Ветераны боевых действий играют в видео-игры, для…лечения

Да именно так. Представляю Вам, небольшое комьюнити ветеранов, которые любят интерактивные развлечения.

Конкретно я – офицер-психолог, нашедший, как я надеюсь, хороший способ Игротерапии пост-травматического стрессового расстройства у участников боевых действий. Собственно сам ролик снизу.

Подступиться к этому материалу было сложно. Обычно я стараюсь уложиться в 2 000 слов, не растекаясь по древу и кратко, аргументируя осветить тему. Только одно представление количества текста этой статьи, её систематизации, правильного формирования, вводило меня в транс. Но сделать это нужно. Ради подведения итогов последних 5 лет моей деятельности. Ради того, чтобы подвести черту под эпохой моей жизни, которая должна быть освещена, так или иначе.

Внимание! Автор намеренно не указывает статистические данные, реальные имена, позывные, персональные данные, географические локации и т.д.

Внимание! Материал составлен одним человеком, содержит его личный субъективный опыт, а также опрос нескольких десятков ветеранов боевых действий, и совместный с ними game expirience в нескольких игровых проектах и социальных активностях.

Внимание! Материал должен и будет содержать огромное количество терминологии, специфической информации о боевых действиях, ПТСР, терапии и т.д.

Внимание! Игротерапия сама по себе не является полноценным лечением ПТСР. Она идет в дополнение к психотерапевтической и социальной реабилитации ветеранов. Самолечение может навредить вашему здоровью. Я предупредил.

Все ссылки на материалы сторонних исследований работают и проверены на момент публикации статьи.

Помимо этого, мы ставим себе задачу, информировать общество про нынешних ветеранов. Многие забыли про афганцев и их проблемы. Мы так не хотим.

В этой статье сошлись две близкие мне темы – компьютерные игры (также наше сообщество) и ветеранская община. Несмотря на то, что война меняет человека, заставляет его пройти переоценку ценностей, компьютерные игры не только остались в моей жизни, а помогли мне преодолеть несколько личностных кризисов. Практику применения игротерапии я также применил к ветеранам, которые добровольно на это согласились. В основном, это мужчины возрастом 22-45 лет, среднего достатка, семейные, не имеющие детей, или имеющее от одного до трех детей.Но что-то я помчался впереди паровоза. Начнем с базиса.

Любое грамотное освещение специфической темы зиждиться на основах. В данном случае основой будет терминология заболеваний, которые присутствуют у ветеранов боевых действий и её расшифровка.

Напоминаю, мы будем говорить о слабоизученной, относительно остальных, области медицины (психиатрии и психоневрологии). Мое мнение не является истинной в последней инстанции оно основано на высшем образовании в сфере кризисной психологии и личном опыте в работе (5 лет в этой конкретной сфере).

Пост-травматическое стрессовое расстройство (Post-traumatic stress disorder) — тяжёлое психическое состояние, которое возникает в результате единичной или повторяющихся психотравмирующих ситуаций. К таким случаям может относиться любое травмирующее событие, в том числе, война. В Америке его зачастую называют «Вьетнамский синдром», в России — «Афганский/Чеченский синдром». Объяснений, думаю, не нужно. Симптомами ПТСР являются навязчивые воспоминания о ситуации-причине, постоянная тревожность, напряженность, замкнутость, ухудшение настроения. ПТСР может происходить приступами — в таком случае они вызываются «триггерами» — событиями, которые как-то относится к травмирующему событию, например, взрыв петарды, подсознательно ассоциируемый со взрывом артиллерийского снаряда и началом вражеской атаки.

Как психическое расстройство, встречается у ветеранов чаще других заболеваний. Из-за отсутствия хороших специалистов, опыта лечения, отсутствия госпрограмм в странах СНГ и тотальной безграмотности, ПТСР среди ветеранов чаще всего заканчивается плачевно (самокалечение или суицид). Про опыт других стран в лечении ПТСР напишу ниже.

«Обычно проявления посттравматического стрессового расстройства проявляются в промежутке от недели после выхода из зоны боевых действий до полугода. 80% людей, которые побывали в боевых действиях, рискуют пройти через посттравматическое стрессовое расстройство», — психиатр Роман Чайковский.

Не смотря на то, что ПТСР массово встречается именно у военных, как профессиональное заболевание, оно также свойственно людям, которые ни разу не видели боевых действий воочию. Яркий пример – жертвы систематического домашнего насилия (как физического, так и психологического). Передаю, огромный «привет» законодателям декриминализовавшим статью про домашние побои. Благодаря им ПТСР будет процветать и среди мирных граждан.

К сожалению, уровень психологической грамотности у людей таков, что названия диагнозов часто кажутся приговором и не поддаются критике. Мы часто злоупотребляем этой аббревиатурой и, таким образом, создаем негативный имидж бывшим военным. К несчастью, сейчас это уже отдельное социальное явление и частая ассоциация: «военный — значит с ПТСР, значит псих». ПТСР — это диагноз, потому важно аккуратно употреблять это определение. Это состояние, при котором человек испытывает тяжелые физические, эмоциональные и когнитивные (в интеллектуальной сфере) симптомы и при этом усиленно избегает мыслей, чувств или разговоров, связанных с травмой, а также действий, мест или людей, которые инициируют эти воспоминания.

Как мы уже усвоили – ПТСР это комплекс систематических стрессовых ситуаций, которые приводят к психотравме. И самый первый, и мощный стресс – это попасть в армию.

«По возвращению домой мир не меняется, но меняется сам человек. Он идет на войну с определенной системой ценностей — семья, дети, работа, зарплата и так далее. Но затем он попадает под обстрел, теряет товарищей, и происходит переоценка ценностей. Если к этому добавить сложности в общении с близкими, беспокойство и непонимание, как можно радоваться жизни „тут“, когда „там“ идёт война, то вырисовывается состояние неразрешимой проблемы», —Ольга Семенова, психолог, работающая с военными.

Проявление ПТСР как его видит ветеран:

1. Желание вернуться на войну – с первого взгляда странное желание, но вырастает оно из комплекса проблем, о которых ниже.

2. Бытовые моменты – привыкший к спартанским размеренным однотипным условиям, вернувшийся воин сталкивается с огромным ворохом раздражающих мелочей. Как пример, я почти два года ночевал в спальном мешке. Полгода я привыкал к обычной, мягкой и комфортной кровати. Каждый день по полчаса ворочался, прежде чем мог заснуть. Раздражает.

3. Индивидуализм вместо коллективизма – оставаясь наедине с собой, ветеран ощущает некую пустоту. Команда сглаживала его слабые стороны и улучшала сильные. Рядом нет братьев, которые поддержат и помогут в трудную минуту.

4. Отсутствие братства. Там где было «один за всех», остался он один, наедине со своими проблемами. В гражданской среде отсутствует искренность и честность. Можете прочитать про институт чести в военной среде (первый блог сверху).

5. Усложнение социальных связей. Переход от закрытого социального общества к открытому. Если в закрытом социальном обществе все распланировано и структурированно до мелочей, как в озере, то в открытом — все меняется как русло быстрой реки. Это сбивает ветерана с толку. Со своим консерватизмом он не поспевает за остальными. Раздражает.

6. Чувство вины. Перед теми, кто остался на позициях. Перед мертвыми товарищами. Перед тем кого, возможно, убил (дистанция стрелкового боя 200-300 метров, невозможно точно понять какое воздействие ты сделал человеку с помощью оружия).

Также негативную роль играет стигматизация военных как «страшных и опасных», «убивающих людей» — то есть общественный страх и стереотипное восприятие военных людей, как особо опасных и непредсказуемых. Как будто те качества, которые были важны и нужны на службе, вдруг стали создавать напряжение в обычной обстановке. Информационное освещение темы войны только способствует нагнетанию атмосферы напряжения и создает негативный образ ветерана.И вот тут наступает переломный момент для ветерана. Чувствуя себя опустошенным, ненужным, злым он старается заполнить пустоту. Деструктивные варианты – алкоголь, вещества, драки, преступления. Нейтральные – возвращение в армию (условно), самолечение в виде трудотерапии. Позитивные – вступление в ветеранские сообщества, обращение к специалистам за помощью, медикаментозное лечение, адаптация к условиям мирной жизни, психотерапия, социотерапия.

Для более глубокого понимания темы ПТСР советую такие материалы:

1. Кинофильм «Повелитель бури» 2008 г.- о формировании ПТСР у военного сапера во время боевых действий в Ираке. Смотрел ДО и ПОСЛЕ. Строго рекомендую.

2. Кинофильм «Цельнометаллическая оболочка». Нестареющая классика жанра. Наверно лучший фильм про личность, на которую воздействует война как явление. Охвачен период вьетнамской войны.

3. Из последнего — сериал «Каратель» 2017-2019 гг. – одна из основных тем сериала, преодоление приобретённого ПТСР членами одного военного отряда морской пехоты и их взаимодействии при этом. Также показывает как реально работают военные — «минимум затраты сил и времени – максимальная эффективность в поражении противника». Наши дни.

Контузия — особый вид общего поражения организма, который возникает при внезапном непрямом воздействии на всё тело, или на его обширные участки. Чаще всего возникает от взрывной воздушной волны. Наиболее тяжело протекает контузия головного мозга, для которой характерно развитие как общих нарушений (потеря сознания, нарушение дыхания, кровообращения и др.), так и связанных с локализацией очага поражения мозговой ткани.Интересный факт – изначально бытовало мнение, что именно из-за контузий возникают состояние ПТСР. Позже было опровергнуто.

Черепно-мозговая травма (ЧМТ) — это комплекс контактных повреждений (мягких тканей лица и головы, костей черепа и лицевого скелета) и внутричерепных повреждений (повреждений вещества головного мозга и его оболочек), имеющих единый механизм и давность образования. По тяжести поражения различают лёгкую, средней степени тяжести и тяжёлую ЧМТ. По видам – открытая (ОЧМТ) и закрытая (ЗЧМТ).

В современных реалиях боевых действий одна из самых распространённых травм свойственных ветеранам, наряду с контузией.

Сумеречное расстройство сознания(сленговое «Сумерки») – патологическое состояние, характеризующееся внезапной кратковременной потерей ясности сознания и отрешенностью от окружающего мира в сочетании с внешне упорядоченным автоматическим поведеним, либо приступами ярости, тоски или страха. Как правило, заканчивается внезапно, воспоминания о периоде сумеречного расстройства сознания полностью утрачиваются. Возникает при патологии головного мозга, истерическом психозе и некоторых других состояниях.

Когда я слышу слово «сумерки» — первое что мне безапелляционно приходит в голову именно это, а не киношная ванильно-слащавая франшиза про вампиров. Из-за специфики моей профессиональной деятельности у меня вообще довольно странный ассоциативный ряд. О чем мне не устают напоминать.

«Сумерки» — это моя «любимая» тема. Возникает от серьезного психического расстройства. Не раз и не два, сталкивался с такими явлениями у ветеранов. Состояние крайне опасно тем, что человек может «выключиться»: поехать на вокзал, взять билет, уехать за 300-400 километров и «включиться», не осознавая где он вообще находиться. До конца не изученное состояние. Может появиться вследствие неправильного лечения.

Очень сложная тема для ветеранов – суициды.

«Данная проблема есть. Ветеран не видит другого выхода. Психика его не видит другого выхода. Он понимает, что назад он по каким-то причинам вернуться не может, и здесь он найти себя тоже не может», — врач-психолог Игорь Корницкий.

Многие ветераны не являются профессиональными военными и просто не знают, как справляться со стрессом.

Не каждый может быть военным. Кто-то отлично делает свою работу в штабе, кто-то служит связным, а кто-то делает свою снайперскую работу. Часто бывает, что в армию идут из чувства долга, чувства необходимости защищать семью, родину, отстаивать свои права, какие-то позиции. Но при этом психика «захлебывается» этими негативными эмоциями. И военный не умеет или не знает, как пользоваться механизмом переработки негатива.

Именно эти состояния встречаются мне чаще всего, и конкретно на них я и стараюсь воздействовать.

Отдельно стоит упомянуть законодательство в сфере предоставления психиатрической помощи ветеранам. Оно ужасно. Во-первых, оно запутанно, и непонятно для обывателя, что отпугивает. Во-вторых, ветеран, который все же обратится за реальной помощью, должен стать на диспансерный учет, что влечет за собой определенные негативные последствия. Конечно, есть определенные лазейки, как можно предоставить помощь без диспансерного учета, но это именно что лазейки, а не нормальный путь.

Одной из самых продвинутых стран в плане лечения и изучения ПТСР, несомненно – Израиль. В силу исторических событий, израильтяне, в большинстве своем, проходят военную службу, многие из них – боевые действия. В их обществе еще с детского садика, детей учат, что такое ПТСР у человека и как на него реагировать. Позже в школах – дети изучают, какую психологическую помощь предоставлять при ПТСР. Статистика ПТСР у ветеранов боевых действий Израиля колеблется на очень низкой отметке – в районне 10-15%.

Интересный факт. По результатам локальных опросов молодых людей в Израиле, один из самых часто задаваемых вопросов на первом свидании парня и девушки – «А где ты служил?», «А где ты служила?».

О пользе компьютерных игр в общем, как базиса для будущей терапии.

В обществе существует мракобесная теория, что компьютерные игры вызывают агрессию и антисоциальное поведение (ложь). Здесь я приведу ряд доказательств, которые уберут вопросы про «вредность» игр и доказывают их терапевтическую силу.

Сразу откинем так называемую эпидемию игромании и то, что игры вызывают агрессию. Поможет нам статья Ричарда Вуда от 23 октября 2007 года под названием «Проблемы с концепцией «зависимости» от видеоигр: примеры из практики»

В этой работе приведены четкие обоснования того, что компьютерные игры не несут в себе прямой опасности и большинство случаев агрессии в локальных ситуациях связаны скорее с психоневрологическими проблемами человека.

В среднем, в наиболее точных исследованиях фигурирует цифра о распространении гипотетической «зависимости от видеоигр» в жалких 3% среди всех геймеров.

А я хочу добавить от себя, что в среднем на учете у врачей психиатров ОФИЦИАЛЬНО наблюдаться те же самые 3%. По неофициальной статистике есть еще 3% людей, которым свойственны тяжелые психические расстройства, но они отказались от учета и лечения. Наводит на определенные мысли, не правда ли?

Одним из основных аспектов лечения у ветеранов – «вмонтирование» ветерана из закрытой социальной среды (армии) в открытую социальную среду (мирное общество). Психологи, психотерапевты и волонтеры сталкиваются с огромным сопротивлением психики ветерана. Причины этого я описал выше. Существует огромное количество программ, которые должны социализировать ветерана и еще больше исследуются на данный момент времени.

Возникновение идеи игротерапии.

Изначально формирование идеи пришло у меня еще на стадии подготовки к поездке в горячую точку. Специалисты абсолютно разных направлений медицины проводили нам (молодым офицерам) лекции и семинары на предмет первой медицинской и психологической помощи при: контузии, ранении, шоке, ступоре, панике.

Приводились достаточно интересные примеры того, как с этими состояниями работают специалисты Израиля и США. Но при этом, нам сразу говорили, что наши ресурсы будут гораздо более ограничены.

К примеру, ротация (по сути, вахтовая смена военных на горячих позициях) морского пехотинца США составляет 45 на 30 на 45 дней. То есть 45 дней в горячей точке. 30 дней в специально оборудованной базе, где ветеран, по сути, отдыхает – смотрит фильмы, играет в компьютерные игры, занимается спортом, ходит к психологу, получает комплексный массаж и т.д. И наконец, 45 дней вместе с семьей в мирной зоне (нужно заключение психолога из базы о том, что военный готов к выходу «в мир»). Это золотой стандарт.

Наши ротации чаще всего выглядели так – полгода в горячей точке. Возвращение на базу. Отпуск по очереди 1-4 недели (если нет косяков). 1-3 месяца на подготовку. Опять горячая точка. Ощутимая разница, не так ли?

Вопрос как работать в таких условиях, вводил меня в прострацию. Но на самом деле, главный инструмент у меня был под руками, хотя я еще этого не знал.

День Нептуна.

Переломный момент в осознании, как я могу повлиять на морально-психологическое состояние личного состава, наступил с подачи моего командира.

Так уж вышло, что на наших позициях, обычная вода была в диком дефиците. Иногда её не хватало даже на то, чтобы нормально почистить зубы. Всех это дико раздражало. Жара только усиливала эффект. К счастью, в один из обычных дней, командование смогло каким-то чудом выделить нам огромное количество бутылей воды.

По датам как раз подходил день Нептуна – традиционный праздник моряков, в том числе, военных. В этот день мой командир, недолго думая, опорожнил полный бутыль воды на голову своего водителя при всех. Немая сцена длилась не долго — водитель взял стоящий рядом бутыль и погнался за командиром. Под конец дня, сухих военных в лагере не было. Особая «охота» шла на офицеров и прапорщиков. Мне досталось три раза :(

Позже командир подошел ко мне и посоветовал понаблюдать за настроением подчиненных на протяжении недели. К моему удивлению, угрюмые, суровые дядьки, превратились в радостных детей. Тема обсуждалась всеми, и никто не ушел обиженным.

Урок был мной усвоен, и я стал придумывать собственный способ, как «разряжать» обстановку.

Игротерапия в боевых условиях. «Блиндаж»

Я прекрасно понимал, что интернета, в тех местах, куда меня направят, практически не будет. Перед отъездом, мною был куплен достаточно мощный игровой ноутбук. Туда была залита библиотека стима. Игр было множество и на разный вкус, так как в этом плане я был всеядным.Позиция, на которой я оказался, была довольно стандартным РОПом (ротный опорный пункт), ничего примечательного. Несколько блиндажей и поле.

Начал я с заявления о том, что я объявляю свой ноутбук «общим» в плане релакса. Любой, кто не был привлечен к работе, мог сесть за него и играть, во что захочет. Поначалу ребята стеснялись, но в конечном итоге, практически все принимали участие. Когда было несколько желающих одновременно – играли по очереди, или организовывался «уютный стрим» (один играл, остальные подсказывали или комментировали).

Те, кто помнят эпоху до интернетов, могут догадаться, что было дальше. Образовались группы по интересам/играм, люди делились советами, соревновались. Общее настроение подразделения улучшалось.

Тут же мной была обнаружена довольно интересная особенность. Игроки делились на два глобальных лагеря. Первые – военные, которые занимались в основном физической службой – водителя, стрелки, механики. Вторые – военные, которые занимались умственной активностью – офицеры, прапорщики, сержанты.

Первые предпочитали те игры, которые подразумевали умственную активность – головоломки, стратегии, тактики, даже шутеры выбирались с элементами прокачки (то есть более сложные для мозга).

Вторые предпочитали за редким исключением игры, в которых не нужно думать, а важна реакция – аркады, шутеры, гонки.

На основании этой статистики я сделал вывод, который можно описать знаменитой фразой «Бытие определяет сознание». То есть, наше подсознание, видя чего в ежедневной деятельности нам не хватает, умственной или физической активности, дает нам предпочтение в выборе такой активности. Позже я подтвердил эту теорию уже у ветеранов в мирной зоне.

Феномен, который я называю «выбор подсознания», в принципе объясняет схожесть вкусов на игры у людей занимающихся одинаковой повседневной активностью. Особенно, заметен он у людей, которые вместе росли и преодолевали одинаковые жизненные трудности.

А теперь о четко выраженных позитивных изменениях, которые дали компьютерные игры с момента начала эксперимента:

1. Снижение количества жалоб на текущее положение дел в подразделении.

2. Снижение конфликтных ситуаций между бойцами подразделения.

3. Среднее время трудоспособности бойцов увеличилось.

4. Снизились показатели «группы риска» в категории «распитие спиртных напитков», «дисциплинарное нарушение».

5. Общее улучшение морально-психологического климата в подразделении.

На этом практика эксперимента в целом закончилась, и я приступил к опросам, которые сформировали виденье дальнейшей терапии.

Игротерапия после возвращение на мирную землю.

Вернувшись на мирную землю, я начал встраиваться в открытую социальную среду и оправляться от психологического ущерба. Первое правило любого воина: сначала позаботься о себе, потом о товарище. Двух раненых спасать сложнее, чем одного.

Субъективная оценка:

Был применен комплексный подход лечения.Локальная программа психоневрологии, социотерапия (семейная терапия), трудотерапия, игротерапия.

Благодаря цельному подходу к проблеме и добровольному желанию улучшения своего социально-медицинского положения были достигнуты такие результаты:

1. Частота проявления панических атак от стрессовых триггеров уменьшилась в разы.

2. Была убрана тревожность и навязчивые идеи от сильного стресса.

3. Практически исчезли проявления ночных кошмаров.

4. Реакция на триггеры в виде резких звуков, которые провоцировали условный рефлекс «в укрытие», убрана.

5. Из лексики убран армейский сленг, который провоцировал другие триггеры.

6. Убрана подсознательная необходимость в «армейской команде», произведена замена на социально открытые институты – семья, трудовой коллектив, ветеранское сообщество.

7. Выучен механизм расслабления при резком неосознанном выбросе норадреналина в организм от триггеров.

Позаботившись о себе, я решил заняться реабилитацией других ветеранов с помощью тех ресурсов, что у меня были. Вдохновленный результатами предыдущего опыта, я решил подобрать контрольную группу из ветеранов. Учитывая, что это активные и легкие на подъем люди, труда это не составило.

По прошествии полугода получились такие результаты и выводы, которые в принципе еще предстоит систематизировать:

1. Основной и самый позитивный эффект игротерапии это сброс агрессии. Большинство ветеранов, которые играют хотя бы по часу в день, говорят следующее: «Я стал меньше злиться, родные говорят, что я стал спокойней».

2. Наибольший позитивный терапевтический эффект достигается в командных компьютерных играх, когда ветеран «чувствует локоть» побратима. Как уже говорилось выше, отсутствие команды – одна из основных проблем ветерана в мирной жизни.

3. Контролируемый выброс норадреналина, с помощью игр. Проецируя себя на персонажа шутера, ветеран может менее болезненно пережить собственный опыт боевых действий. Постепенно болезненный опыт меняется на виртуальный без болевых ощущений.

4. Социализация. Ветеранам трудно говорить с людьми не прошедшими через похожий опыт. Компьютерные игры отличная стартовая тема для разговора и дальнейшего общения.

5. Мотивация к работе. Железо сейчас стоит немало, и для комфортной игры нужно собрать адекватный компьютер. Как ни странно очень важная штука.

6. Ветераны отлично понимают разницу между игрой и реальностью, но ощущения, которые они получают в играх, — отличный заменитель реальных боевых действий. Как альтернативу, приближенную к реальности, ветераны также советуют пейнтбол и страйкбол.

7. Равный – равному. По сути, люди со смежным опытом могут эффективнее поддерживать других, понимая, о чем они говорят. И понимая не головой, а через собственный опыт.

8. Программа полностью инициатива ветерана для ветеранов. Никаких грантовых вливаний – соответственно никакого распила бюджетных денег.

Программа была перенесена на практику, в территориальную ветеранскую ячейку для подтверждения статистического результата.

Как и многие другие специалисты, работающие с большим количеством негатива, психологи, работающие с ПТСР, подвержены стигматизации. Так как я сам ветеран, это накладывает дополнительный эффект. Если специалист не знает, как скидывать тот негатив, который ему горами приносят другие, или делает это редко, это начинает давить на него. И вот когда сам сталкиваюсь с этим, начинаю терять веру в себя, свой труд и работу, я включаю телефон и открываю один из отзывов ветеранов про его реабилитацию. Привожу его здесь, без редакции полностью:

«Знаешь, док, все достаточно просто. Прийдя оттуда, я злился. На ВСЕ! На родных которые не понимают зачем. На молодых крепких пацанов, которые по клубам ходят, когда другие умирают. На обычную размеренность мирки. Не понимал, откуда берётся эта злость, что еще больше злило. Мне было стыдно в этом признаться. Потом судьба меня свела с тобой. Ты стал надо мной колдовать. Это помогло. А ты притянул еще больше спецов, что бы вытащить меня из ямы. И злость постепенно ушла. Не вся, не полностью, но я смотрю на себя сейчас и сравниваю, что было восемь месяцев назад. Без вас всех, в общем, и тебя в частности, не знаю, что бы было».

Выше описанное является промежуточным результатом продолжающейся работы. В дальнейшем результаты могут поменяться или видоизмениться. Как говориться – work in progress…

Еще мог бы рассказать про другие виды терапии. Например, относительно недавно участвовал в старте программы по иппотерапии (метод реабилитации посредством лечебной верховой езды). Но это уже совершенно другая история, и в рамки формата явно не влезет.

Еще, например, большинство не знает, что у нас есть собственный сленг. Часто встречаю удивление от слова «побратим», а ведь каждый второй ветеран использует его в бытовой речи. Или, например мы можем рассказать, как под нас косят фейковые ветераны, на эту тему также есть отдельный материал.

Также хотелось бы узнать, будет ли Вам, интересно мнение ветеранов о современной срочной службе. Или стартер-гайд от офицера «Что делать, если вы внезапно попали в армию? Срочная служба и КМБ»? И это есть у нас. Мы очень разносторонние в плане тем для обсуждения.

P.S. Первая моя статья на DTF, предшествующая этому топику, была пробной, что бы понять насколько токсично комьюнити и стоит ли вообще пытаться рассказывать, про таких психологически уязвимых людей как ветераны современных боевых действий. Но, реакция людей меня порадовала. В общем, будем благодарны, если вы оцените наш контент.