или что-нибудь грустное?

- Давай веселое, что-нибудь, — ответил Аргий. Ныне же праздник.

Красные опухшие губы Флавиана прикоснулись к флейте, а пальцы, наложенные на музыкальный инструмент, начали свой безудержный танец. По всему Пятихолмию начала разливаться веселая музыка, казалось, что даже овцы начали блеять в такт игре молодого пастуха. Юноша поддался музыке, закрыв глаза, он начал сочинять ее на ходу, от чего, она казалось еще более живой и настоящей. Юный пастух любил сочинять музыку именно таким образом, чтобы она сама изливалась из его души.

Утворт располагался практически на самом юге королевства Нозернхолла – самого северного независимого королевства людей, которое граничило с Империей. Нозернхолл был небольшой страной, для людей с большим сердцем, в отличие от Империи, которая раскинулась от северных ледовитых пустошей Съердии, до пустынь Морского Востока. Нозернхолл не было богат, скорее наоборот, люди жили здесь преимущественно в деревнях, а большие города можно было пересчитать по пальцам однорукого цверга. И вот, Флавиан и Аргий жили в одном из таких поселений, на окраине этого королевства, и являлись самыми обычными пастухами, которым было суждено попасть на страницы самой необычной истории Делиона. Сейчас они лежали и наслаждались свежим теплым ветром под музыку, которую творила эта «волшебная» флейта, даже не задумываясь о том, что им предстоит пережить.

- Сами боги направляют тебя, чтобы ты создавал такую прекрасную музыку, — когда юный Флавиан закончил играть, Аргий не мог не похвалить своего приятеля. Я думаю, что сам Танцующий благословил бы твои песни.

- Брось, — застеснялся второй пастух. Помнишь, в том году на праздник Цветения приезжала труппа?

Толстяк кивнул головой.

- Вот, мне еще далеко до того менестреля, — пожал плечами Флавиан, вспоминая, как тот менестрель со сладким звонким голосом пел балладу про Фьорда Скованного Землей и прекрасно играл на лютне южные песни.

Аргий, до сего момента лежавший спиной на прогревшейся солнцем земле, с трудом поднялся и обратил свой взор на друга.

- Слушай, в этом году в Утворт посетят еще какие-нибудь музыканты, — начал свою речь упитанный юноша. Может тебе стоит попроситься к ним в труппу?

Флавиан засмеялся.

- Что? – недоуменно посмотрел на него Аргий. Ты же всегда хотел повидать мир, а? Ты только листаешь свои книжки, изучаешь всякие там места. А так бы мог путешествовать вместе с труппой по всей Империи! Речноземье, Фикия, Великолесье, Февсия! Сколько мест бы ты посетил, Флавиан.

Юный пастух действительно с самого детства хотел увидеть окружающий его мир, но не знал, как можно покинуть свою родную деревню. Он редко покидал пределы Утворта, и практически никогда не бывал дальше, чем на десять стадий от деревни. Весь его мир был сосредоточен здесь, к неудовлетворению Флавиана. Иногда ему казалось, что Утворт был для него той темницей, где вольно делать, что захочешь, но выйти оттуда запретно всевышними силами. А ведь мир, такой большой! Его дядя Клепий исколесил весь Делион, но он был воином, а не артистом. Флавиан не хотел быть воином и убивать людей, наоборот, он желал помогать им своим искусством.

- Брось это, — задумчиво ответил Флавиан, сжимая в руке флейту.

Овцы продолжали блеять, лая собаки не было слышно до сих пор, сегодня животные ведут себя примерно. Отара привыкла пастись именно на этом холме, хотя Флавиан часто их перегонял с места на место, чтобы трава успела вырастать.

- Сегодня Праздник Первоплодия, — обратился Флавиан к своему другу. Лучше скажи мне, Аргий, кого ты пригласишь на танец вокруг костра?

Аргий потупил свой взгляд в землю, и зажав травинку между указательным и среднем пальцем, выдернул ее, и положил в рот. Флавиан знал, что его другу нравилась Элина – дочь мельника, хорошая рыжеволосая девчушка.

Толстяк пожал плечами. Он был добродушным, но слишком уж неуверенным в себе. Впрочем, как и его друг, который не признавал этого.

- Видят боги, Флавиан, у нас в Утворте не большой выбор, — заулыбался Аргий, пожевывая во рту траву. Я бы позвал Элину, но боюсь, что она будет танцевать с Ремием.

Ремий был сыном землепашца Мервария, одного из самых богатых людей поселения. Говорят, что у него в амбарах столько зерна, что можно было кормиться Утворту целую зиму.

- Да брось, Аргий, пригласи ее на танец, ты ей нравишься, — ответил Флавиан. Я заметил, как она на тебя смотрела.

Флавиан пылал белой завистью к своему другу, потому, как у него совершенно не сложилось со своей девушкой. Ну, как девушкой. Это долгая история и юный пастух решил ее больше никогда не вспоминать того жестокосердного поступка и взял с Аргия клятву, что он предаст эту историю забвению.

- Эй, ты слышишь? – Флавиан чуть было не бросило в пот, когда он услышал, как заливался лаем его собственный пес Снежок. Уж не волки ли это?

Пастух всегда молил богов, чтобы его миновала эта участь. Он одновременно и боялся волков, но более всего страшился, что он не знает, что стоило бы предпринять ему в этой ситуации Каждая овца стоила денег, а у Флавиана не было столь дукатов, чтобы выплачивать за каждую растерзанную овцу. Поэтому, юноша больше всего полагался на своего верного пса.

- Не может быть, — Аргий сразу встал на ноги, пытаясь высмотреть Снежка, но видно его не было. Может быть какая из овец отбилась от отары?

Флавиан побежал на самую высокую точку холма, чтобы рассмотреть, на кого так усердно лаял Снежок. Юноша мало верил в слова своего друга – зима была холодной и долгой в этом году, не мудрено, что волки вышли на охоту. Но вместо волка, пастух увидел мальчика, который скакал на лошади прямо к ним.

- Эй, Аргий, кажется это твой брат на Звездочке, — загородив ладонью солнечные лучи, Флавиан все же рассмотрел незваного гостя.

Толстяк не поверил приятелю и решил посмотреть на это собственными глазами.

- Лихас? – удивился Аргий. Что он тут делает?

Лихас был младше Аргия всего на три солнцеоборота, и больше помогал своему отцу в конюшне. Отец редко его отпускал из Утворта, и никогда на лошади. Звездочка была любимой лошадью их отца – самой быстрой и покладистой, и отец пожалуй не так любил своих детей, как лошадей. Лихас был в меру упитанным мальчуганом шестнадцати солнцеоборотов, был задирой и забиякой, и как многие другие деревенские мальчишки, не умел читать и писать. В общем, был полной противоположностью тихого и смышлёного Аргия.

Когда Лихас наконец взобрался на Звездочки на один из холмов, лошадь была вся взмыленная, а сам мальчик запыхался.

- Эй, брат, еще чуток и ты бы загнал лошадь до смерти, — удивился Аргий. Отец тебя бы запорол пряжкой. Что случилось? Ты какой-то перепуганный.

Аргий по лицу брата понял, что случилось нечто страшное.

Лихас еще никак не мог отдышаться, будто бы это не лошадь, а он бежал из самого Утворта. Вид был у него испуганный, словно увидел белесого призрака или саблезубого волка, по лицу струился пот. Вся рубаха облепила его полное тело, и конюх едва мог вымолвить слово.

- Флавиан, — показал он пальцем на пастуха. Матушка. Она вся в крови…

***

Эти слова испугали Флавиана и он ничего не ответив, вскочил на Звездочку и галопом отправился в Утворт. Мысли путались в его голове, словно клубок змей, однако все они были об одном – с матерью что-то случилось. В его голове возникали образы раненой матушки, она могла порезаться о вилы, или может быть на нее напали разбойники, а может быть она упала на острие топора? Всю дорогу он молился Двенадцать богам, и надеялся, что он ошибался.

При въезде в Утворт, собаки начали протяжно заливаться громким лаем, приветствуя знакомого человека на темной лошади, которая была покрыта россыпью белых пятен по всему телу. Один лишь круп лошади и ее черная, словно безлунная ночь грива, не имели белесых пятен, из-за которых, отец Аргия прозвал ее Звездочкой. Взмыленная после продолжительного галопа лошадь даже не обращала внимания на этих неуемных дворовых кусак, продолжая двигаться тем путем, который указывал ей Флавиан. Позади них бежал Снежок, который несмотря на уговоры Аргия, в виде сочных куриных косточек, не остался сторожить овец, а последовал за своим хозяином.

Всю дорогу от Пятихолмия Флавиан думал только о том, что могло приключиться с матерью, и клялся Пантеону Двенадцати, что сделает все, что прикажут ему боги, лишь бы мать осталась жива. Сегодня же он принесет Ткачихе петуха в жертву, если матушка его будет жива и здорова, Флавиан поклялся про себя этой богине. По началу все это можно было принять за дурную шутку брата Аргия, однако, такими вещами не шутят, тем более, у Лихаса был слишком перепуганный вид, который нельзя отразить на лице, не испытав его.

От самого холма и до Утворта, пастух гнал Звездочку во всю силу – покрытые цветастыми коврами поля и заливаемые солнечными лучами холмы проносились мимо Флавиана размываемой картинкой, он видел лишь то, что ждет его впереди. И даже на въезде в деревню, он не убавил ход, не замечая, что происходит вокруг него, в самом поселении.

Не замечал пастух и того, что он чуть не задавил двух рыжих куриц, которые своевольно переходили дорогу Утворта, состоявшая по большей части из утрамбованной земли, часто во время дождей, превращаясь в бурую жижу грязи. Курицы едва спаслись от подкованных копыт Звездочки и взмахнув крыльями, перелетели на другую сторону дороги. Жители Нозернхолла верили, что курицы, бродящие по дороге – к дождю, но сейчас Флавиана это не волновало.

Не замечал пастух и то, что на обширном подворье старосты Утворта во всю готовились к предстоящему празднику. Дети носились с визгами и криками по всему двору с ясеневыми палками и играли в «Благородного рыцаря», некоторые дети особняком расположились под тенистой яблоней и занимались гаданием на цветках Кормизии. Девочки по большей части играли в прятки, одна из них, самая удалая залезла на яблоню и спряталась среди веток, которые еще не плодоносили.

Неподалеку от зажиточного дома старосты, который своим убранством превосходил все остальные дома деревни, родственники старосты готовили валежник, складывали его в огромную кучу для предстоящего костра. Женская часть населения Утворта занималась украшением подворья, молоденькие и юные девы связывали воедино прутья, и украшали их проросшими весенними цветами. Эти прутья сегодня должны будут отогнать от деревни злых духов, которые просыпаются каждый год. Мужики же готовили чучело, весело смеялись, приделывая этому чучело то нос, из моркови, то шлепая его по заднице палкой. Флавиан ничего этого не замечал, он даже и не мог подумать о том, что сегодня может быть праздник. Но едва, заметив эту размытую картинку краем глаза, пастух пришел в ужас.

«Как они могут веселиться и смеяться, когда там моя мать, раненая и нуждается в помощи?»

Звездочка гнала во всю прыть, сверстники Флавиана, особенно девицы, бросали на него косые взгляды и перешептывались между собой.

Вот, уже виднеется его захолустный дом с небольшим подворьем, не успев до конца затормозить лошадь, он спрыгивает на ходу и чуть было не падает на перекошенный забор, но сейчас это его мало волнует. Теперь пастух на своих двоих бежит домой, вслед за ним лая и виляя хвостом, не понимая, что это не игра, а пугающая реальность, бежит его пес Снежок.

Вбегая в сени, со всей скорости, он врезался в котелок и посуду, которая со звоном упала на каменный пол, но это его мало волновало, пока он на забежал в комнату и не увидел свою мать.

Матушка стояла подле кровати, где лежал без сознания мальчик, с влажной тряпкой на голове. Мать что-то стирала в медном тазу, от чего вся вода стала красной.

- Матушка, — Флавиан даже не знал, что можно сказать в этой ситуации, в один миг он оцепенел и остался прикованным к полу. Что тут произошло?

Мать выглядела очень усталой и постаревшей. В ее волосах жесткой хваткой вцепилась седина, а морщины будто бы за день покрыли все ее нежное лицо. Она обернулась к своему сыну и уголки ее губ едва тронулись, с материнской заботой и печалью в лице.

- Входи, сын, — ответила мать.

Но пастух так и остался стоять в дверях. Ничего окружающего сейчас для него не существовало. Мать здорова. Живет и здравствует. Но кто этот юноша, который лежит сейчас в его постели?

- Этот мальчик хотел с тобой поговорить, сынок, — произнесла матушка, пытаясь отстирать в тазу окровавленное тряпье. Он прибыл с Морского Востока.

Сделав несколько шагов вперед, Флавиан присмотрелся к лицу мальчишки. Он явно с ним не был знаком, и никогда не видел его в своей жизни. Лицо было смуглым, при этом обветренным, на его облике отпечаталась тяжелая судьба и усталость от жизни, несмотря на то, что с виду ему было не больше двенадцати лет. Мальчик испытывал тяжкий жар – все его лицо было покрыто потом, а закрытые веки судорожно дергались. Мама сделала перевязку, новоприбывший гость был тяжело ранен в правое плечо. Судя по тому, сколько мать потратила тряпья, юноша потерял много крови.

- Мама, — Флавиан перевел свой взор на женщину, дожидаясь от нее объяснений. Кто этот мальчишка?

Буря эмоций тревожила его душу. Пастушок чувствовал, что он находится на грани… На грани чего? Он не понимал этого, но что-то в глубинах его сердца говорило о том, что что-то должно произойти.

- Он посыльный от твоего дяди Клепия, — матушка поджала уголки губ, морщины натянулись на ее щеках.

Флавиан понял, что она едва сдерживала слезы.

- Что случилось? Дядюшка был на Морском Востоке? Что он там делал? И почему этот мальчик ранен?

В тот момент, Флавиан не понимал, что задает слишком много вопросов, на которые не захочет узнать ответов, потому что они страшны и ужасны. Однако, в его голове прояснилось то, почему дядя Клепий так давно не заезжал к ним в Утворт. Неужели, по велению своего ордена, он отправился на Морской Восток?

- Я не знаю, сынок, — мать пастуха в тот момент либо нагло врала, либо мальчик так ничего и не рассказал ей. Этот мальчик хотел поговорить с тобой и передать тебе какую-то вещицу.

Флавиан за свою жизнь ни разу не видел мертвых или тяжело больных людей, но судя по состоянию этого юного путешественника, жить ему оставалось не долго. Кровь сочилась через наложенную повязку, а те места раненой руки, что не были прикрыты тряпьем, были черными и вены были вздуты.

- Флавиан, посторожи мальчика и побудь рядом, — матушка дала наставления. Если он очнется без меня, дай ему пожевать Зеленушку и обильное питье.

Флавиан оглядел свою комнату, не понимая о чем говорит мама. Он был где-то там далеко-далеко, голова его гудела, словно после пинты выпитого пива.

- Сын, следи за ним, — повторила еще раз женщина. Я дойду до травницы Лесии и возьму у нее отвар из глинника.

Флавиан смог только кивнуть головой, но как только он пришел вновь в себя и оглянулся, матери уже не было. Он уселся на кровать, сотворенную из топчанов, на котором располагалось ложе. Матрас набитый сеном и обшитый овчиной. Его кровать. И сейчас на этом ложе лежал мальчик, без имени и без прошлого, тот, кого он не знал. Но где-то внутри пастуха проснулось чувство, которое предупреждало его об опасности.

Флавиан не знал, сколько он просидел с того момента как ушла мать, до пробуждения неназванного гостя. Мальчик едва раскрыл свои глаза, как увидел перед собой лицо юноши, о котором когда-то говорил ему Клепий.

- Ты проснулся? – задал вопрос Флавиан без какого-либо интереса в голосе.

Мальчик широко раскрыл свои глаза и обеими руками схватился за ладонь пастуха.

- Печати, — хриплым шепотом промолвил малец, обращаясь к Флавиану. Печати…

«Он бредит», — подумал Флавиан и встав с кровати, побрел за Зеленушкой.

- Не уходи, — в ответ послышался хриплый голос мальчика.

- Я сейчас, — ответил на это пастух, и найди в одном из шкафов комода Зеленушку, вернулся к гостю. На, пожуй их. Они помогут снять боль.

Мальчик, с перекошенным от боли лицом, глянул на свое плечо и из его глаз начали сочиться слезы. Он принял от Флавиана высушенные листья Зеленушки и начал разжевывать их.

- Это уже не поможет мне.

«Ему очень плохо», — теперь Флавиану стало по-настоящему жалко этого юнца, который не прожил даже одной пятой отпущенной ему жизни.

«Боги, воля случая или ваше прихоть? Почему ему отвели столь малый срок?»

- Ты Флавиан, из рода Сетьюдов? – поинтересовался мальчик, хотя он и так прекрасно знал ответ.

Пот продолжал струиться по его лицу, смешиваясь с солеными слезами. Юноша жмурился от жуткой боли и часто поглядывал на свое плечо, но обычно, он рассматривал своего собеседника.

- Да, — кивнул головой пастух. Как тебя зовут? И откуда ты? Как ты здесь оказался?

Флавиан понимал, как много вопросов он может задать мальчику, но успеет ли он ответь хотя бы на их часть?

«Брось, не может быть! Он не умрет. Ему еще нет и шестнадцати солнцеоборотов. Такого не бывает.

- Мое имя Рими, — ответил мальчуган, продолжая жевать во рту Зеленушку. Я пришел сюда, только ради тебя, Флавиан.

Почему-то эта фраза бросила пастуха в пот и дрожь. Это казалось ему не мысленным.

«Кто я такой, чтобы ко мне приходили с Морского Востока?»

Юнец хорошо знал географию и знал, как далеко находилось это место, даже за пределами Империи. Ему не верилось, что Рими мог пройти этот путь самостоятельно.

«Я в свои года дальше Утворта никуда не уходил, а этот мальчик прошел через половину Делиона.»

Флавиану могло показаться, что раненый врет, и не стоит ему доверять. Однако, он пристыдился тем, что тот действительно ранен и пришел сюда ради него.

- Я принес тебе послание, от твоего дяди, знаешь его? – голос мальчика по-прежнему был тихим и хрипящим.

«Конечно знаю, он же мой дядя!»

- Клепий, — кивнул головой Флавиан.

- Какого цвета у него глаза? – Рими решил проверить пастуха.

- Зеленого, — уверенно ответил Флавиан. Он из ордена стражей.

Раненый юнец кивнул, видимо довольствовавшись этой информации.

- Первая книга? – однако Рими не остановился на этом.

В голове Флавиана возникли образы того, как дядя подарил ему первую книгу.

«Мне было восемь. Или девять? Я уже не вспомню.»

Однако, саму книгу он прекрасно помнил. Это была толстая книга по истории Империи и окружающих ее земель, в кожаном переплете. Прочел ее пастушок только спустя несколько лет, но позже, часто ее перечитывал.

- Краткий путеводитель по Делиону, — ответил Флавиан.

Рими кивнул еще раз.

- Дядя передает тебе послание, — мальчик сильно закашлялся и из его рта пошла кровь.

Флавиан еще раз осмотрел его рану. Нет, ранено было не плечо, а грудь. Легкое.

«Нет, нет, он должен выжить, о, милосердные Боги!»

Уповать в таких ситуациях на богов было единственным, чем можно помочь человеку. Мать по прежнему не возвращалась, она была слишком долго, либо задержалась где-то по дороге.

- Где оно? – пастух не придумал ничего лучше, кроме как прямо спросить у Рими.

Мальчик хотел было привстать, но сил у него не осталось совсем. Он заметил, что из его рта вытекает кровь и вытер ее тыльной стороной ладони. Затем, он приложил свой указательный палец к голове и постучал несколько раз.

- Здесь.

Флавиан внимательно слушал новоприбывшего гостя.

Однако тот умолк. Рими потрогал туго сплетенную веревку из конского волоса, что висела на его шеи и начал доставать ее. Вскоре, из-под рубахи показались два, на первый взгляд, весомых камня правильной овальной формы, с одинаковыми отметками на нем. Флавиан не смог их отличить друг от друга, каждая из отметок, вырезанных в камне соответствовали друг другу и были полностью идентичны. Камни-близнецы. Что-то неладное творилось в душе Флавиана, казалось, что ему сейчас станет плохо прямо здесь, голова закружилась и бурные потоки мыслей пронеслись в его голове.

- Это тебе в дар, от твоего дяди, — из ротовой полости мальчика вновь начала сочиться кровь.

Струйка алой жидкости стекала по обветренному подбородку мальчугана и капала на овчинное одеяло. Рими закашлялся.

- Но не приятный это дар, тяготеет проклятия над ними, — десятилетний мальчик говорил как какой-нибудь пророк, что пугало молодого пастуха.

Флавиан понял, что Рими хочет, чтобы их сняли с его шеи. В тот момент, Сетьюд и не подозревал, сколько тяжкими окажутся эти камни. Аккуратно приподняв мальчику голову с подушки, пастушок снял с шеи веревку и положил ее на постель.

- Что это? – он еще не догадывался, чем могут оказаться эти камни.

Раненый вновь сильно закашлялся, Флавиан решил принести ему воды. Зачерпнув прохладную колодезную воду черпаком, он поднес его ко рту бедняги. Тот покачал головой.

- В этом нет смысла, — его веки медленно сползали на глаза, казалось, что он их больше не откроет.

Мальчик вздохнул глубокой грудью и кровь вновь побежала из его рта. Мало того, наложенная матерью повязка стала влажной от алой жидкости.

«Где же ты пропала, матушка?»

Флавиан нервничал, и не знал, что можно предпринять в этой ситуации. Ладони были мокрыми от пота, а сам пастух дрожал от страха.

«Может быть как-нибудь поддержать его? Сказать, что все будет хорошо?»

Нет, врать не было смысла. Мальчик и сам понимал, что его ожидает забвение. У Флавиана, от самой мысли о том, что на его глазах умирает совсем молодой мальчишка, начала бить сильная дрожь. Вода из его черпака полилась на пол.

- Возьми их себе, Флавиан, — Рими опустил взор на две печати. За ними охотятся, ты должен сторожить их, как зеницу ока. Теперь они для тебя самая дорогая вещь в Делионе.

- Кто? И зачем? Что это? – Флавиан не знал, на какой из этих вопросов хотел знать ответ первым.

«Боюсь, что ответ я могу не заполучить вовсе»

- Я ухожу уже, возьми, — запыхтел Рими. Флавиан. Не доверяй никому. Никому, ты понял?

Пастух рефлекторно кивнул головой и продолжил слушать умирающего юношу.

- В ордене твоего дяди было совершено предательство, — продолжил говорить Рими. Клепий, сказал, что ты можешь доверять только двум стражам. Найди Винария. Найди Афиса. Дядя сказал, что ты должен доставить эти камни им.

«Винарий. Афис! Да о чем ты говоришь, Бездна тебя побери!»

Пастушок подорвался с кровати и схватился за голову.

«Это всего лишь сон. Дурной сон. Я скоро проснусь».

- Флавиан.

Пастух начал мотать головой, пытаясь напрасно выкинуть из головы то, что ему сказал Рими. Но напрасно.

- Флавиан! – крикнул мальчик и вновь закашлялся кровью.

На этот раз ее было на порядок больше. Сетьюду стало стыдно, из-за того, что заставил раненного закричать и потратить может быть свои последние силы.

- Возьми их, заклинаю тебя Пантеоном Двенадцати, возьми их! – пастух видел, насколько серьезно к этому отнесся Рими. Так хотел твой дядя!

«Хотел», — внезапно понял это Флавиан.

- А что с моим дядей? Где он? Что вообще случилось?

- Прости, — покачал головой Рими. Но силы меня покидают. Возьми у меня в кармане его письмо. Бери печати. И седлай коней. Клепий сказал, что один из стражей должен быть на границе Империи и Нозернхолла. Никому не доверяй, в Утворте есть те, кто следит за тобой. Не рассказывай никому про печати, иначе ты обрекаешь его на гибель.

Мальчик кивнул головой на свой карман. Дрожь Флавиана никак не унималась, и он своей трясущейся рукой достал из штанины бедняги письмо, скрепленное печатью в виде Двенадцатилучистого Колеса.

- Беги, в Рэвенфилд! – Рими отходил в иной мир и это было видно по его бледному лицу, нижняя часть которого была полностью в крови. Бери печати и беги в Рэвенфилд, сейчас же! И никому не говори об этих камнях. Никому! Если печать попадет не в те руки, опасность нависнет над всем Делионом. Всякий, кто будет знать о них, будет подвержен смертельной опасности, как я или твой дядя…

… Когда матушка пришла, было уже поздно. Голова умершего бедняги была на правом боку, тело уже начало холодеть, а Флавиан сидел в другом помещении. Он замкнулся в самом себе, не зная даже, с чего начать свои размышления. В его кармане покоилось два камня. Две печати.