Лучше Максима Горького о сложившейся ситуации, пожалуй, и не скажешь: "Формализм как "манера", как "литературный приём" чаще всего служит для прикрытия пустоты или нищеты души. Человеку хочется говорить с людьми, но сказать ему нечего, и утомительно, многословно, хотя иногда и красивыми, ловко подобранными словами, он говорит обо всём, что видит, но чего не может, не хочет или боится понять. Формализмом пользуются из страха пред простым, ясным, а иногда и грубым словом, страшась ответственности за это слово. Некоторые авторы пользуются формализмом как средством одеть свои мысли так, чтоб не сразу было ясно их уродливо враждебное отношение к действительности, их намерение исказить смысл фактов и явлений. Но это относится уже не к искусству слова, а к искусству жульничества".
Помнится, Тихон Хренников, "народный" советский композитор, лауреат сталинских премий, председатель Союза композиторов, обласканный и признанный, очень возмущался (вместе с многими другими) Прокофьевым и Шостаковичем. Формализм, сумбур вместо музыки, поганая молодежь, потворство западничеству. Время все расставило по своим местам: Прокофьева и Шостаковича знают во всем мире (даже в США, где традиционно почти не интересуются ничем неамериканским), а Тихона Хренникова даже у нас — почти никто.
"По остроумному замечанию Сергея Эйзенштейна, называть человека, интересующегося проблемами формы, формалистом равнозначно тому, чтобы называть человека, интересующегося проблемами сифилиса, — сифилитиком."
Лучше Максима Горького о сложившейся ситуации, пожалуй, и не скажешь: "Формализм как "манера", как "литературный приём" чаще всего служит для прикрытия пустоты или нищеты души. Человеку хочется говорить с людьми, но сказать ему нечего, и утомительно, многословно, хотя иногда и красивыми, ловко подобранными словами, он говорит обо всём, что видит, но чего не может, не хочет или боится понять. Формализмом пользуются из страха пред простым, ясным, а иногда и грубым словом, страшась ответственности за это слово. Некоторые авторы пользуются формализмом как средством одеть свои мысли так, чтоб не сразу было ясно их уродливо враждебное отношение к действительности, их намерение исказить смысл фактов и явлений. Но это относится уже не к искусству слова, а к искусству жульничества".
Помнится, Тихон Хренников, "народный" советский композитор, лауреат сталинских премий, председатель Союза композиторов, обласканный и признанный, очень возмущался (вместе с многими другими) Прокофьевым и Шостаковичем. Формализм, сумбур вместо музыки, поганая молодежь, потворство западничеству. Время все расставило по своим местам: Прокофьева и Шостаковича знают во всем мире (даже в США, где традиционно почти не интересуются ничем неамериканским), а Тихона Хренникова даже у нас — почти никто.
"По остроумному замечанию Сергея Эйзенштейна, называть человека, интересующегося проблемами формы, формалистом равнозначно тому, чтобы называть человека, интересующегося проблемами сифилиса, — сифилитиком."
Комментарий недоступен