Part II

Я провёл полгода в СИЗО, чтобы тебе не пришлось

Итак, я остановился на том, что нас погрузили в автозак. В автозаке было темно и тесно. Сиденья, располагавшиеся, не как в автобусе, а вдоль двух бортов лицом друг к другу, были максимально жёсткими. Было жарко и пахло мочой и куревом. По дороге некоторые арестанты травили байки, но большинство напряжённо молчало.

Через некоторое время автозак подъехал к воротам СИЗО. В моей голове мелькали тревожные мысли, воображение рисовало Босховские сюжеты, мне представлялось, что тюрьма - это некий зверинец, где в камерах царит беззаконие. СИЗО, куда нас привезли, было централом, главной тюрьмой города. И в связи с этим я представлял, как исполинские жернова исполнительной системы перемалывают маленького и тщедушного меня до состояния желе. На фене, как я позже узнал, это называется "гонять кубы". Ворота СИЗО всё не открывались, ожидание затягивалось.

Спустя часа два, когда все пассажиры уже изнемогали от духоты, нас всё-таки запустили вовнутрь. Никогда не забуду свои первые шаги, сделанные под массивной каменной аркой, когда нас выпустили из автозака. Передо мной был другой мир, зазеркалье, и всё-таки теперь я стал его частью.

Нас провели по мрачному коридору в комнату для досмотра. Там арестанты по очереди, как в военкомате, раздевались до трусов, по команде покашливали, сев на корточки, чтобы показать, что не проносят никаких запретов, и надиктовывали свои данные немолодой врачихе с каменным лицом, которая записывала их в большой журнал, по виду заставший похороны Сталина. Затем нас отправляли в "раколовку", помещение без окон, где в полной темноте мы ожидали приглашения к оперу.

Назвали мою фамилию, я вышел, и, миновав короткий коридор, оказался в сводчатом помещении, абсолютно не располагавшем к чиллу и расслабону. Больше всего помещение напоминало палату из фильма про Ивана Грозного, отличаясь только стенами, выкрашенными в казённый бутылочно-зелёный цвет. За столом сидел опер, молодой мужик, как потом я выяснил, недавно назначенный на эту должность. Я сел напротив него на жёсткий стул. Некоторое время он молча рассматривал меня, периодически бросая взгляд на файл с моим делом, лежащий перед ним на столе. Потом сложил руки замкОм, и спросил: " - Что же мне с тобой делать?" Судя по тону, вопрос был риторическим. Поясню его суть - перед ним сидел симпатичный субтильный паренёк в "прозрачном свитерке с вырезом"(с), с модной тогда стрижкой и перепуганными глазами, в которых, если всмотреться, мелькали картинки с гиенами, раздирающими антилопу.

" - Ладно, пойдёшь пока на подвал, к дуракам" - сказал он, прервав молчание. Меня отвели в каптёрку, где я выбрал минимально обоссаный из матрасов, подушку и постельное бельё. Спустя пять минут я уже стоял перед массивной дверью, в которой поворачивался ключ охранника. Меня подтолкнули в спину, и я оказался в небольшой, слабо освещённой камере с тремя двухъярусными шконками, поставленными вдоль стен. Посередине камеры был намертво привинченный к полу стол с двумя скамейками по обе стороны. Слева от меня, за невысокой кирпичной перегородкой, отделявшей его от остального помещения, был сортир типа "орлиное гнездо", справа - умывальник с зеркалом. Дверь за моей спиной с лязгом захлопнулась. Четыре пары глаз уставились на меня.

Дальше в тексте я сознательно не буду называть имён своих сокамерников, возможно, изменю даже их погоняла. На это есть причины. Во-первых, никто из них не давал мне добро на огласку. Во-вторых, бывшие арестанты и зеки, действительно решившие завязать с криминалом, как правило, не любят вспоминать свою прошлую жизнь, поскольку информация о ней может сказаться на жизни нынешней. Всё-таки стигматизацию бывших преступников в нашем обществе никто не отменял, и некоторые даже тут, на дтф, имаджинируют отсидевшего человека едва ли не как чудовище из "Нечто", в лучшем случае - как отброс общества и биомусор.

Но вернёмся в помещение размером со спальню в двушке и тамошним аборигенам. Среди них был колоритный седой мужик лет 55-60 с лицом, будто с чеканной монеты, весь в наколках и, судя по телосложению, бывший спортсмен, крайне заспанный рыхлый парень лет 27, невысокого росточка азиат лет 35 в больших роговых очках с мощными диоптриями, и очень грустный долговязый тип с большой головой и кругами под глазами лет 22.

Я стоял, переминаясь с ноги на ногу и держа перед собой матрас, как щит. Тогда ещё не было Ютуба и видосов с названиями вроде "Как правильно заходить в хату", поэтому я не знал, как себя вести. Общее молчание нарушил седой мужик, назовём его Князь:" - Ну чо стоишь, проходи, присаживайся, рассказывай, кто, что, за что хлопнули?" Я на негнущихся ногах подошёл к шконке, сел рядом с ним, и стал рассказывать. Видя, что обитатели хаты настроены спокойно и даже гостеприимно, я осмелел, и живописал им свои злоключения уже более непринуждённо. Мужики слушали, покачивали головами, иногда посмеивались, иногда мрачнели, но в целом было видно, что моя история не уникальна в здешних местах.

По окончании моего монолога Князь, который очевидно был за старшего, или, как говорят арестанты, грузился за людским в хате, показал мне свободную шконку, рассказал в общих чертах о правилах арестантского уклада и посоветовал меньше загоняться на ситуации. Так я стал полноправным участником арестантской движухи, или "прописАлся".

Вероятно, от вашего внимания не ускользнуло, что опер, распределивший меня в хату, назвал её "дуркой". Действительно, почти у всех её обитателей было психическое заболевание.

Например, у Князя была шубообразная шизофрения. Большую часть времени он был спокойным дядькой, любившим травить байки о своей жизни(а она у него была насыщенная - он крал и грабил с конца 60х годов). Но в критические моменты он превращался в настоящего берсерка, и, сверкая глазами и железными зубами, крушил всё, что попадёт под руку. В целом, он производил впечатление Акеллы, который таки промахнулся. Он был ещё силён, жесток и хитр, но его хватка слабела, а время неумолимо уходило, не суля новых побед в его "ремесле".

У долговязого парня с большой головой и синяками под глазами, назовём его Головастик, были панические атаки. Иногда он начинал заговариваться, его мучали кошмары, у него немели части тела. Он был склонен к самоубийству, о чём свидетельствовали перевязанные запястья и полоски старых шрамов на руках. А ещё Головастик был убийцей, зарезавшим кого-то из родственников. Короче, герой любой русской эмокор-песни до того, как эмо стали мейнстримом.

Одутловатый вечно сонный тип, пускай будет Бамбук, не имел отношения к этой душевной компании ментально нестабильных персонажей. Он просто где-то что-то украл, чтобы купить наркоты, когда родные перестали давать ему деньги, отчаявшись отвадить от юзания драгсов иными методами. В отличие от меня, Бамбук жрал на воле хитрые таблетки, и у нас с ним не нашлось точек соприкосновения. Кроме того, он слишком ненадолго задержался в этой истории. Месяц спустя он уйдёт из зала суда в моих "скечерсах", которые я одолжил ему, поскольку свою "выходную" обувь он где-то проебал.

И последним, как в этом перечне, так и в тюремной иерархии, был очкастый азиат, допустим, Монгол. Монгол любил маленьких девочек, за что был определён в петухи ещё в предыдущих ходках, что, впрочем, никак не отвадило его от этого увлечения. Монгол был жизнерадостным педофилом, относившимся к своему положению философски, и иногда стиравшим наши шмотки за пачку сигарет. Другие прихоти, о которых вы могли подумать, Монгол не выполнял по двум причинам.

1. Он, собственно, не был обязан. По понятиям никто не мог его заставить долбиться в сраку, если он сам не изъявит такого желания. Реальные обязанности петуха в тюрьме - стирать шмотки арестантов и убирать в хате - он выполнял беспрекословно, что и избавляло его от иных притязаний. 2. Он был слишком страшным, не могу представить того жопного сомелье, у которого поднялся бы хоть какой-то орган на этого персонажа, внешне напоминавшего нечто среднее между Йодой и гремлином.

Немного о бытовой части жизни в тюрьме. Арестантов кормят три раза в день. Тюремный баландёр, кто-то из арестантов, по разным причинам оставшихся отбывать срок "на тюрьме", под присмотром "продольного"(дежурный мент на этаже) возит еду в больших баках по коридору между камерами - "продолу". Дежурный открывает "карман" - железное окошко размером чуть шире бардачка в машине, и баландёр подаёт тарелки с едой тому, кто в хате "на стрёме"(это может быть любой арестант, ничем не занятый в данный момент).

Однажды, ещё в самом начале, когда мои сокамерники были на прогулке, а я был не в настроении, и не пошёл, вечернюю пайку принесли раньше времени, и я здорово проебался, не набрав все тарелки. Нет, меня не отпиздили, просто поворчали и намекнули, что буду должен с передачи. Впрочем, я и без намёков делился. Первое время, пока не понял, что с "общака" подъедают всё вчистую те, кто быстрее, жаднее и наглее, не оставляя другим.

Кстати, о прогулках. В тюрьме есть прогулочные дворики, объединённые общим коридором с железными дверями. Дворики представляют собой каменный мешок с решёткой вместо крыши, сквозь которую видно небо. По периметру этих двориков этажом выше прогуливаются вертухаи, следя, чтобы во время прогулки арестанты не чудили. В этих двориках, как правило, установлена пара простейших снарядов для поддержания физической формы, например, турник и брусья. Смысл прогулочных двориков в том, чтобы сидельцы не засиживались, зарабатывая в спёртом, порой сыром тюремном воздухе себе самые разные заболевания.

Раз в неделю арестанты ходят в баню. Разумеется, баней в общепринятом смысле это место не является. Это обычная душевая с двумя дверьми. У контингента каждой камеры есть своё, строго определённое время помывки. Скажем, 15 минут. Арестанты из одной камеры заходят в первую дверь, и через 15 минут выходят во вторую. После этого запускают постояльцев следующей камеры. Так сделано для того, чтобы сидельцы не общались с сидельцами из других камер, не передавали ничего друг другу, ну и для того, чтобы исключить так популярные в массовой культуре истории с оброненным мылом.

Вижу, что текст получается более объёмным, чем я рассчитывал, поэтому окончание истории выложу в третьей части. Надеюсь на понимание. Третью часть текста релизну ориентировочно в понедельник-вторник, поскольку завтра день рождения у жены, и времени на писанину у меня не будет совершенно.

End of Part II.

TO BE CONTINUED...