Жизнь и смерть дабстепа: вспоминаем главный электронный жанр рубежа нулевых и десятых

Как дабстеп зародился, вышел на стадионы, пережил пик популярности и исчез, успев повлиять на всю индустрию.

Десять лет назад от дабстепа невозможно было скрыться: он взрывал вечеринки, валил из окон пацанских тачек, звучал по ТВ и радио. Атака искажённых вибрирующих басов, характерная для массовой ветви дабстепа, была одним из самых распространённых музыкальных тропов: её можно было услышать и в треках начинающих продюсеров, и в песнях Бритни Спирс и Korn.

До этого о жанре знали немногие: он был уделом самых продвинутых меломанов. А после недолгого периода массовой популярности, пришедшегося на 2011–2012 годы, он довольно быстро исчез из информационного поля, но остался в памяти многих.

Рассказываем краткую историю дабстепа — от зарождения до вырождения.

Дабстеп родился самым настоящим мутантом. На гибридную природу жанра указывает само его название: в нём сошлись даб, то есть опирающаяся на басы психоделическая вариация ямайского регги, и тустеп — поджанр британского гэриджа. Сам гэридж, властвовавший на британских танцполах девяностых, условно можно назвать ускоренным хаусом со синкопированными ударными. Приставка «тустеп» говорит о том, что вместо традиционных четырёх ударов бочки звучали только два.

Для описания преемственности жанров в британской электронике даже придумали специальную теорию. Называется она «хардкор-континуум». Её автор — журналист Саймон Рейнольдс, также ответственный, например, за изобретение термина «пост-рок». Согласно его теории, все течения британской электроники логичным образом вытекают друг из друга: джангл из хардкора, грайм из гэриджа…

Словом, выходит, что у дабстепа богатая родословная, а сам он — не просто гибрид, а гибрид гибридов; мутант в квадрате, результат музыкального кровосмешения.

Родился дабстеп в квартале Кройдон, Южный Лондон. Там располагался магазин пластинок Big Apple Records, где главным продавцом работал Hatcha, впоследствии ставший одним из создателей нового жанра.

Затариваться пластинками к нему заходили такие персонажи, как EL-B, Benga, Mala, Jay King, Skream и другие музыканты. Их имена вряд ли что-то скажут широкому слушателю, но в сердце истинного фаната британской электроники они вызовут трепет.

Нечто подобное произошло и в Осло 80-х годов, когда группа мрачных ребят собралась вокруг Евронимуса и его музыкального магазинчика и вместе с ним породила печально знаменитый норвежский блэк. К счастью, в истории Хатчи и его магазина не было поджогов и убийств: эти ребята были одержимы всего лишь созданием нового саунда.

Свои первые опыты на этом поприще ребята зачастую проводили даже не на компьютере, а на Playstation. Результат они записывали на дешёвые в производстве одноразовые ацетатные пластинки и ставили на вечеринках, проходившими под названиями FWD>> и DMZ.

Поначалу на них собиралось совсем немного людей, где-то по тридцать. В основном это были сами авторы музыки — они приходили послушать, как их треки звучат на хорошей аппаратуре.

А слушать было что: ритм тустепа с отсутствующими вторым и четвёртым ударами бочки создавал разреженную атмосферу, в которой главенствующую роль играл мощный, вибрирующий бас. На большом звуке он пробирал до основания. В каком-то смысле он переставал быть частью аранжировки и превращался в отдельную живую субстанцию.

Во всём своём многообразии саунд раннего дабстепа зафиксирован в сборнике Dubstep Allstars Vol.1, спродюсированном Hatcha. Это часовая запись, от которой совершенно невозможно оторваться.

Ещё один альбом, без которого не обойтись, — дебютник молодого продюсера Оливера Джонсона, записывавшегося под псевдонимом Skream. На нём есть место и ностальгическому саксофону в Summer Dreams, и хоррор-гармониям в Midnight Request Line, и тем самым воббл-басам, которые впоследствии станут главным элементом дабстепа. Пока же они звучат скромно и не лезут на передний план.

Постепенно дабстеп вышел за пределы Кройдона и, подобно вирусу, распространился по всей Великобритании, а затем и дальше, за её пределы.

В преимущественно мужской лондонской дабстеп-компашке не обошлось и без девушек. Важнейшую роль в истории жанра сыграла радиоведущая BBC Radio 1 Мэри Эн Хоббс. В 2006 году она организовала передачу Dubstep Warz и поставила в эфир треки ключевых продюсеров. После этого эфира дабстеп-музыкантам были открыты все дороги.

Параллельно с этим силу набирал лейбл Hyperdub, который представил более экспериментальный взгляд на дабстеп. Возглавлял лейбл Стив Гудман — продюсер, диджей, доктор философских наук, автор книги об акустическом оружии и человек, однажды сказавший в интервью «Афише» сакраментальную фразу: «Бас для меня — нечто куда более сложное и глубокое, чем звук утиного пердежа».

Изначально Hyperdub вообще был журналом об электронной музыке. Превратившись в лейбл, он стал пристанищем для таких артистов, как Zomby, Ikonika, Joker, Darkstar. В отличие от резидентов FWD>> и DMZ, строго придерживавшихся рамок жанра, эти музыканты не записывали дабстеп в чистом виде, но так или иначе работали с басом как с ключевой музыкальной материей.

В 2006 Гудман под псевдонимом Kode9 выпустил Memories of the Future — первый дабстеп-альбом, в котором центральное место отводилось вокалу, а именно — басовитым мантрам лондонского поэта и MC The Spaceape. Своим вводящим в транс голосом он украшал записи The Bug, Burial, Martyn и других деятелей бас-сцены, пока не умер в 2014 году от редкой формы рака в возрасте 44 лет.

Но главный герой лейбла Hyperdub — это, конечно же, Burial. Долгое время хранивший анонимность музыкант из Южного Лондона в 2006 и 2007 году записал альбомы, незамедлительно признанные современной классикой.

Впрочем, дабстепом записи Burial можно считать постольку-поскольку: на самом деле они больше похожи на альбомы Joy Division, чем на танцпольные бэнгеры от Skream и Benga.

Треки Burial наполнены смутными шорохами, сбивчивые ритмы будто собраны из звуков падающих на пол оружейных гильз, низко-низко гудит бас, в разреженном пространстве мерцают сладко-печальные вокальные сэмплы — будто в усталом разуме вспыхивают и гаснут воспоминания.

Сам музыкант стремился выразить печаль от того, что в расцвет рейва, пришедшийся на начало девяностых, он был слишком мал и упустил всю движуху. Но отличительная черта гениев — а Burial, безусловно, относится к этой породе — заключается в умении превратить свой сугубо личный опыт в универсальный. Поэтому любой слушатель, даже тот, кто знать не знает ни о каких рейвах, легко прочувствует заложенные в эту музыку эмоции — горечь утраты, тоска по какой-то другой жизни, которая никогда не настанет.

Впоследствии Burial перешёл с альбомов на синглы и EP, открыл своё лицо и раскрыл имя, записался с Томом Йорком и сделал ремиксы на Massive Attack. Загадочным от всего этого он быть не перестал. Спустя почти полтора десятилетия после выхода его альбом Untrue по-прежнему слушается как откровение.

Если Burial возвёл дабстеп в ранг высокого искусства, то музыкант по кличке Rusko превратил его в музыку для масс. Он внёс несколько небольших, но важных изменений в волшебную формулу дабстепа: добавил затишье перед дропом, то есть моментом, когда на полную силу врубаются бас и ударные, и сделал акцент на средних частотах, из-за чего басовая линия зазвучала ярко и выпукло.

Своими манипуляциями Rusko открыл дверь в преисподнюю: новое звучание быстро подхватили такие продюсеры, как Nero, Noisia, Flux Pavilion и другие музыканты.

Новое направление как только не обзывали: вобстеп, бобстеп и даже быдлостеп, но по-настоящему закрепился в медийном пространстве термин бростеп. А главным бро в жанре стал Сонни Мур — юноша, ещё недавно голосивший в третьеразрядной постхардкор-группе From First To Last, но вовремя переключившийся на электронику и взявший звучный псевдоним Skrillex.

Под натиском его басов пали стадионы. Он захватил американский рынок и сделал бростеп — пусть и на короткий срок — главной музыкой в мире.

В 2010 году в эфире BBC1 Rusko попросил прощения за бростеп. Но было уже поздно: новый поджанр пустил свои корни везде, где только можно. Приёмы ещё недавно глубоко андеграундного стиля взяла на вооружение массовая культура: басы-бензопилы зазвучали в треках Бритни Спирс, Тейлор Свифт и Джастина Бибера.

Пилящие бростеп-басы стали чем-то вроде хэви-металлических риффов, и неудивительно, что некоторые представители явно выдыхающегося рока захотели их «примерить». Например, Muse в своём альбоме The 2nd Law изрядно навалили воббла, потрепав нервы поклонникам, полюбившим их за неоклассические проигрыши.

Ну а группа Korn пошла ещё дальше: заручившись поддержкой Скриллекса, Noisia и других продюсеров Джонатан Дэвис и команда выпустил полноценный дабстеп-альбом The Path of Totality. Променяв клацанье бас-гитары на электронное жужжание, Korn не то чтобы сильно обогатили своё творческое наследие, но история показательная.

Приметы бростепа находились и в совсем неожиданных местах: например, даже у ветеранов уральского инди-попа «Сансара» в песне «Январь» прозвучало робкое «воб-воб-воб».

Ну а своеобразным пиком жанра, его высшей точкой стал ремикс на мемное видео про здоровенный язь. Кстати, недавно этому треку стукнуло десять лет — хороший повод переслушать.

В своей массовой версии весь дабстеп, в сущности, свёлся к тем самым воббл-басам. Неудивительно, что они стали игрушкой на один сезон и довольно быстро вышли из моды, а на место бростепа пришёл менее агрессивный и более располагающий к танцам EDM. Это не столько жанр, сколько общее название для разных форм современной популярной танцевальной музыки.

Параллельно с этим стал гаснуть и дабстеп в изначальном понимании. Музыканты, стоявшие у истоков жанра, остались не у дел и начали от него открещиваться. Например, Skream перешёл на хаус-музыку, а Mala двинулся куда-то в сторону этники.

То ли в качестве альтернативы стадионному бростепу, то ли просто сам по себе родился постдабстеп. Это не название конкретного стиля, а скорее журналистский штамп, который применялся к творчеству музыкантов, по-своему развивавших идеи изначального дабстепа — Mount Kimbie, Jamie XX, SBSTRKT.

По сравнению с классикой жанра их музыка была более медленной и мелодичной. Она в большей степени опиралась на мрачные фантазии Burial и других подписантов Hyperdub.

Главным героем постдабстепа можно назвать Джеймса Блейка — на своих первых записях он запел нежным соул-голосом под разреженную басовитую электронику. Впрочем, довольно скоро он этот жанр перерос (его второй альбом так и называется — Overgrown) и стал просто поп-звездой.

На рубеже десятилетий появлялись новые поджанры-однодневки, так или иначе связанные c дабстепом: вонки, футворк, джук, фьюче-гэридж… Со временем выкристаллизовалось общее понятие для всех этих жанров — просто бейс. Под этим словом можно понимать любую современную электронику, выстроенную вокруг баса.

Правда, эту музыку уже нельзя назвать остроактуальной: сейчас линия фронта пролегает в областях гиперпопа и deconstructed club (об этих жанрах мы расскажем подробнее в следующих текстах).

Дабстеп же остался главой в истории хардкор-континуума, а для многих — саундтреком к безбашенной юности. Но влияние, оказанное им, невозможно переоценить: он в корне переосмыслил роль баса в музыке, и сейчас на находки ребят из Кройдона, сами того не осознавая, опираются представители самых разных жанров.

#dtfxspotify #дабстеп #лонг