Как игра Hades поможет вам разобраться в отношениях с семьей

Рогалики как игры репетативные обычно не отличаются сильным сюжетом или насколько-либо запоминающимися персонажами. Hades — зеркально противоположный случай, потому что главный герой, сын бога мёртвых Аида Загрей, в своем путешествии из Подземного царства встретит большую часть своей огромной Олимпийской семьи. Каждый из них продуман до мелочей и западает глубоко в душу — признаюсь, я влюбился во всех персонажей (кроме одного) тёплой платонической любовью (а в некоторых и не платонической).

Фишка в том, что все, включая обитателей мира мёртвых, получились до боли живыми и реалистичными. У каждого персонажа есть какая-то человечная черта характера, выкрученная на максимум и призванная резонировать со всеми. Более того, поскольку в центре сюжета оказалась Олимпийская семья, известная своими не вполне здоровыми связями, именно эти странные отношения между родственниками отзывались во мне больше всего. Об этом я и хотел поговорить, потому что в таких вопросах крайне важно заметить паттерн в динамике, чтобы начать её исправлять. Hades же буквально выставляет всю подноготную божественной семьи напоказ, и эти линии там очевидны. И в моём случае они как раз сильно срезонировали, потому что и в моей семье есть много похожих траблов.

Начнём, естественно, с самых главных токсичных отношений во всей игре — Аид и Загрей. Вообще, весь сюжет завязан на том, что отец заколебал сына настолько, что тот решил попробовать сбежать из его царства (откуда, между прочим, никому ранее не удавалось сбежать). И знаете, если сначала мне просто нравилась сама завязка, то буквально в первом часе игры я уже успел возненавидеть Аида всей душой. Он чёрствый, строгий, неотзывчивый, погруженный в себя и так далее.

Если пытаться описать его максимально кратко, то это тот самый батя из мема про щель под дверью туалета, который не даёт сыну спуска и постоянно вопрошает: «Ты ********? Шо там делаешь?». А если серьезно, то Аид — максимально строгий отец, не упускающий ни единого шанса обвинить своего отпрыска в чём-то, усмехнуться над ним, заявить о безнадёжности его стремлений или упреками превратить благое дело Загрея в проступок.

Что еще хуже, так это то, что Аид пытается всеми силами превратить Загрея в самого себя, полностью игнорируя его уже сложившуюся личность. Он даже устроил его на работу с бумагами умерших (буквально то, чем бог мёртвых занимается весь день), в попытках наставить на «путь истинный» (то есть свой). Кстати, именно это и стало последней каплей, после чего сын взбунтовался.

И здесь паттерн очевиден до боли: попытки отцовского контроля, в корне которых лежат благие намерения защитить сына от «жестокого внешнего мира», приводят как раз к тому, что сын восстает против бати и отправляется навстречу этому «жестокому миру» в гордом одиночестве. Тема стара, как мир и не поднималась в восьмой серии четвертого сезона «Рика и Морти», когда внук восстал против контроля дедушки. Да и вообще весь сезон был о том, как Рик отталкивает всех своей одержимостью контролем.

Проблема отцов и детей действительно необъятная, поэтому я не намерен пытаться найти её решение. В частности, потому что мой отец в некоторых своих паттернах похож на Аида и я сам пока не до конца разобрался в том, как это на меня повлияло. Но что могу сказать точно (и откровенно): у меня уже давно присутствует страх превратиться в него, несмотря на все мои попытки стать максимально другим человеком. И Hades в этом смысле меня даже успокоила.

Ирония отношений Аида и Загрея в том, что, восстав против отца, сын невольно встал на тот же батин жизненный путь. Ведь ещё до появления смертных будущий бог мёртвых вместе со своими братьями и сёстрами восстал против своих родителей Титанов и убил их. И когда последним боссом Hades оказался Аид, мне стало как-то не по себе — неужели даже эта прекрасная игра будет твердить мне, что я рано или поздно превращусь в своего батю?

Но потом я хорошенько подумал, еще поиграл и понял, что Загрей удивительным образом во многом стал противоположностью своего отца. Он со всеми хочет подружиться и всем хочет помочь. Он стремится разбираться в своих отношениях и налаживать их. Он не отказывается от своих мечт, просто потому что кто-то идет против него. Он хороший полубог, который пошел не по тропе, протоптанной его строгим отцом, а в том же направлении, но с внесением положительных корректировок. Он не стал своим отцом. Он стал лучшей (в смысле «более лучшей») его версией.

И у этого контраста есть явный источник. Загрей рос без матери, потому что та покинула владения Аида после рождения сына. Собственно, поиски Персефоны и становятся главным двигателем попыток побега, но о ней чуть позже. Даже Аид понимал, что сын не может расти без матери. Её заменила Никта — богиня ночи, мать Мойр, плетущих судьбы всех живых существ, воплощения смерти Танатоса и ещё оравы хтонических сущностей. Она — чуть ли не самая могущественная богиня во всём Олимпийском пантеоне.

А ещё она чуть ли не самая добрая, отзывчивая, любящая мачеха, которую Загрей только мог пожелать. Именно Никта в тайне от мужа связалась с Олимпийцами, чтобы те помогли её пасынку добраться до поверхности. Именно Никта заботилась о Загрее, как о своём родном сыне, даря ему любовь и заботу. Я бы даже сказал, что именно Никта стала причиной, по которой принц подземного мира вырос таким человечным и отзывчивым. Она, несмотря на отсутствие родства, дала Загрею самые лучшие свои черты.

Единственное, чего ей не хватало — так это близости с Аидом. Их брак ближе к фиктивному, чем настоящему, он основывается на взаимном уважении — бог мёртвых понимает могущество воплощения ночи и не смеет ей перечить, и наоборот. Поэтому Никта не смогла сама напрямую наладить отношения Аида и Загрея, и ей пришлось предпринимать попытки спасти ситуацию за спиной мужа. И кажется, что даже у такого могущественного создания, как она, не вышло бы осуществить свою задумку, если бы не одно событие.

Загрей находит Персефону. Спустя долгие попытки добраться до нее, спустя десятки смертей от рук обитателей подземного мира, спустя несколько смертельных битв с отцом, он её находит и начинает уговаривать вернуться домой. Постепенно мы узнаем всю подоплёку происходящего в Hades — там длинная и запутанная история, которая по сути для понимания написанного дальше не нужна.

После нескольких бесед с сыном Персефона соглашается вернуться в дом Аида. И мы поговорим о том, как изменилась динамика отношений бати и сына после приезда матери. Она смогла сделать то, чего не удалось Никте — надавить на мужа и заставить того поговорить с сыном откровенно. Всё потому что помимо взаимного уважения у Аида и Персефоны есть любовь, поэтому бог мёртвых был готов прислушаться к ней в ущерб своей гордости. Аид, во-первых, извинился перед сыном за свои срывы и строгость, а, во-вторых, объяснил ему, почему принял решение скрыть существование Персефоны от него.

И оказалось, что такого простого, но откровенного разговора хватило, чтобы наладить их отношения. От Аида всего лишь требовалось признать, что он не прав, но он не мог этого сделать без стороннего вмешательства Персефоны. Оставшись наедине друг с другом, отец и сын тянули свои отношения в противоположные стороны — один углубился в строгость и контроль, другой довёл внутренний протест до максимума. Им не хватало медиатора, который указал бы им на их общие черты и вернул обратно на землю (точнее, под неё). И этим медиатором мог стать лишь тот, кого любили они оба.

Поскольку Олимпийцы — главная семья на планете (по версии греческой мифологии), то невероятно важно, кто главный в этой семье. Точнее, это важно самим обитателям Олимпа, а остальным горячо и холодно становится только от выяснений отношений между ними. И так уж вышло, что Загрей своим появлением взбудоражил родственников с горы, только усугубив ситуацию.

Главные претенденты на воображаемый и никому не нужный трон — Зевс, Аид, Посейдон и Деметра. Аида уже давным давно изгнали под землю заправлять своим кусочком мира. Деметре на всех пофигу: она убеждена, что на деле она самая главная и могущественная, поэтому не влезает в разборки и смотрит на них свысока. А вот Зевс и Посейдон…

Первый, очевидно, наслаждается своим званием царя Олимпа и главного среди богов, которое ему присвоили люди. Второй же убеждён, что он лучше, влиятельнее, веселее, сильнее, честнее, красивее (и ещё куча прилагательных) своего брата и вообще он самый главный. И, кажется, что в каждой семье есть два человека, которые обожают между собой выяснять, кто в доме хозяин и кого больше в семье любят. Спойлер: их не любят как раз за это бесконечное противостояние.

Зевса и Посейдона можно понять (возраст и всё такое), но лично меня вывело из себя то, что они пытаются всячески втянуть Загрея в свои разборки. Каждый хотя бы раз напрямую спросит: «Ты же считаешь меня лучше второго, да?» Мало того, что они ставят племянника в неудобное положение, так ещё после такого вопроса он становится не более, чем разменной монетой в их споре.

В моем случае похожие отношения сложились между отцом и дедушкой — между ними всегда ощущается какое-то напряжение, в центре которого постоянно оказываюсь то я, то мой младший брат. Помню прям говорящий случай: отец яростно пытался убедить меня, что именно он построил нашу дачу, а дедушка почти ничего не делал. Примерно в той же формулировке второй отзывался о первом. Но я-то прекрасно знаю, что они делали это вместе, помогая друг другу. И, видимо, с появлением нового поколения в семье в них пробудилось какое-то желание стать кумиром, на которого будут ориентироваться. Но вот это их самолюбие скорее вызвало у меня отторжение, плюс за ним оказалось сложно разглядеть действительно хорошие черты, которые стоило перенять.

Я уже упоминал Танатоса, воплощение смерти. У него есть младший брат Гипнос, воплощение сна. Они оба работают на Аида — один приводит души смертных в подземное царство, другой стоит у входа и приветствует их. Первый — трудоголик до мозга-костей, второй — лентяй, вечно спящий на своём посту. И ожидаемо, что отношения у них напряжённые.

Танатос испытывает фрустрацию от безответственности своего глуповатого брата, которую часто изливает на Гипноса, ругая его за лень. С другой стороны, можно догадаться, что раз младший — воплощение сна, то лень у него в крови. Гипносу сложно работать и выполнять задачи, а обвинения от успешного работящего брата только усугубляют ситуацию, вызывая необоснованное чувство вины за неотъемлемую часть его личности.

Со временем и при помощи Загрея, Танатос понимает, что абсолютно неправильно подходил к решению вопроса с ленью Гипноса. Он понимает, что его брату сложно справиться с работой, поэтому от указания на ошибки переходит к помощи в их исправлении. Когда он советует Гипносу не просто заполнять отцовские бумаги, а начать вести собственный список задач, тот приходит в восторг. Он даже не подозревал, что можно таким образом подходить к выполнению своих обязанностей. Гипнос со временем даже заслуживает похвалу Аида, что вообще неслыханно! И всёе, потому что Танатос смог переступить через свой гнев и помочь брату.

Здесь тоже случился сильный личный резонанс: я уже упомянул своего младшего брата, и мои отношения с ним чем-то похожи на Танатоса и Гипноса. Фрустрации во мне было очень много, особенно когда родители просили помочь ему с уроками. Обычно заканчивалось всё злостью, из-за которой я и начал напоминать себе собственного отца. И вот (с подачи Hades в том числе) ко мне пришло осознание: брат — другой человек и то, что мне кажется простым, для него может быть сложным. Ругань нужно оставить родителям, а с моей стороны требуется понимание и помощь. Ведь чем яснее выражается желание помочь, тем вероятнее то, что человек к тебе прислушается.

В греческой мифологии нет никаких Больших Взрывов и всего такого. По её версии мир сотворил Первородный Хаос, с которым Загрею выпадет возможность повстречаться. Хаос — тоже по сути член Олимпийской семьи, но он отдалился от них настолько, что попал в какое-то первородное измерение, где нет никого, кроме него самого. И ему там было вполне норм, пока не пришел Загрей и не напомнил, что у него вообще-то есть дочь Никта.

Хаос нащупывает в себе забытое чувство любви к дочери, из которого появляется желание её увидеть. Но он оказывается на удивление скромным богом, поэтому сразу решает, что Никта вряд ли хочет встречи. Загрей начинает развивать эту историю: в личном разговоре мачеха говорит ему, что тоже хотела бы увидеть отца. Но и она думает, что тот совсем про неё забыл.

То есть у нас есть два родственника, которые не держат друг на друга обид (столько воды утекло уже!) и очень хотят увидеться, но не знают, как начать разговор, поэтому просто сидят у себя на хате и киснут. Им обоим не хватает повода, а без него как-то не очень объявляться наобум с распростёртыми объятиями, ведь всегда есть опасения, что другой не захочет их видеть. И если бы не Загрей, рассказавший им о чувствах друг друга, Никта и Хаос так и остались бы потерянными родственниками.

У всех у нас есть проблемы с родственниками разных масштабов, которые, хочешь-не хочешь, гложут где-то внутри. Проблемы эти тоже очень разные, со своими предысториями, но некоторые из них наверняка похожи на описанное выше. У меня у самого, как я уже упоминал, есть параллели, и Hades помог мне понять, что проблемы — это норма и что их можно решать. Он даже подкинул несколько идей, но главное — указал на их, возможно, общий корень.

Если проанализировать примеры токсичных отношений в Олимпийской семье в Hades, то можно заметить, что большая их часть основана на недосказанности и большая их часть решается сама по себе, когда эта недосказанность устраняется. Будь то какая-то тайна, невысказанная фрустрация, неосознанность в действиях, молчаливое осуждение или боязнь не быть услышанным — всё это лишь препятствия на пути к тесным отношениям с самыми близкими вам людьми. Но сами её устранить крайне сложно.

Не у каждого в семье есть Загрей, который будет до последнего бегать и пытаться сделать так, чтобы всем было хорошо. В то же время его персонаж и Hades в целом (и, надеюсь, этот текст) выступают таким зеркалом, которое может указать на проблемы в семейных отношениях. Но дальше уже нам самим придётся стать Загреями и начать чинить сожженные мосты. Если, конечно, на это есть силы.

P.S. В качестве бонуса ещё один пример не совсем родственных связей.

Чтобы немного передохнуть от большой и тяжелой темы, давайте поговорим о бывших! У Загрея тоже были отношения, вроде даже довольно близкие, но в определённый момент они закончились, и теперь его бывшая стала первым боссом, с которым придется столкнуться. Речь о фурии Мегере, которая занимается истязанием душ предателей.

В начале Hades у них с Загреем очень напряженные отношения: Мегера презрительно относится к своему бывшему, явно виня его в завершении романа. Она рада с ним сражаться, потому что это уникальная возможность убить экса. Но если уж кто-нибудь из людей решится на такое (пожалуйста, не надо!), то это закончится плачевно. В случае Мегеры и Загрея — они оба бессмертны, поэтому могут убивать друг друга бесконечно.

И удивительным образом такое выплескивание ненависти к бывшим помогло им снова сблизиться. Ожидаемо, что спустя десятки битв на смерть сложно ненавидеть своего оппонента, потому что все колкости и обиды уже высказаны. В игре не говорится, почему Загрей и Мегера расстались, но можно предположить, что, как и в большинстве случаев с разрывами, они устали от недостатков друг друга. Но они были вынуждены продолжить общение, по ходу которого стало очевидно, что их связывает как раз эта динамика обмена колкостями, эта взаимная ненависть, смешанная с любовью. У них была возможность и время осознать: то, за что они друг друга возненавидели после расставания, на самом деле было тем, за что они друг друга любили. Жаль только, что для этого потребовалось убить друг друга десятки раз.