Восточный Туркестан: Рождение и гибель первой тюркской республики

Представьте себе: Центральная Азия, 1930-е годы. Где-то между Советским Союзом и Китаем, который раздирает гражданская война, происходит невероятное. На обломках империи местные ребята, уставшие от всех, провозглашают свою страну. Не просто страну, а первую в истории тюркскую исламскую республику! Звучит как начало крутого альтернативно-исторического романа. Но это была реальность. Правда, продлилась она недолго, а закончилась так, как обычно заканчивались истории соседей СССР. Интригует? Тогда усаживайтесь поудобнее, сейчас я вам разложу по полочкам невероятную историю Восточного Туркестана.

Чтобы понять, откуда у этой истории ноги растут, нужно заглянуть не чуть, а основательно раньше. Глубоко в прошлое. Туркестан — гигантский перекресток цивилизаций. Здесь оседлые земледельцы-уйгуры строили свои города-оазисы, а по бескрайним степям кочевали предки казахов и киргизов. Сюда доходили волны персидских империй, сюда же принесли ислам арабские завоеватели. Это место, где веками смешивалось всё: культуры, языки, гены и, что важно, амбиции великих держав.

Важно не попасть в ловушку современного взгляда. До середины XVIII века эти земли лишь периодически и очень условно контролировались Китаем (империями Цин). Местные ханства жили своей жизнью. Но в 1750-х годах цинские императоры провели то, что сейчас назвали бы «спецоперацией», и окончательно присоединили этот регион, дав ему имя Синьцзян — буквально «Новая Граница». Звучит гордо, но на деле это была глухая, забытая богом и императором провинция, куда китайские чиновники ехали как в ссылку, а основное население — уйгуры, дунгане, казахи и другие — воспринимало Пекин как очень далекого и зачастую враждебного сюзерена.

В 1911-1912 годах в Китае рухнула империя Цин. Началась эпоха милитаристов — генералов, которые поделили страну на удельные княжества. Наш Синьцзян достался хитроумному и жестокому губернатору Ян Цзэнсиню. Представьте себе классического феодала: он правил железной рукой, держал население в нищете за счет непосильных налогов (налог на всё, вплоть до рождения детей и свадеб), но при этом мастерски лавировал между внешними силами.

А силы эти были серьезные. Это была настоящая Большая Игра 2.0:

И вот наш губернатор Ян Цзэнсинь виртуозно играл на этом противостоянии. Русским он жаловался на происки англичан, англичанам — на русскую экспансию, а Пекину, которому было не до него, слал победные реляции о сохранении порядка. Это была игра на выживание, где местное население было просто разменной монетой. Его угнетали и свои, и чужие.

А что же народ? А народ, как вы понимаете, был не в восторге. Уйгуры и дунгане (китайские мусульмане-хуэй) испытывали тройной гнет: как национальный (их считали людьми второго сорта), так и экономический (грабеж чиновников), и религиозный (пренебрежение к исламу). Вспыхивали восстания, жестоко подавляемые. Но с каждым разом зрело понимание: пока здесь есть Китай, лучше не будет.

И вот эта гремучая смесь — вековая мечта о свободе, абсолютная безнадега и геополитическая игра могучих соседей — и стала тем горючим, которого хватило на два взрыва. Первый, в 1933-м, был отчаянным криком души. Второй, в 1944-м, — уже сложной комбинацией, в которой главным игроком стал Советский Союз.

Тридцатые и сороковые годы XX века стали для Синьцзяна периодом крайней нестабильности, жестоких конфликтов и сложных геополитических игр, на фоне которых происходило становление и развитие националистических идей среди тюркского населения региона. Этот отрезок времени отмечен двумя крупными попытками создания независимых государственных образований, первым из которых стала Восточно-Туркестанская Республика 1933 года.

Тюркоязычное уйгурское и другое население региона все более тяготилось властью китайских администраций, которые рассматривали край преимущественно как источник ресурсов и объект для колонизации. Чаша терпения переполнилась, когда в 1931 году в районе Хами вспыхнул локальный конфликт, быстро переросший в полномасштабное восстание, охватившее весь Южный Синьцзяна. Повстанческие отряды, состоявшие из уйгуров, дунган и других групп, начали успешно вытеснять китайские войска из оазисов Таримской впадины. Однако это движение не было монолитным; оно представляло собой пестрый конгломерат сил, преследовавших зачастую противоположные цели. Здесь были и сторонники джихада, мечтавшие о создании теократического исламского халифата, и светские националисты, видевшие будущее в форме современной тюркской республики, и просто местные полевые командиры, боровшиеся за власть и влияние в своих уделах.

На этом фоне в ноябре 1933 года в древнем городе Кашгаре произошло событие, ставшее кульминацией национально-освободительного движения того периода. Была провозглашена Восточно-Туркестанская Республика (ВТР). Это была первая в современной истории попытка создания тюркского и, одновременно, исламского государственного образования на территории Синьцзяна, что придавало ей огромное символическое значение. Государственной идеологией стал уйгурский национализм в сплаве с панисламистскими идеями. Знамя новой республики — голубое полотнище с белыми звездой и полумесяцем — ярко отражало эти два столпа: голубой цвет был символом тюркизма, а звезда и полумесяц — традиционными исламскими эмблемами.

Внутреннее устройство и политика ВТР представляли собой противоречивый и хаотичный микс старых и новых порядков. С одной стороны, в качестве основы законодательства был официально провозглашен шариат, что удовлетворяло требованиям консервативного духовенства и религиозной части населения. Были введены религиозные суды, а публичная жизнь стала регулироваться нормами ислама. С другой стороны, правительство республики, в котором ключевую роль играли такие деятели, как Ходжа Нияз (ставший президентом) и светские интеллектуалы, пыталось придать государству современные черты.

Выдвигались амбициозные планы по развитию системы образования на уйгурском языке, созданию национальной прессы и модернизации административного аппарата. Важнейшим внешнеполитическим фактором стала ориентация на Советский Союз. Оказавшись в кольце враждебных китайских войск и испытывая острую нехватку ресурсов, лидеры ВТР видели в Москве единственного потенциального союзника и противовес власти Нанкина. Однако эта ставка оказалась роковой. Советский Союз, проводя сложную дипломатическую игру и стремясь к стабильности на своих границах, в итоге предпочел договориться с провинциальным правителем Синьцзяна Шэн Шицаем, оказав ему военную поддержку. Жизнь молодой республики оказалась короткой и напряженной. Раздираемая внутренними противоречиями, отсутствием единства среди лидеров, финансовой катастрофой и военным давлением извне, Восточно-Туркестанская Республика пала уже к апрелю 1934 года. Несмотря на свой кратковременный характер, она оставила глубокий след в исторической памяти уйгурского народа, став мощным прецедентом и символом национальной государственности. Брошенное в почву зерно дало всходы, которые не замедлили прорасти в будущем.

Вторая мировая война. СССР воюет с Германией, но на востоке у него глаз да глаз. И вот в 1944 году в северной части Синьцзяна, в Илийском округе, вспыхивает новое, куда более организованное восстание.

А знаете, кто был его становым хребтом? Советы. Абсолютно точно. Зачем? Геополитика, друзья. Сталин хотел создать буферную зону, «дружественное» государство у границ, чтобы иметь рычаг давления на Китай, где к власти вот-вот должны были прийти коммунисты Мао.

И в ноябре 1944 года рождается Вторая Восточно-Туркестанская Республика. Уже не такая стихийная, более управляемая. И вот здесь начинается самый интересный и противоречивый период.

Как жила вторая республика? Это был уникальный гибрид:

Представьте этот парадокс: коммунисты, которые в теории против религии, спонсируют исламскую республику. Потому что так надо для большой игры. Знакомо чувство, когда принципы отходят на второй план ради выгоды? Вот-вот.

Все хорошее рано или поздно кончается. Подошло к концу и время ВТР. К 1949 году Мао Цзэдун побеждает в гражданской войне в Китае. Перед Сталиным встает выбор: что выгоднее? Иметь у границ непредсказуемую националистическую республику (которая, глядишь, и сама захочет настоящей независимости) или договориться с сильным, единым коммунистическим Китаем?

Ответ был очевиден. Большая рыба съела маленькую. В 1949 году лидеры ВТР были приглашены в Пекин на самолет… и их самолет «таинственным образом» разбился по пути. Совпадение? Не думаю. Остальных уговорили, придавили, купили. Территория ВТР была мирно (и не очень) интегрирована в состав КНР, превратившись в тот самый Синьцзян-Уйгурский автономный район, о котором мы знаем сегодня.

Так что же это было? Героическая попытка обрести независимость? Или всего лишь пешка в большой игре Сталина? Пожалуй, и то, и другое. Местные жители искренне хотели свободы и использовали любой шанс. А великие державы использовали их стремления в своих целях. Классическая история, которая повторяется снова и снова.

Эта история не имеет простого конца. Она отзывается эхом в сегодняшних новостях из того региона. Она заставляет задуматься: а что такое независимость на самом деле? И всегда ли у слабых есть выбор? Ладно, это уже философия, пора закругляться.

А вы как думаете, была ли у ВТР реальная возможность выжить, или ее судьба была предрешена с самого начала? Пишите в комментах, обсудим!

В этом посте мы сравнили, как выглядела столица региона 100 лет назад и сейчас. Также в сообществе вы найдёте посты про историю, саморазвитие и мою жизнь, залетай!