Каким событиям Первой мировой посвящён «1917» Сэма Мендеса

История наступления генерала Нивеля, обернувшаяся очередной мясорубкой.

30 января в России выходит военная драма Сэма Мендеса «1917». На Западе она уже получила признание как зрителей, так и критиков — и ей же пророчат в этом году главный «Оскар».

В интервью Deadline Мендес говорил: «Это художественное произведение, основанное на фактах, как «Апокалипсис сегодня» и «На западном фронте без перемен». История реальная, но персонажи в ней вымышленные».

Первую мировую войну не принято изображать в героических тонах. Слишком уж много страданий она принесла народам, а её несправедливость очевидна почти всем. Мендес поместил своих героев в короткий период затишья на фронте весной 1917 года, показав войну глазами простых британских пехотинцев.

В центре повествования двое бойцов, которым поручено предупредить батальон британских солдат, оказавшихся глубоко за линией фронта. Накануне масштабного наступления французов и англичан на Западном фронте они последовали за отступающими немецкими войсками на новую, укреплённую линию обороны. И теперь находятся в шаге от самоубийственной атаки.

Перед просмотром фильма нелишним будет узнать, как же всё было в реальности. Рассказываем о причинах Первой мировой войны, о том, как в армии менялось отношение к ней, об одном из крупнейших сражений — и, конечно, солдатах, которым и посвящён «1917».

Германия, опоздавшая к разделу мира и обладавшая огромным экономическим потенциалом, жаждала получить свою долю колоний и рынков сбыта, а Англия с Францией любой ценой стремились удержать захваченное. В Азии и Африке, на Ближнем Востоке и на Балканах противоречия между великими державами обострялись. Иного средства изменить баланс сил, кроме войны, не оставалось.

Даже если бы 28 июня 1914 года Гаврило Принцип промахнулся, и наследник австро-венгерского престола Франц Фердинанд остался бы жив, а Австро-Венгрия не выдвинула ультиматум Сербии, за которую вступилась Россия, а за Австро-Венгрию Германия — это бы ничего не изменило, для войны просто нашли бы другой повод.

Все ещё хорошо помнили, как в 1870-1871 годах молодая Германия поставила Францию на грань военной и политической катастрофы. В одном единственном сражении под Седаном французская армия была разгромлена, а император Наполеон III попал в плен. Франция тогда капитулировала.

Как и в XIX веке, одно генеральное сражение должно было определить исход войны. «Стратегия измора немыслима, когда содержание миллионов вооружённых людей требует миллиардных расходов», — писал архитектор немецкого блицкрига Альфред фон Шлиффен. Император Вильгельм II по этому поводу выразился ещё короче: «Обед у нас будет в Париже, а ужин в Санкт-Петербурге». Генералы каждой страны планировали вернуть армии домой к Рождеству. Этого, конечно, не случилось.

Когда 1 августа 1914 года правительства объявили всеобщую мобилизацию, общество, наэлектризованное националистической и милитаристской пропагандой, встретило новость о начале войны с нескрываемым восторгом. Историк Петер Энглунд приводит воспоминания одного солдата: «Никто не осмеливается осуждать войну. Война стала божеством». Сотни тысяч парней по всей Европе добровольцами пошли на фронт.

План Шлиффена по молниеносному разгрому Франции провалился из-за сентябрьской битвы на Марне, однако Германия оккупировала Бельгию и Северную Францию вплоть до Эны. Установился фронт от Северного моря до Швейцарии.

После неудач первого месяца армии оказались в тупике, который и определил ход всех последующих сражений. Стороны накапливали оружие и снаряды, производили невиданные до того орудия уничтожения. Каждый день гибло пять, а порой и 50 тысяч человек.

Но фронт не удалось прорвать в 1915 году, так же, как не удалось обескровить армии в 1916 году. Каждое новое наступление обещало стать последним, но война только разрасталась. Счёт жертв шёл уже не на тысячи, а на миллионы.

Всеми силами пытаясь вырваться из войны на истощение, страны только сильнее в ней увязали, воплощая самые мрачные пророчества. Наступал 1917 год, а конца войны не было видно.

1917 год для многих стал переломным: страны выходили из войны, политики уже открыто говорили о заключении мира, росли антивоенные настроения. Генералам же казалось, что войну можно закончить, но для этого потребуется ещё одно сражение. В этот раз точно последнее. Англичане и французы готовились к наступлению, а немцы к обороне.

К 1917-му добровольцев сменяли в траншеях призывники. На людей, попавших на фронт в последние годы войны, пропаганда, взывавшая к защите отечества, уже не действовала. Война становилась всё более жестокой и кровопролитной, но солдаты по-прежнему шли умирать, не зная за что. Лишь немногие воспринимали бой как своеобразный экзамен и возможность жить на пределе своих сил, ежедневно побеждая страх.

Причины сражаться основная масса солдат видела во «фронтовом братстве». Но не том «братстве солдата и офицеров», которое насаждалось сверху, а братстве таких же простых солдат и младших командиров, которые первыми поднимались в атаку. Изо дня в день пропасть между ними росла, превращая армию в тикающую бомбу. Премьер-министр Франции Бриан говорил, что «народное терпение не может подвергаться такому длительному испытанию».

«Верденская мясорубка», длившаяся почти весь 1916 год, и провал наступления на Сомме уничтожили репутацию главнокомандующего Жозефа Жоффра. На его место был поставлен Робер Нивель, лучше всех проявивший себя под Верденом. Он также предложил свой амбициозный план разгрома немцев в грядущем наступлении.

Ещё в январе 1917 года Нивель посетил Лондон, где с охотой и в деталях делился своими замыслами на светских раутах. «Он объяснял метод, руководствуясь которым, он намерен добиться успеха, и очарованные женщины за обеденным столом спешили рассказать о предстоящем своим друзьям», — вспоминал генерал Спирс. Не удивительно, что германское командование обо всём узнало.

Менее чем за десять дней немцы отвели все свои войска и артиллерию с прежней линии фронта на линию Гинденбурга. Английские самолёты-разведчики упустили не только строительство новой линии обороны, но и само отступление. Укрепления, завершённые всего месяц назад, представляли собой неприступную крепость.

Англо-французские войска занимали новые рубежи, но весь их тыл теперь превратился в выжженную пустыню; наступать можно было только на флангах разорённых территорий, где кончалась линия Гинденбурга. И немцы это знали. На юге действовали французы, а на севере англичане.

События фильма Мендеса не отсылаются к конкретным боям, нет там и реальных исторических фигур. Упоминается лишь готовящееся наступление. И в нём приняли участие два батальона Девоширского полка армии Великобритании, который авторы как раз ввели в повествование.

Само наступление у Арраса или попытки прорвать линию Гинденбурга в фильме не покажут. Он заканчивается незадолго до начала этих сражений. А реальные девонширцы воевали во Франции до осени, после чего были переброшены на более спокойный итальянский фронт. На линию Гинденбурга они вернулись весной 1918 года, где и воевали уже до конца войны.

Девонширский полк одним из первых вступил в войну. 1-й батальон прошёл через множество кровопролитных сражений Западного фронта. 2-й же батальон, который фигурирует в фильме Мендеса, долгое время сражался в Египте, прибыв во Францию лишь в октябре 1916 года.

В феврале 1917 года 2-й батальон Девонширского полка был одним из тех, кто преследовал немецкие войска, отступавшие на Линию Гинденбурга, и потерял тогда 26 человек убитыми и ранеными. И именно в этот батальон главные герои фильма должны будут передать приказ.

Но история эта по большей части вымышленная и основана на воспоминаниях деда Сэма Мендеса. Альфред Мендес вскоре после немецкого отступления вызвался добровольцем, чтобы на ничейной земле спасти нескольких человек, но никаких серьёзных боёв там тогда не было. Ближайшее наступление, проходившее в тех местах при схожих обстоятельствах, стало известно как «Бойня Нивеля».

Главный удар, по замыслу Нивеля, наносился на сорокакилометровом участке между Суассоном и Реймсом в направлении на Ирсон. Британии же отводилась вспомогательная роль. Она должна была обрушиться на северный фланг немецкой обороны возле города Аррас и отвлечь на себя резервы, брошенные на юг. В конце планировалось двумя параллельно наступающими группировками прорвать оборону на линии Гинденбурга, окружить и разгромить врага.

Почти месяц немцы наблюдали, как противник режет проволочные заграждения и готовится к наступлению. «Строительство защитных сооружений и обустройство войск закончено… Враг может атаковать, пехота готова сказать свое слово», — резюмировал немецкий отчёт.

Генерал Людендорф остался очень доволен, англичане были обречены увязнуть в немецкой обороне. У немцев здесь было 27 пехотных дивизий, 20 из которых в резерве, при поддержке более тысячи орудий разных калибров.

Единственной надеждой англичан была внезапность. Оборону немцев нужно было во что бы то ни стало прорвать до подхода резервов. Генерал Алленби пытался сократить бомбардировку до 48 часов, взамен недели, хотя нужно было ещё на 40 часов меньше. В итоге немцев утюжили пять дней.

Базой операции стал сам город Аррас, чьи дома вплотную примыкали к линии фронта и через который текло всё снабжение. Местность, где планировался основной удар, была не самой благоприятной для наступления. Весь фронт от самого Арраса рассекала река Скарпа, вдоль которой и наступали войска. На этом направлении у англичан было 30 пехотных дивизий и 60 танков, размазанных по всему фронту.

И когда атаки развивались не так успешно, как хотелось в штабе, в городе образовался затор. Больше всего места занимала бесполезная в сражении кавалерия. Здесь же команды к наступлению ждал и 1-й батальон Девонширского полка. Кроме того, любое маневрирование войсками тоже шло через и без того забитый город.

Операция началась 9 апреля в 5:30 утра. В атаку двинулись корпуса 3-й армии в центре и Канадский корпус 1-й армии на севере. Канадцы пошли на штурм хребтов Вимми. Хоть танки и не оказали пехоте поддержки, уже к обеду увязнув в грязи, гребень был взят. Благодаря его зловещей славе среди союзников это стало триумфом.

Под прикрытием «огневого вала» 3-я армия захватила первую линию обороны меньше чем за час. Из трёх тысяч немцев спаслось всего двести человек. В первый день наступления войска прошли больше, чем при любом из предшествовавших наступлений.

Правый и левый британские фланги разделяла болотистая долина реки Скарпа. В этот день Девонширский полк сражался на северному берегу реки чуть севернее Арраса в составе 3-й армии. Ночь после боя они провели в чистом поле под непрекращающимся дождём и снегом. А так как следующую атаку отложили, солдаты вернулись в город.

Уже на второй день сопротивление становилось непреодолимым. Артиллерия, несмотря на трёхкратное превосходство, теперь находилась слишком далеко, чтобы поддержать пехоту. Только утром 11 апреля прибытие четырёх танков помогло одному из батальонов 37-й дивизии овладеть деревней Монши-ле-Пре.

В тот же день девонширцы были направлены на южный берег Скарпы, чтобы сменить в наступлении подразделения 44-й бригады. По размокшим дорогам они к вечеру добрались до первых траншей. Не было никаких проводников, как на Сомме. Кругом только непроглядная тьма и дорога, забитая транспортом с ранеными и солдатами, также не понимающими, куда идти.

К рассвету они вышли на свои новые позиции и немедленно были отправлены в бой. Времени на подготовку не было, поддержки артиллерии тоже. Всё поле, изрытое воронками, по которому солдаты собирались наступать, отлично простреливалось. Как только они покинули траншеи их накрыла вражеская артиллерия и пулемётный огонь.

Все офицеры в ротах В и С были убиты или ранены, лишь рота А отошла без существенных потерь. К 11 часам атаки в районе Монши-ле-Пре захлебнулись — войска отступили. Только в этом бою они потеряли почти 100 человек. Танки, ставшие к тому времени основным средством прорыва, и их неэффективное использование повсеместно усугубляло ситуацию.

А на юге корпуса 5-й армии 11 апреля начали атаки на северный выступ линии Гинденбурга, пытаясь этим оттянуть часть войск, брошенных на 3-ю армию. Это уже была отчаянная попытка выйти из безнадежного положения. Войска здесь медленно продвигались через опустошённые территории. На штурм укреплений шли без должной подготовки: артиллерию подтянуть не было времени и её роль исполняли танки, хоть их удалось собрать всего 11. Не хватало даже питьевой воды.

Войска ворвались на линию Гинденбурга, но сразу же были атакованы со всех сторон. Иллюзия успеха развеялась за несколько часов. Они вклинились в немецкие позиции, но на очень узком фронте. Подоспевшая артиллерия была бесполезна.

Здесь же у деревни Вилер-Гилен 12 апреля предпринял атаку 2-й батальон Девонширского полка. Несмотря на метель и дождь, он, прорвавшись через колючую проволоку, занял первую траншею, но пулемётный и артиллерийский огонь отбросил его назад. Батальон тогда потерял 46 человек убитыми и ранеными.

На следующий день его сменил 2-й батальон Йоркширского полка и после двух дней бомбардировки всё же взял деревню. Но немцы обошли их с флангов и обрушились с контратакой. Йоркширцы отступили, как и вся группировка, наступавшая на север линии Гинденбурга. В конечном итоге англичанам здесь удалось захватить 13 тысяч пленных и 200 орудий. Но к 14 апрелю первая и самая успешная фаза наступления завершилась, так что их атака уже не имела значения.

Французское наступление, начатое 16 апреля на юге у реки Эн, стало ещё большей катастрофой. Генерал Нивель сознательно решил наступать на самом укреплённом участке, рассчитывая на эффект неожиданности. Нивель сосредоточил здесь огромные силы: только пехоты было 1,4 миллиона человек. У французов также было свыше пяти тысяч орудий всех типов, а снарядов было в два раза больше, чем годом ранее на Сомме.

Плохая погода и дезорганизация снабжения сорвали и без того раскрытую немцами артиллерийскую подготовку, но это не привело к отмене наступления на не подавленные пушки и пулемёты.

Ни на одном участке фронта не было существенных успехов. Солдаты тысячами гибли у безвестных высот и деревень, продвигаясь буквально на сотни метров. Бойня начала приобретать массовый характер. На следующий день атаки были продолжены, но захватить удалось только несколько второстепенных высот. На пятый день, потеряв 130 тысяч человек, французы выдохлись, так и не дойдя до окончания германской обороны.

Несмотря на уже захлебнувшееся наступление французов, люди генерала Алленби 23 и 24 апреля с огромными жертвами заняли деревни Гемапп и Гаврель севернее Скарпы. 30 апреля на совещании в штабе было принято решение продолжать наступление. Но упорство солдат в атаках 3 и 5 мая было не способно компенсировать нехватку огневой поддержки. Немцы разменивали незначительные клочки земли на десятки тысяч убитых англичан. Вплоть до 17 мая велись ожесточённые, но безрезультатные бои за деревню Буллекурт.

Девонширцы в этом наступлении пять раз ходили в атаку, понеся тяжёлые потери. При штатной численности 800 человек, за всю войну батальон потерял 1150 человек убитыми и ещё 3000 ранеными. Всего в «бойне Нивеля» французы потеряли только убитыми и ранеными 180 тысяч, англичане — 160 тысяч. То есть за месяц там они потеряли больше, чем за год под Верденом.

После провала наступления Нивель был снят со своего поста, но в частях французской армии уже начались волнения. Войска массово выходили из повиновения, а 20 тысяч солдат дезертировало. На фронте и в тылу солдаты требовали мира, а также наказания для генералов и политиков, допустивших эту мясорубку. Только жесточайшие репрессии позволили удержать армию от мятежа. Три месяца потребовалось, чтобы восстановить её боеспособность. Но за внешним спокойствием скрывалась напряжённость.

Первая мировая война щедро раздаривала своим крупнейшим сражениям ярлыки «бойня» и «мясорубка», словно насмехаясь над титаническими усилиями солдат и амбициозными планами генералов и политиков. Верден и апрельское наступление остались в прошлом, но война только разрасталась, и каждое следующие наступление требовало всё больших жертв, которые солдаты могли отказаться приносить.

Когда до Франции дошли известия об Октябрьской революции, правительство стянуло в Париж и промышленные районы войска для подавления вероятного восстания. Мятеж после наступления Нивеля мог оказаться не последним. В конечном итоге Англию и Францию спасло только ещё более тяжёлое положение Германии.

Первая мировая война оставила неисчерпаемое количество материала для военных, исследователей, писателей и режиссёров. Но к тому моменту, когда кино прочно закрепилось в культуре, в мире уже бушевала Вторая мировая, затмившая своими масштабами и ожесточённостью всё, что было до этого.

«1917» обещает реалистичное путешествие через изрытые траншеями и снарядами леса, изгороди колючей проволоки и разрушенные города. Конкретное время и место не имеет решающего значения. Сэм Мендес бросил все силы на воспроизведение самых известных образов окопной войны. Для Франции и Англии именно Первая мировая война остаётся «Великой войной», и не удивительно, что именно там появляются самые значимые фильмы, посвящённые ей.

#истории #лонг #1917