Age of Empires 2, или моё любимое путешествие в древность.

Когда мне было около 4 лет, мой отец занимался музыкой. Он состоял в группе, был вокалистом. И иногда брал меня с собой на репетиции в студию. В студии была небольшая будка, где-то на уровне второго этажа. К этой будке вела жуткая для меня железная лестница, выглядящая не очень надёжной, опасной. Я её тогда недолюбливал, но было интересно наблюдать за всем со стороны, поэтому всё-таки забирался на неё.

В один из таких дней папа пошел что-то обсуждать, а репетиция ещё не начиналась. Я решил, как обычно, взойти по этому железному коварному монстру, ведущему в поднебесье (детское воображение, что сказать). Взобравшись и понаблюдав за всем немного сверху, ощущая себя укротителем дракона, заслуженно получившего шикарный вид за честную схватку, я начал улавливать настойчивые звуки из будки. Они захватывали всё больше пространства вокруг меня, заставляя забыть о драконе. Отстранившись от чёрного зверя и юркнув в слегка открытую дверь, ведомый чарующими звуками, я встретил одного из папиных друзей, тоже члена группы. Он не сразу меня заметил, и оно понятно. Папин друг сидел за компьютером, а на экране кипела жизнь. Жизнь, казалось бы, простых людей, но из совсем другого времени и других условий.

До этого дня я знал только игры мира Dendi. Не упускал возможности поиграть в Танки, Бэтмена, Марио. Приглашал друзей поиграть вместе. Радовался до искр в глазах каждому новому, и, по совместительству, редкому картриджу. Однако миры этих двумерных игр, состоящих из относительно больших пикселей, давали четкое понимание, что они искусственны. На этом фоне, стоя за плечом папиного друга, я сам сжался в пиксель и улетел в мир на мониторе.

"Что это? Как это возможно? Я хочу туда!" Мои единственные мысли в тот момент.

Я наблюдал, словно мирмеколог за муравейником, как какой-то мускулистый мужчина с голым торсом шел с луком на охоту за оленем. Я видел, как он натягивает тетиву, и как стрела в следующий миг летит в несчастное животное. Я видел, как олень упал, на нем выступила кровь, а охотник подошёл с ножом и начал его разделывать, чтобы собрать мясо.

Я перевёл взгляд чуть в сторону и увидел женщину в сарафане, севшую у куста. Она аккуратно собирала с него ягоды и отправляла горсть за горстью в лукошко, лежащее рядом на земле. В паре метров от неё крутила свои лопасти мельница. Я видел, как красиво и живо часть этой мельницы была объята травой и лозами. Забавно, как мне понравилась эта деталь, ведь вне экранной жизни я не обращал внимания на такое.

Недалеко падал, разрубался на брёвна и доски под натиском мощных ударов топоров зелёный хвойный лес. Трудяги несли дерево на пыльную лесопилку.

Наконец, Дима, полубог в моих глазах, бог для этих человечков на экране, обратил на меня внимание. "О, Сёма, привет! Тебе тоже интересно? - и тепло улыбнулся. - Смотри, сейчас пойдем сражаться".

Сражаться? Я не успел отойти от медитативного наблюдения за трудом маленького поселения, как вид перенёсся в сторону от деревни. На зелёной опушке стояла горстка вооружённых какими-то дубинами серьёзных мужчин. С края экрана к ним в подкрепление подбегали пузатые лучники (почему-то они мне казались пузатыми, хотя это не так). Дозорная башня рядом с воинами позволяла осмотреть местность, но недругов пока не виднелось. Только ткань, обтягивающая обзорную площадку башни, подёргивалась от ветра. А солдаты, переминаясь с ноги на ногу, держу пари, думали: "Ну опять командир вывел под палящее солнце стоять и ждать. Ну сколько можно!" Кажется, кое-что в армии не меняется и спустя сотни лет.

Ну, ладно. Вряд-ли они так думали, ведь знали, что их ожидает дальше. Из-за горизонта появились незнакомые господа, с точно такими же дубинами и луками. Красный оттенок снаряжения явно намекал на их недружелюбный настрой. Интересно, думали ли они о том, что идут сражаться против выглядящих идентично себе людей? Мелькнула ли мысль: "Постой, а это точно нужно? Ну и что, что броня разных цветов? Может, мы кое-что забыли попробовать перед этим?"

Даже если и мелькнула - времени на передумать уже не осталось. Воины нашего поселения выдвинулись вперёд. Пользуясь преимуществом обзора от вышки, они напали первыми. Стрелы со свистом впивались в землю, в броню, в тела. Солдаты с дубинами вступили в ближний бой. Непродолжительный обмен нелюбезными ударами. Бой окончен. Мы победили, но рядом с телами врагов лежали и тела соплеменников.

Думал ли я о том, зачем все это? Ну, конечно, нет!

Враги есть враги. Для ребенка 4 лет происходящее на экране просто. Моё дыхание перехватывало уже от того, насколько всё красиво и дико взаправду. Такой проработки деталей я ещё не видел нигде. Вместе эти мелочи образовывали кипящую жизнь. И ничего больше не надо. Уже потом я буду узнавать подробности, открывать новую глубину. А в редакторе карт я буду придумывать свои сюжеты для этого реального вымышленного мира. Их никто не увидит, никто в них не сыграет, кроме меня.

И этого было достаточно. Как писал Пастернак: "Цель творчества - самоотдача". Я погружался в мир мечей, луков и ветряных мельниц вновь и вновь. Я был им поглощён. Поглощён жизнью, отображённой виртуально, благодаря чему внимание к реальному становилось острее. Сочинял свои рассказы о новых героях, их стремлениях, взлётах и падениях, вдохновляясь настоящими историями, озираясь на живших когда-то давно людей.

А спустя несколько лет, сидя на уроке истории, когда учитель начинал рассказывать про Гуннов, я оживлялся. "Гунны? Да, я там был! Руководил конными армиями, громящими пехотные строи римлян. Аттила? О да, знаю! Кажется, именно им я успел немного побыть". И не только им. К 11 годам я не просто коснулся истории давно прошедших веков. Я чуть-ли не воочию наблюдал за легендарными историческими процессами. Был Фридрихом Барбароссой, пытавшимся воссоздать Священную Римскую империю. Объединял разрозненных кочевников за Чингисхана, обрушая кровожадную мощь степи на весь мир. Изгонял англичан из Франции за Жанну д'Арк, приближая окончание Столетней войны. Не выходя из комнаты я побывал не просто в разных уголках планеты, но в разных столетиях её существования. Не только познавал историю прошедших событий людского рода, а, хоть и понарошку - творил её.