Я провёл полгода в СИЗО, чтобы тебе не пришлось

Part I.

Случилось это со мной на заре цивилизации, в 2006 году, когда динозавры были большими и зелёными. Дело-то в чём? А дело в том, сударики мои, что в те бородатые годы нефтяного гламура и клубного дискурса я любил покуривать. Покуривал я, как вы уже догадались, очень специальные сигареты. Моя жизнь, в целом, была устроена - постоянная работа в фирме по производству всяческой пластиковой ебалы, от посуды до мебели, развлечения по выходным, три девушки(одна постоянная и две на скамейке запасных). Словом, авто-мото-кино-фото-гребля-ебля-и-охота.

Я был молод, местами(стратегически важными) - красив, любим и здоров. Откровенно говоря, мне казалось, что я держу бога за яйца. Как же я ошибался...

Но не будем забегать вперёд.

У меня тогда был приятель по работе, у которого были свои каналы, он-то и снабжал меня... сбором алтайских трав, назовём это так. Каждое утро он подъезжал на своём мопеде к проходной, где уже околачивался я. Мы немного болтали на отвлечённые темы(в-основном, о музыке), потом заходили за одно из зданий, где был пустырь и сплошная задняя стена без окон, и челик отсыпАл мне. Во избежание анальных кар от модератора сразу оговорюсь - НАРКОТИКИ - ХУЙНЯ ЕБАНАЯ, НЕ ЮЗАЙТЕ ИХ!!!

Так продолжалось несколько месяцев. Мы обменивались кассетами, заканчивали песенки по ик-порту(олды тут?), и чел попутно банчил. Со временем я начал наглеть, и позволял себе накуриваться уже на рабочем месте. Однажды не рассчитал, и скурил целую гильзу отборной Чуйской смеси в одно е...лицо. Как же меня вштырило! Я бросил работу, и пошёл шататься по территории производства, попутно ловя мощнейшую паранойю. На ту беду к директору предприятия приехали бизнес-партнёры, и он повёл их на экскурсию, рассчитывая впечатлить масштабами стремительно расширяющегося бизнеса. И тут навстречу этой небольшой делегации из-за забора выруливаю я - сам зелёный, глаза красные, зрачки расширены, почитай, на всю радужку, фазомоторика расфокусирована, как у подбитого в голову автобота.

Единственное, что смог выдавить директор из себя при моём впечатляющем антре: "Может, тебе скорую вызвать?" Я клятвенно заверил, что сам доберусь до дома, что это гипотонический криз, и у меня такое уже случалось. Хз, догадался ли директор о реальной причине моего, мягко говоря, нестандартного поведения - скорее, конечно, догадался, взрослый же мужик. Энивей, он сделал хорошую мину при плохой игре, и отправил меня в отгул. На следующий день офисный планктон предприятия обсуждал всего одну животрепещущую тему, ну, вы поняли.

Каким-то чудом я даже после этого удержался за рабочее место, но стал осторожнее. Однако, тучи стремительно сгущались. В один из летних дней, примерно за две недели до моего отпуска, мой дружок-дилер появился с квадратными от страха глазами, и попросил припрятать у себя пакет. По его словам, его пасли мусора, и ему надо было на недельку-другую залечь на дно. Пакет он передал со словами "бери, сколько надо". Нужно ли говорить, что случись со мной такое сегодня, я бы: а) поломал ноги ему, б) разбил ебало себе, приговаривая "не бери, сук, не бери". Но тогда я был молод и глуп. Улучив момент, я проверил содержимое пакета. Оно впечатляло - три или четыре готовых самокрутки, спичечный коробок с зеленовато-бурым содержимым и газетный свёрток размером с хороший кулак, полный того же содержимого.

Я почувствовал себя Доктором Гонзо из "Страха и ненависти в Лас-Вегасе". На следующий день был выходной, и я умудрился в изменённом состоянии шляться по центру города с грузом в своей крайне модной сумке-торбе, и при этом даже разминуться с ППСниками. Но жизнь, так настойчиво семафорившая мне "не лезь, оно тебя сожрёт", всё же не смогла поспособствовать в тот раз зарождению искры разума в моей голове.

В понедельник я приехал на работу с той же самой сумкой только для того, чтобы в обеденный перерыв предоставить её содержимое к осмотру приехавшим на предприятие сотрудникам ГНК. Конечно же, эта сука на мопеде меня сдала, кто бы сомневался! Я, наивный барнаульский лопушок, даже не мог помыслить, что вломил меня тот самый человек, с которым мы слушали "Ленинград"(тот, правильный "Ленинград", до того, как Шнур превратился в придворного холуя с фарфоровыми винирами).

Меня в наручниках посадили в ментовский "уазик", где вместо сидения для задержанных была запаска. Сразу же началось паломничество сотрудников фирмы к окошку "уазика", как в мавзолей с одним и тем же вопросом: "Что случилось?" Разумеется, я отвечал, что не знаю. Пабло Эскобар недоделанный, блдь.

Меня мариновали в "уазике" часа два, потом повезли в отделение. Там заперли в обезьянник, в котором уже сидел какой-то типок восточной наружности, довольно прилично одетый и обративший на меня внимания не больше, чем на грязь под ногтями. В клетке я просидел до темноты, потом стало понятно, почему.

Надо ли говорить, что всё это время я пребывал в полнейшем ахуе? До этого с ментами у меня в жизни была всего одна встреча, когда мы с приятелем, будучи студентами, справили малую нужду в неположенном месте. Тогда нам выписали штраф и отпустили восвояси. В этот раз чутьё подсказывало мне, что штрафом я не отделаюсь.

Часов около 10 вечера меня повели в кабинет в дальнем конце коридора, по которому ранее доставили в КПЗ, и усадили на стул с многочисленными следами различных жидкостей человеческого организма. За столом напротив меня сидел коренастый белобрысый мент лет 25-30. Он спокойно и даже как-то добродушно начал рассказывать мне, что я подозреваюсь в хранении, транспортировке, и - важно! - РАСПРОСТРАНЕНИИ понятно каких средств в крупных размерах. Что мои признательные показания уже(!) записаны с моих слов(!!), и осталось их только подписать. На что я, руководствуясь своими представлениями из голливудских фильмов, ответил, что знать не знаю, о чём речь. Мент устало и даже как-то обречённо вздохнул, встал из-за стола, и, подойдя ко мне, влепил мне смачную пощёчину, от которой у меня в голове зазвенело.

Затем он повторил обвинение, и снова предложил подписать показания. Я снова отказался. И он снова ударил меня, уже сильнее. Диалог в стиле "подпиши - не подпишу" продолжался ещё несколько минут. За это время он успел свалить меня со стула, и бил уже не ладонью, а кулаком. В комнату вошёл второй мент. Краем глаза я успел заметить, что он был гораздо крупнее первого, темноволосый и небритый. Между ними произошёл разговор формата "ну чо, не подписывает, пидор? ничего, щас подпишет", и они стали мудохать меня уже вдвоём. Куда бить, они особо не выбирали, я, как мог, прикрывал голову руками. До сих пор удивляюсь, как не лишился зубов, или не рассёк голову наручниками, которые, разумеется, никто с меня не снял.

Сделав перерыв в даче пиздов, белобрысый, исполнявший, видимо, роль хорошего полицейского, доверительно сообщил мне, что в отделе толстые кирпичные стены, моих криков никто не услышит, а предоставлены друг другу мы будем до утра. И они продолжили меня мудохать. Надо сказать, что до того я конкретно получал пиздюлей всего один раз, и они не шли ни в какое сравнение с профессиональной и слаженной работой стражей правопорядка. Именно поэтому я в какой-то момент дал слабину, не выдержав весь спектр непередаваемых ощущений, и согласился подписать. Мальчик из мема прокричал бы в этом месте сакраментальное "лох, пидр", и был бы прав. Но фарш невозможно провернуть назад, а тогда я ещё не имел опыта, подсказавшего бы мне не подмахивать дрожащей рукой свои инициалы.

У меня отобрали шнурки, и доставили обратно в камеру, трясущегося, как медуза, и полностью лишённого воли во всех отношениях. Ещё через пару часов, около полуночи, меня повезли на медосвидетельствование. Открыв пожарный выход отделения медэкспертизы и увидев меня, дежурная, пропитая баба лет 40, сказала: "Вы охуели? Я не буду его подписывать!" У меня, как вы понимаете, не было возможности посмотреться в зеркало, но её живая реакция на мой внешний вид говорила о том, что выглядел я немногим лучше освежёванного зомби из фильмов Ромеро. Менты заверили её, что всё будет ровно, и в итоге нужные документы были оформлены.

К тому моменту я поймал какой-то безнадёжный дзен. Мне стало настолько похуй на происходящий мрачный цирк и своё в нём участие, что я просто плыл по течению, не ожидая ничего хорошего. Остаток ночи я провёл в обезьяннике. Утром пришла перепуганная мама, разом постаревшая лет на 10, и передала пакет с едой. Через решётку камеры я видел, как дежурный распотрошил пакет, часть еды забрал себе, а часть(меньшую) - отдал мне.

Днём пришла девочка-адвокат лет 25 из госзащиты. В присутствии тех же самых мусоров, пиздивших меня накануне(sic!), она спросила, не подвергался ли я насилию, не применялись ли ко мне незаконные меры принуждения. В ответ я, левая часть тела которого уже начала превращаться в сплошной синяк, поднял руки, одна из которых кардинально отличалась от другой по цвету, и спросил: "Сами-то как думаете?" "Так и запишем, не применялось", резюмировала эта фея юриспруденции. Искренне надеюсь, что господь даровал ей мужа с неизлечимой эректильной дисфункцией.

Миновав определённые формальности, связанные с поездкой к следаку, в ходе которой один из ментов сопровождения, глубоко нерусский летёха, клятвенно пообещал застрелить меня, если я рыпнусь, меня повезли в ИВС aka Изолятор Временного Содержания. ИВС - это такое чистилище перед низвержением во ад, if you know what I mean.

Забудьте почти всё, что видели в фильмах на эту тему. Работа карательных органов - это такая же рутина, как и любая другая работа с той лишь разницей, что рутиной становится круговорот насилия. Никакого надрыва, никаких эмоций - тамошних сотрудников уже ничем не удивить, они видели всё, и глубины падения, и сияющие пики человеческого духа. Есть подозрения, что увидев вдали разрастающийся гриб ядерного взрыва, они только пожмут плечами, но это не точно.

В ИВС меня прошмонали, составили опись изъятых ценностей, выдали матрас и проводили в камеру. Камера ИВС представляла собой просторное помещение с выкрашенным в красно-коричневый цвет бревенчатым помостом у дальней стены с зарешеченным окном. Умывальник и сортир типа "очко" располагались у противоположной стены, по бокам от тяжёлой железной двери. На помосте, на таких же, как у меня, матрасах, лежали и сидели в разных позах человек 20 арестантов. Им, в целом, было более или менее похуй на меня, каждый был занят своими скорбными мыслями.

Меня проводили на свободное место. Я разложил матрас, и лёг. Сосед слева без особого интереса спросил, за что я тут. Я, держа в голове сказочки о том, что в тюрьме в любой непонятной ситуации ебут в жопу, на всякий случай безнадёжно махнул рукой, мол, всё плохо. Он не стал допытываться, что вполне логично, учитывая, что ИВС - перевалочный пункт, и каждый там в большей или меньшей степени охуевает от того, как оказался в такой ситуёвине.

Ощущение казённых стен, в которых ты оказываешься в ходе подобного приключения, сложно передать, но невозможно забыть. Годы спустя ты будешь ловить вьетнамские флэшбэки, оказываясь в учреждениях, где хоть что-то напоминает тебе кондовое убранство этих мрачных локаций.

Дважды в день нас кормили. Надо сказать, кормили неплохо, всякими супчиками, пирожками, пловом и сосисками в тесте. На десерт был компот либо морс. Видимо, ФСИН заключил подряд с каким-то общепитом, находившимся неподалёку. Забегая вперёд, скажу, что такая кормёжка в дальнейшем будет, скорее, исключением. Раз в день нас пересчитывали, все ли на месте. Так прошло дня два. На третий день началось распределение по тюрьмам города. Нас группами по 10-15 человек выводили из камер и оставляли на полчаса-час в каменном мешке без окон и с шершавыми стенами. Затем толстенная железная дверь открывалась, на нас надевали наручники, и отводили к автозаку. Впереди меня ждала конечная точка моего маршрута на ближайшие полгода - СИЗО.