«Он художник, он так видит»: действительно ли искусство меняет зрительное восприятие?

Разбираемся, так ли далёк от истины ироничный комментарий, который часто пишут под произведениями сомнительного качества, и выясняем, может ли искусство поменять зрение.

Зрение художников окутано многими мифами, и один из самых известных – о пользе глазных болезней для искусства. Авторы таких гипотез стремятся объяснить патологиями зрения особенности творчества известных художников или даже появление целых направлений. Широко известно предположение, что импрессионизм зародился благодаря близорукости. Это не так: истоки и философия движения – тема для отдельной статьи.

А вот один из основателей импрессионизма Клод Моне чуть не потерял возможность творить из-за катаракты. Развитие его болезни хорошо задокументировано в письмах, где художник жалуется, что мир вокруг стал менее ярким, а краски он вынужден выбирать по названиям на тюбиках.

В конце концов, Моне согласился на операцию, которой боялся не меньше самой болезни, и зрение почти что вернулось к норме. Правда, кувшинки стали чуть-чуть синеватыми из-за того, что глаз художника стал видеть ультрафиолет:

В дефектах восприятия цвета пытались обвинить Ван Гога, приписав ему редкое состояние – ксантопсию (Xanthopsia), меняющее восприятие желтого. Из записей художника мы знаем, что он экспериментировал с желтым цветом сознательно.

А вот ирландский постимпрессионист Пол Хенри (Paul Henry) действительно был дальтоником. Из-за этого он часто добавлял в свои картины яркие красные детали, выполненные чистыми цветами без смешивания красок:

В каком-то смысле это действительно часть узнаваемого стиля художника. Тяжелые формы дальтонизма могут заставить отказаться от живописи и заняться, например, скульптурой – по такому пути пошел Пол Меншип. Но такие нарушения восприятия цвета, как ни парадоксально, не являются непреодолимым препятствием: многие современные художники нашли способы его обойти. Кроме того, сами по себе цвета не так важны, если уметь правильно работать с тоном, их подбор «вслепую» может даже сделать рисунок интереснее. Убедиться и освоить полезное упражнение предлагает Марко Буччи.

Чуть более научно выглядит теория, что вытянутые фигуры на картинах Эль Греко появились благодаря астигматизму. Но анализ его работ дает понять, что так изображены только религиозные фигуры:

В тот же список попадет и Леонардо Да Винчи, талант которого списывали на косоглазие, и большинство известных и значимых художников. Но все эти теории объединяет одно: они легко опровергаются, а глаза художников, по-видимому, ничем не отличаются от глаз обычных людей. И если с вашим зрением что-то не так, ожидать творческого порыва не стоит – вместо этого надо срочно идти к врачу.

Зрение – это не только получение зрительной информации, но и ее обработка. И раз с глазами не получилось, остается изучить вторую часть зрительной системы – мозг. Самый простой способ сделать это – айтрекинг, позволяющий проследить логику движения глаз.

Человек, в отличие от фотоаппарата, не может сразу рассмотреть все, что находится в поле зрения – взгляд перемещается от одной детали к другой, при этом некоторые из них привлекают его сильнее. Исследования того, что именно притягивает взгляд, начались еще в 30-х годах прошлого века.

Несмотря на почти 100 лет изучения, простого ответа на этот вопрос все еще нет. Скорее всего, его вообще не существует – наша нервная система очень сложна, а обработка зрительной информации может идти двумя путями:

Восходящий (bottom-up) принцип обработки – это то, на что влияют базовые принципы построения композиции, визуальный вес элементов, работа с цветом, тоном и контрастностью, а также динамика и направляющие линии. В этом случае обработка происходит от глаза к мозгу, а движения глаз определяются той информацией, которую они передают в мозг.

Восходящий путь наиболее характерен для просмотра пейзажей.

Нисходящий (top-down) принцип обработки более индивидуален – он подвержен нашим ожиданиям и тем знаниям, которые мы накопили в течение жизни. В этом случае движения глаз определяются информацией, которая уже сохранена в мозге. Он часто используется в тех случаях, когда в поле зрения появляется человек.

Влияние могут оказывать многие факторы:

Обработка редко идёт только по одному пути: обычно это сложное взаимодействие. Для изучения этих процессов, как правило, берутся люди, далекие от искусства – так проще сделать вывод. Глаза художников в таких экспериментах движутся совершенно по-другому:

Одно из самых известных исследований этих закономерностей провела Стайн Вогт, сравнившая студентов художественных школ Норвегии и контрольную группу не искушенных в искусстве людей. По ее данным, художники тратят в два раза меньше времени на разглядывание стандартных точек притяжения, не поддаваясь на уловки авторов изображения. Вместо этого они осматривают все изображение «абстрактно», не забывая пройтись по «пустым» зонам. Это наталкивает на мысль, что они полностью игнорируют восходящую обработку, вместо этого находя точные характеристики объектов и оценивая художественные параметры изображения по нисходящему пути.

Вторая особенность – отсутствие длительных фиксаций на знакомых деталях при повторном просмотре. Этот критерий часто используется для оценки памяти при ее нарушениях, но таких значений, как художники, не достигают даже тяжело больные люди. Это выглядит странно, ведь зрительная память – важный навык, который постоянно тренируют все художники. Вогт считает это открытие неожиданным и свидетельствующим о существовании совершенно иной зрительной стратегии.

Но неожиданно это только для ученых: специальному способу смотреть на изображаемые объекты учат всех новичков в художественных школах, часто ставя знак равенства между умением рисовать и умением видеть. Общие принципы таковы: «отключить» восприятие предметов как предметов, увидев вместо них пятна света и тени, которые следует перенести на холст:

Картины импрессионистов буквально состоят из этих форм:

Принцип подходит не только для импрессионизма, он известен задолго до Моне, а первое подробное описание принадлежит историку искусства Джону Рёскину:

По мнению Рёскина, так видел бы мир прозревший слепец, но сейчас, спустя 100 лет после его смерти, мы знаем, что это предположение имеет мало отношения к реальности – все снова намного сложнее.

Научно интерпретировать невинность глаза достаточно сложно, но авторы этих двух исследований, считают, что эта зрительная стратегия позволяет художникам точно изображать действительность, отсекая ошибки восприятия, влияющие на качество работы.

Как именно это происходит – вопрос более сложный. Чтобы разобраться в нем, придется немного поговорить о том, как именно ошибается зрение человека. Обычно такие ошибки делят на два типа:

Эта классификация очень условна – иллюзии и делюзии не дискретны, есть много случаев, находящихся где-то посередине:

Описание Рескина и Моне подразумевает доступ к «сырыми данными» с глаз, который позволил бы отсечь иллюзии, например, избавиться от субъективного постоянства цвета, мешающего видеть теплохолодность:

Или от иллюзий, связанных с постоянством формы и размера:

Но эксперименты показывают, что и художники, и обычные люди подвержены таким ошибкам в равной степени, а многие иллюзии еще и обусловлены физиологией. Научиться «достовернее» видеть, отказавшись от обработки информации мозгом, нельзя.

Вместо этого можно научиться «достовернее» думать – в этом случае зрительная стратегия поможет отсечь делюзии – ошибки, которые мозг создает сам для себя. В основном они связаны с тем, что мы знаем, как выглядят предметы вокруг и ожидаем, что эти знания совпадут с реальностью.

Попросив обычного человека нарисовать лежащую на столе шляпу, мы, скорее всего, увидим нечто похожее на картинку выше. Это не рисунок с натуры, а «иконка», стереотипное изображение которое нам показывает мозг, когда мы распознаем или визуализируем соответствующий ему предмет. Такие сохраненные схемы способны очень сильно влиять на рисунок, прорываясь в него и замещая собой то, что мы видим глазами.

На первый взгляд это делает вредным совет расширять визуальную библиотеку. Зачем запоминать то, что будет потом мешать? Но делюзии отличаются от иллюзий тем, что их можно корректировать. Эрнст Гомбрих считал, что художники всегда работают от сохраненного в мозге стереотипа, который подгоняется так, чтобы картина совпала с натурой. Гомбрих полагал, что никакого невинного взгляда вообще нет, а визуальная библиотека – главная сила художников. Отчасти это так – художники, особенно начинающие, фактически работают с сохранёнными в голове схемами, постоянно сверяя их с натурой.

Упражнения по расширению визуальной библиотеки и бесконечные задания по рисованию простых форм и обрубовок головы направлены именно на формирование и сохранение правильных схем.

Но совсем отбрасывать термин «невинность» тоже нельзя: зрительная стратегия отличается очень сильно, а опытные художники используют одни и те же зрительные приемы и техники, рисуя и привычные для них объекты, и абсолютно новые. В каком-то смысле они действительно видят все как в первый раз, но делают это не за счёт отключения мозга, а за счет долгого обучения правильной работе.

Текст написал Артемий Третьяков, автор в Smirnov School. Мы готовим концепт-художников, левел-артистов и 3D-моделеров для игр и анимации. Если придёте к нам на курс, не забудьте спросить о скидке для читателей с DTF.

#арт #художник