Социальные проблемы в контексте корейского общества
Южная Корея представляет собой впечатляющий пример стремительного национального развития. Государство продемонстрировало беспрецедентные темпы модернизации, преобразовавшись в одного из ведущих мировых инноваторов. Масштабные технологические прорывы, динамичное развитие экономического сектора и эффективное применение инструментов культурной дипломатии позволили стране занять значимые позиции на международной арене.
За внешним глянцем стремительного технологического прогресса и впечатляющих экономических показателей Южной Кореи скрывается сложная социальная реальность. Современное южнокорейское общество, достигшее международного признания благодаря развитой индустрии развлечений и передовым технологиям, сталкивается с серьезными внутренними противоречиями, обусловленными многолетними культурными традициями, историческим наследием и особенностями экономического развития страны.
Современное корейское общество демонстрирует множество негативных социальных явлений, включая распространение ментальных расстройств у молодого поколения, углубление социально-экономического неравенства, противостояние между полами, чрезмерную фиксацию на внешних данных и значительный уровень школьной агрессии. Последствия данных социальных процессов выходят далеко за рамки локального контекста, трансформируя фундаментальные ценности и поведенческие паттерны целой генерации корейцев.
Из книг: в начале семидесятых корейская социальная структура претерпела кардинальные изменения вследствие форсированного промышленного развития. Экономический подъем сопровождался возникновением серьезных социальных проблем: диспропорцией в распределении материальных благ, растущим антагонизмом между урбанизированными и аграрными районами, а также деградацией трудовых отношений [Gillz, B. Jekonomicheskaja liberalizacija i reformy v Juzhnoj Koree v 1990-e gody. / B. Gilz. – Tekst: neposredstvennyj // Ezhekvartal'nyj zhurnal tret'ego mira. – 1996. – T. 17, – S. 667-688.]
Южнокорейский кинематограф в последние десятилетия превратился в значимый культурный феномен. Благодаря жанровому разнообразию, насыщенности визуальных деталей и социальной глубине он смог завоевать широкую популярность как в самой стране, так и за ее пределами. Он выполняет две важные функции: с одной стороны, кинематограф служит средством самовыражения, позволяет говорить о своих переживаниях, исторических травмах, проблемах общества, внутреннем напряжении. С другой стороны, он является инструментом культурного обмена, через который зрители узнают о корейских традициях, языке и этикете.
Ключевым основанием южнокорейского общества является конфуцианство. Его принципы пронизывают почти все сферы жизни корейцев. Таким образом, в обществе транслируются конфуцианские принципы и ценности такие, как уважением к старшим, моральный долг и ценность семейных уз.[1]
Конфуцианство возникло в Древнем Китае как этико-философское учение Конфуция (551-479 до н.э.), но в Корее оно было воспринято уже только в период правления династии Чосон (1392-1910) и закреплено в качестве системы общественных ценностей. Одним из ключевых понятий является сыновняя почтительность, которая подразумевает под собой безусловное уважение к родителям и своим предкам, а также подчинение младших старшим.
Классическая конфуцианская модель основывается на пяти ключевых типов иерархических взаимоотношений: государь и поданный, отец и сын, муж и жена, старший брат и младший брат, друг и друг.[2] Все эти взаимоотношения строятся по одному принципу – младшая сторона проявляет уважение, старшая заботится и берет ответственность. Такой принцип взаимоотношений отражается и в самом корейском языке в виде стилей вежливости.
Конфуцианство также подчеркивает важность интересов группы, семьи, клана или государства выше личных. Следовательно, коллективизм является одним из важнейших принципов конфуцианства. Женщинам в традиционном конфуцианстве всегда отводилась подчиненная роль, которая заключалась в верности и готовности жертвовать собой ради блага семьи.
Несмотря на модернизацию южнокорейского общества, конфуцианство все еще сохраняет свою актуальность, но уже в виде философии повседневности и системы общественных ценностей. Ещё в 1960-х годах ключевые принципы конфуцианской этики в виде уважения к старшим, иерархичности, дисциплины и ритуальности были официально включены в национальные образовательные программы Кореи. На сегодняшний день в стране действует более трехсот конфуцианских храмов, а в университетах преподаются специализированные курсы по изучению конфуцианской философии.[3] Конфуцианство также проявляется в традициях, например, в провидении поминальных обрядов, материальной помощи родителям. В компаниях также сохраняется строгая иерархия и уважение к начальству. Даже в повседневном общении корейцев можно заметить черты конфуцианства, например, во время приема пищи младшие всегда ждут, пока старшие первыми приступят к еде, что говорит об уважении.
Весомую роль в сохранении традиционных конфуцианских принципов играют средства массовой информации, ток-шоу, телесериалы и кино. В кинематографе активно воспроизводятся сюжеты, в центре которых находятся семья, тема преданности, карьерный успех через труд и уважение. Изображение различных конфуцианских принципов в кино позволяет конфуцианству оставаться узнаваемым и социально значимым и в современном мире.
Тем не менее, важно учитывать, что в современном южнокорейском обществе конфуцианство больше не воспринимается непоколебимый идеологический ориентир. Более того, многие корейцы относятся довольно критически к его пережиткам, к примеру, к строгой иерархии, что особенно заметно на фоне демократизации общества и движения за равноправие. Как отмечает кинокритик В.Захаров, яркая поддержка конфуцианских ценностей встречается в основном в ультраконсервативных кругах. Если такие мотивы возникают в фильмах, действие которых не связано с историческим прошлым, это воспринимается как признак консервативного подхода.[4] Однако имплицитное конфуцианской этики остаётся довольно сильным. Многие нормы поведения соблюдаются скорее по культурной инерции, чем по идеологическим убеждениям.
Южнокорейское кино, которое отражает жизнь общества, неизбежно затрагивает темы, которые так или иначе связаны с традиционными ценностями и социальными нормами. Такие культурные черты, как иерархичность взаимоотношений, подавление индивидуальных желаний ради коллективного блага, «культура замалчивания» и нунчи, коллективизм и социально навязанные гендерные роли, показываются в южнокорейских фильмах и сериалах самых различных жанров. В кино эти культурные установки могут являться источником конфликта или же разрушаться и переосмысливаться в условиях современной реальности.
Иерархия и уважение к старшим играют ключевую роль в традиционном конфуцианстве. Конфликты между старшими и младшими, богатыми и бедными, начальниками и подчиненными не являются редкостью для корейского кинематографа. Чаще всего в центре конфликтов между представителями разных социальных и возрастных групп лежит вопрос уважения: его наличие, нарушение или же полное отсутствие.
Рассмотрим примеры кинокартин, в который такой конфликт имел место быть. Известный фильм «Паразиты» режиссера раскрывает довольно много различных социальных проблем. Тема иерархии не является исключением. В данном случае рассматривается конфликт между традиционной системой, в которой ценятся уважение и возраст, и миром, в котором решающим фактором являются деньги и социальное положение. Две разные семьи с двумя разными социальными положениями. Глава бедной семьи – это господин Ким, главой богатой семьи является господин Пак. Преуспевающий бизнесмен, господин Пак, относится с пренебрежением и без особого уважения к своему водителю, господину Киму. Особенно ярко пренебрежение отражается в сценах, в которых господин Пак с особым отвращением обсуждает специфических запах, ассоциируемый им с социальным положением господина Кима. Именно этот разговор раскрывает суть конфликта, который говорит не просто о социальном унижении, а о человеческом унижении, на физиологическом уровне.
Финал фильма, в котором Ким в состоянии аффекта убивает Пака, можно обозначить как кульминацию накопленного чувства унижения. Это не уже не является просто вспышкой агрессии и насилия, это поступок отчаяния, который символизирует столкновение двух противоположных социальных миров. В этот момент рушится не только социальная иерархия, но и само представление об уважении как о чем-то человеческом и нравственном.
Кульминационная вспышка насилия имеет символический смысл, который заключается в бунте против несправедливого, с точки зрения конфуцианской морали, обращения. Таким образом, фильм «Паразиты» демонстрируют то, как традиционная иерархия, которая основана на возрасте вступает в конфликт с классовой иерархией современного и капиталистического общества.
Также в качестве примера можно привести и фильм Ли Чхан Дона «Поэзия». Главной героиней фильма является 66-летняя Ми Джа, которая растит своего внука-подростка, сына ее разведенной дочери. Она живет скромной жизнью, но всё меняется, когда она узнаёт об ужасном инциденте, в котором замешен ее внук. Группа школьников, в том числе и ее внук, систематически насиловали и издевались над одной из своих одноклассниц, что и стало причиной ее самоубийства. Родители подростков не хотят нести никакой ответственности, чтобы не потерять лицо и избежать огласки. Между собой родители договариваются замять инцидент, связанный с их детьми, собрать деньги и компенсировать семье погибшей.
Главная героиня оказывается перед тяжелым моральным выбором. С одной стороны, от неё ждут, что она поддержит молчаливый сговор, ведь именно это соответствует привычке ставить семеиныи или групповои интерес выше всего остального. В образе женщины воплощается традиционная конфуцианская роль бабушки-матери семьи, которая должна защищать семью и помогать сохранить репутацию. С другой стороны, она всё больше осознаёт глубину случившегося и несправедливость происходящего. Хотя в её образе можно увидеть черты традиционной конфуцианской фигуры — бабушки, которая охраняет свою семью, фильм все же показывает нам то, как она выходит за пределы этой роли. Ми Джа начинает искать способ выразить свое внутреннее несогласие, свой протест. И делать это она начинает через стихи. В ее поэзии звучат вина, боль и стыд. Кинокартина «Поэзия» поднимает тему разрыва между поколениями. Главная героиня остаётся единственным человеком, в ком ещё живы такие понятия, как сострадание, стыд и совесть. Молодёжь от нее отличается, она действуют хладнокровно, руководствуется лишь выгодой и страхом за свою репутацию. Конфликт данного фильма выстраивается вокруг разрушенного представления о человеческом достоинстве.
Южнокорейские режиссёры по-разному работают с конфуцианскими установками. Пока одни показывают то, как эти установки нарушаются и вызывают социальную дисгармонию, другие показывают то, как за внешними уважаемыми факторами могут скрываться лицемерие и цинизм. Для современного южнокорейского кинематографа иерархия не является чем-то неизменным. Режиссеры показывают в своем кино то, как она может меняться, разрушаться и сталкиваться с реалиями современности.
Еще одной ключевой чертой национальной культуры Южной Кореи являются принцип коллективизма и подавление индивидуальности. В кинематографе они часто изображаются в виде конфликта между личными желаниями и стремлениями и обязанностями перед семьей. Человека рассматривают через его социальную роль, к примеру, через роль сына, родителя, подчинённого или гражданина. В южнокорейском кинематографе нередко изображаются герои, которые находятся под давлением социальных ожиданий. Конфликт может заключаться в жертвенности собой ради семьи или общественного долга или же в страдании и невозможности проявить себя вне навязанных коллективных рамок.
Южнокорейский сериал «Небесный замок» ярко отображает коллективистские установки в обществе. Действие сериала происходит в элитном жилом комплексе, в котором проживают семьи из высшего общества: врачи, профессора и чиновники. У всех жизнь протекает по примерно одной и той же схеме: главы семейств с раннего утра и до позднего вечера проводят время на работе, а их супруги приглядывают за домом и детьми. Ключевой темой сериала является стремление родителей обеспечить своим детям идеальное, по их мнению, будущее через поступление в лучшие университеты страны, в частности в Сеульский Национальный Университет. Однако за этим стремлением скрывается не желание поддержать ребенка, а культурная установка, которая заключается в том, что успех ребёнка воспринимается родителями как отражение их собственного статуса, социального положения и успеха в обществе. Персонажи сериала живут под постоянным давлением чужих ожиданий. От детей ждут, что они будут полностью подчиняться идеальным планам родителей, а от родителей, что они будут поддерживать образ идеальной и успешной семьи. Всё крутится вокруг того, чтобы сохранить социальный статус, престиж и ощущение, что семья «выглядит хорошо» в глазах других.
Также коллективизм четко отслеживается и в том, что семья рассматривается как единое целое, в ней нет отдельных личностей. В семье каждый отвечает за репутацию другого. в семье каждый отвечает за репутацию другого. Ошибка ребенка всегда восприниматься как ошибка и позор родителя. Каждый шаг ребенка контролируется, чтобы не допустить даже малейшего отклонения от социально одобряемого сценария. Из-за такого колоссального контроля дети начинают угасать, испытывать страх, одиночество и тревожность. Самое пугающее то, что родители не замечают какой вред причиняют детям.
В итоге сериал показывает, как коллективистская модель поведения, глубоко вписанная в корейскую культуру и восходящая к конфуцианским представлениям, в современных условиях становится источником серьёзного внутреннего конфликта. За внешним благополучием и видимым успехом скрывается история несвободы, где человек вынужден подчиняться не только требованиям семьи, но и невидимому общественному взгляду, под который он постоянно старается подстроиться.
Во многих корейских фильмах героизм показан не как история одиночного подвига, а как способность пожертвовать собой ради других. Особенно это заметно в исторических драмах и боевиках, где герой гибнет, спасая семью или друзей — такой поступок преподносится как настоящая добродетель, перекликающаяся с конфуцианским идеалом служения и верности. Даже в криминальных триллерах нередко можно увидеть, что важнее всего — преданность своей команде или семье, а верность здесь стоит выше собственной жизни.
Но не все режиссёры соглашаются с этим взглядом. Возможна также и критика чрезмерного давления на человека и ожиданий, что человек обязан соответствовать роли, навязанной семьёй или обществом. В сериале «Псих, но всё в порядке» данная тема раскрывается через историю главного героя — Мун Кан Тхэ. С самого детства главному герою приходится себя подавлять. Он не Мун Кан Тхэ, отдельная личность, он – брат, который ухаживает за своим старшим братом с аутизмом. Он отказывается от своих интересов, желаний и мечт. Кроме того, он подавляет свои эмоции, не позволяя себе ни гнева, ни любви, ни простого отдыха. Он добрый, скромный, жертвенный, идеальный в глаза общества брат. Но внутри, за внешним послушанием и отыгрыванием роли брата, скрываются глубокая усталость и чувство отсутствия выбора.
«Псих, но все в порядке» показывает нам то, как такая постоянная самоотдача, навязанная ролью «младшего брата» и «опекуна», разрушает личность. Тем не менее, в жизни главного героя появляется героиня, писательница, полная его противоположность. Она помогает Мун Кан Тхэ осознать, что он тоже имеет право на чувства, он тоже может быть самим собой. Главный конфликт заключается в противостоянии между внутренним «я», которое годами было заглушено ради других, и потребностью заявить о себе, позволить себе жить и чувствовать.
Коллективизм, восходящий к конфуцианской традиции, может выглядеть как что-то высокое — готовность жертвовать собой ради других, умение жить в согласии с близкими, поддерживать гармонию. Однако вместе с этим может проявляться и другая сторона, которая заключается в потери себя давлении, чувстве отсутствия права быть «неудобным».
Южнокорейское кино раскрывает эту тему по-разному, но всегда ключевой мысль заключается в нахождении баланса между преданностью семье и коллективу и правом оставаться собой.
Далее рассмотрим принцип «культуры замалчивания». Это привычка скрывать конфликты и проблемы, чтобы не запятнать «лицо» семьи или организации. Её корни уходят в конфуцианскую систему ценностей, где репутация важнее правды. «Культура замалчивания» проявляется и в повседневной жизни через нежелание рассказывать о семейных скандалах, скрывать их и не выносить на публику, или отказом высказывать недовольство своему начальству.
В кинематографе принцип замалчивания проявляется довольно часто. К примеру, в фильме «Поэзия». Виновные платят деньги, чтобы скрыть расследование. Рассмотрим еще один фильм под названием «Желание» режиссера Ли Чжун Ика, в котором рассказывается история жестокого преступления над маленькой девочкой. Школа и местные власти пытаются уладить ситуацию тихо, чтобы не придавать лишней огласки и не портить имидж. Уладить ситуацию предлагают деньгами, чтобы не разглашать и не привлекать внимания СМИ. Такое поведение является типичным сценарием «культуры замалчивания».
Выше защиты ребенка и справедливости ставятся спокойствие района, репутация школы и общественный порядок. Однако отец маленькой девочки не соглашается с таким исходом событий, он решает выступить публично и рассказать о страшном происшествии. До этого все пытались «не поднимать панику» — и из-за этого расследование тормозило, а моральное и физическое здоровье девочки только ухудшались. Как только отец заговорил вслух, появились свидетели, подключилась профессиональная помощь и развернулась волна поддержки. Именно этот шаг стал началом настоящего правосудия.
Оба фильма показывают, как молчание способно усиливать страдания, и чтобы эти страдания прекратить, нужна решимость. Изначально в южнокорейских сериалах и фильмах молчание воспринималось как норма, герои терпели, скрывали свои страдания ради близких. Но современные режиссёры начали ставить эту привычку под сомнение.
В фильме Пак Чхан Ука «Сочувствие госпоже Месть» героиня Гым Джа провела 13 лет в тюрьме за чужое преступление и вынужденно молчала о своей невиновности. Такое поведение идеально вписалось в патриархальную систему, в которой от женщины ожидают покорности и смирения. Когда главная героиня выходи на свободу, она отказывается молчать, прощать и терпеть. Гым Джа выбирает путь «праведной мести».
Кульминация наступает, когда родители жертв маньяка, люди, которые долго и безмолвно оплакивали своих детей, выходят из встречаются с маньяком и вместе берут закон в свои руки. Этот эпизод показывает нам не просто акт насилия, а символ разрыва с «культурой молчания», в котором накопленная боль наконец вырывается наружу.
Таким образом корейское кино показывает, как общество медленно отходит от правила «не выносить сор из избы», постепенно открывая темы, которые раньше считались табуированными. В кино демонстрируются важные темы, как домашнее насилие, сексуальные преступления, коррупция. Молчание рождает трагедии, а единственный путь к изменениям и справедливости лежит через открытое обсуждение проблем.
Конфуцианство изначально закрепило в Корее жёсткий гендерный код, который заключается в патриархальности общества. Мужчина является главой семьи, женщина – хранительница очага, воспитательница детей. Именно такая роль женщины служила идеалом. Жёны и матери героически терпели трудности ради своих близких. Начиная с 1990-х годов кино стало переосмысливать такую модель. Женщины в кино перестали оставаться фоном судьбы мужчин, они получили право на собственный голос и выбор. Современные фильмы и сериалы изображают женщин не жертвами, теперь они являются активными участниками и героями кинокартин.
Обратимся к ранее упомянутой кинокартине «Сочувствие госпоже Месть». Фильм ломает привычные для патриархальных установок штампы. Ли Гым Джа является не только жертвой и страдающей матерью, она одновременно и фигура возмездия - «ангел мщения».
Вместо традиционного смирения и ожидания справедливости, Гым Джа разрабатывает план наказания обидчика и берет правосудие в собственные руки. К ее действиям постепенно присоединяются и другие родители, в том числе и матери. Они выходят за рамки социальных ролей и демонстрируют, что ни месть, ни борьба за справедливость больше не принадлежит исключительно мужчинам. Пак Чхан Ук своей кинокартиной показывает, что современная корейская женщина может большее. Она умеет не только прощать и страдать, но и защищать свою честь, благополучие близких и брать судьбу в свои руки.
Главная героиня фильма «Поэзия», Ми Джа, имеет образ женщины, которая не просто страдает, она действует по зову совести и наперекор всем окружающим. Она узнаёт о жестоком преступлении внука и отказывается от замалчивания преступления. Она не идет на компромисс с совестью ради семьи, Ми Джа честна перед собой и перед другими. Она озвучивает истину через поэзию, отображая сострадание жертве. Её поэзия – инструмент протеста, признание глубокой боли и стыда, а также акт искреннего раскаяния. В итоге, Ми Джа выходит за рамки роли «бабушки-хранительницы», чтобы заявить, что моральный долг важнее социальных условностей. Её поэзия не сможет стереть трагедию, но она разрушает тишину, показывая, что настоящий путь к справедливости — это не деньги, а открытое признание вины и возможность взглянуть в глаза страданиям.
Сегодня южнокорейские кинокартины все чаще отказываются от конфуцианских гендерных установок. Мужские персонажи, которые олицетворяют старый порядок, чаще всего показаны в негативном свете. Отцы-тираны и безответственные и неверные мужья становятся источником боли, а не опоры. На их фоне женщины, которые разрывают патриархальные рамки — разводящиеся, строящие карьеру или же защищающие личные границы получают поддержку и симпатию.
Такой сдвиг является отражением реальных феминистских дискуссий: конфуцианство долго оправдывало мужское доминирование и женскую зависимость.[5] Сегодня режиссёры формируют новый идеал: героини не жертвы, а активные участники изменений, способные оспорить и разрешить устаревшие роли, а вместо них утвердить равенство и личный выбор.
[2] Śleziak, T. (2013). The role of Confucianism in contemporary South Korean society. Rocznik Orientalistyczny, 66(1),pp. 27–46
[3] Ким Г. Н. История религии в Корее, М.: АСТ, 2007. 209 с.
[4] Захаров В. Конфуцианскии конфуз // Colta.ru, 16.07.2015.
[5] (Rosenlee, 2006; Koh, 2008).