как думаете мне продолжать писать книгу?

Диктатура выжившего

Глава 1: Трагедия, изменившая жизнь

Моя жизнь всегда была похожа на пасмурный день, где редкие проблески солнца тонули в бесконечных серых тучах. Я смирился с чередой мелких неудач, с одиночеством, ставшим моим вечным спутником жизни. Я был обычным мальчишкой, ничем не примечательным. Не блистал ни способностями, ни умением располагать к себе людей. Весь мой мир был тесен и хрупок, и помещался в стенах родного дома. В нём были только они — мама и папа. Это два единственных человека, которым я мог доверить всю свою душу, чью любовь носил в сердце как самый ценный дар.

Но всё рассыпалось в один миг. Тёмным катализатором моего преображения стало шестнадцатилетие: день, которого я ждал с радостью, обернулся концом всей моей прежней жизни.

Накануне, одиннадцатого марта, в доме царила уютная, знакомая до боли идиллия. Папа, напевая что-то себе под нос, колдовал на кухне, и аромат готовящегося ужина разливался по комнатам тёплым, живительным потоком. Мама неспешно наводила порядок, и каждый звук — шуршание тряпки, мерный стук ножа — был частью мелодии нашего семейного счастья. Перед сном они оба, с лёгкой, доброй улыбкой, пообещали особенный подарок с утра. Я заснул с предвкушением, даже не подозревая, что эта ночь — последний приют моего беззаботного детства.

Утро началось как обычно: звон будильника, холодная вода, бьющая в лицо, щётка, скользящая по зубам. Но внутри всё горело от нетерпения. Оставив все утренние ритуалы позади, я сломя голову бросился вниз по лестнице. И тут же меня остановило. В нос ударил отвратительный сладковато-металлический запах, исходивший из кухни — запах, который резал ноздри и вызывал тошноту. Я сделал шаг, другой, и заглянул за дверной косяк.

На холодном кафельном полу, в неестественных, жутких позах лежали тела моих родителей. А рядом, холодно поблёскивая лезвием, валялся окровавленный нож — уродливый символ того, что моя счастливая жизнь только что закончилась.

От увиденного подкосились ноги, в ушах зазвенела оглушительная тишина. Шок парализовал волю и мысли. Я стоял, не в силах отвести взгляд от этого кошмара, ощущая, как внутри меня образуется чёрная, бездонная пустота. Я потерял всё. Всё, что я любил.

Не знаю, сколько прошло времени — пять минут, десять, или же целая вечность, но сознание вернулось ко мне внезапно, и я, спотыкаясь, пополз к телефону. Пальцы дрожали, набирая номер полиции. Они приехали быстро, но каждая секунда их ожидания была мучительным веком.

В доме засуетились чужие люди в униформе. Они о чём-то перешёптывались, аккуратно, словно боясь потревожить мёртвых, осматривали тела. Нож исчез в прозрачном пакете, став уликой. Ко мне подошёл офицер и спокойно, но твёрдо попросил проехать в участок для сдачи показаний.

В полиции было спокойно. Меня накормили тёплой едой, отвели в комнату с постелью, предложили журналы. Эта искусственная забота была обманчивым штилем перед адским штормом. И шторм этот пришёл в образе высокого, крепко сбитого мужчины в чёрной рубахе. Его лицо было каменным, а глаза — беспощадными. Он молча, с силой, схватил меня за воротник, и холодная сталь наручников впилась мне в запястья, заставив вздрогнуть от внезапной боли.

— Встать. Идти, — его голос прозвучал глухо, будто доносился из-под толстого слоя воды, не оставляя места ни вопросам, ни надежде.

Он не представился, не объяснил ничего. Тяжёлая рука на моём затылке заставила сделать первый шаг. Я попытался вырваться, но его хватка лишь стала железнее.

— Куда? За что? Я ничего не... — голос сорвался на полуслове, когда он с силой дёрнул меня за собой.

— Замолчи. Всё уже понятно, — он не смотрел на меня, глядя куда-то вперёд по коридору. — Твои «невинные» глаза меня не обманут. Говорят, монстры прячутся под самыми благочестивыми масками.

Он резко остановился у тяжёлой решётки, отпер её и грубо втолкнул меня в каменный мешок. Захлопнув дверь, бросил через плечо:

— Очухайся. Через неделю суд. Адвоката назначим, но не обольщайся. Правда всегда всплывает.

Я остался один в полумраке камеры, прижимаясь спиной к холодной стене. Где-то вдали капала вода, отсчитывая секунды до неизбежного. Через неделю — суд. Приговор, кажется, уже вынесли.