Если однажды хаос, или повесть о несуществующем Антонио Мореско

Введение

Когда я прочитал на сайте Kongress W статью Татьяны Баскаковой о творчестве Антонио Мореско и фрагмент из «Песен Хаоса» в её переводе, то остался разочарован. Такой мощный поток болезненной и сексуализированной фантазии, возводящей в мифический статус расхожие киноштампы, подобного Рабле и Пинчону авторского сознания, которое на грани китча способно затронуть самые постыдные темы, обрамив их изяществом неоклассического стиля, – я искал давно, хотя, возможно, не до конца осознавал этого. Статья же оказалась благословением и проклятием, находкой и потерей, ведь magnum opus итальянского писателя Антонио Мореско, его монументальную трилогию «Игры вечности», которой он, по его словам, отдал 35 лет своей жизни, никто не собирается переводить на русский в обозримом будущем, а я, одержимый, совсем не знаю итальянского. Да что там – мне неизвестны даже немецкий, на котором вышел первый том под заголовком «Начала», или французский, где с 2021 обитает второй, те самые «Песни хаоса». Последний же – «Несотворённые» – и поныне не нашёл пристанища за пределами Италии. Однако моё знание расхожего английского всё же позволило углубиться дальше в мир Антонио Мореско, сначала через обзорную статью известного в узких кругах полиглота Андрея, ведущего блог о самых необычных книгах мира TheUntranslated, а затем и через доступные англоязычному читателю, благодаря стараниям Ричарда Диксона, переводы коротких вещей итальянского мэтра.

О них и пойдёт речь.

«Дальний свет»

Повесть, или короткий роман, вышедшая отдельной книгой на английском под именем «The Distant Light», начинается незамысловато. Одинокий безымянный мужчина сидит ночью в своём доме на окраине полузаброшенной деревни, задумчиво разглядывает окрестности, ласточек, мух, травинки. Его взгляд падает на далёкое свечение, которое вызывает у мужчины ворох вопросов, на которые по ходу повествования он будет искать ответы. Весь рассказ ведётся от первого лица – медитативные размышления сменяются наблюдениями тревожащего толка, зачарованностью ростками хрупкой жизни и обсессивной мечтательностью повествователя. За светом его ждёт знакомство не только с проспойлеренным в аннотации мальчиком, но и с бездной собственного одиночества, проявленного на разные лады в окружающем его пространстве. Патетические диалоги с птицами, скорбь по пучкам цветов, разбитых ливнем, детализированные сознанием сценарии личной гибели, всё делает эту повесть схожей с готическими сказками романтиков, – не совсем то, чего ожидаешь от человека, который описывал татуировку подробной карты всего мира, набитой на хуй сутенёра.

«Синяя комната»

Перейду теперь к авторскому сборнику «Подполье», на английском «Clandestinity». Первый рассказ сборника – единственный, доступный в данный момент на русском языке. Одна из первых опубликованных на итальянском вещей Мореско. В ней нас помещают в дом, – возможно, изоляторе при семинарии или местной затхлой лечебнице, – с мальчиком, который испытывает вуайеристский интерес к походам Синьорины, его слепой, религиозной и страдающей от язвы соседки, на поссать, так как он в своей детской наивности не может уразуметь разницу полов. Бегая туда и сюда, растрачивая энергию, он ежевечерне выполняет свой исследовательский ритуал, полностью отрешаясь от происходящего вокруг. Выводы в его черепе ферментируются внутри стен синей комнаты, где он в дополнение занимается своим тайным хобби – выписыванием отдельных моментов из книг разного характера. И его жизнь тоже будто состоит из запечатлённых фрагментов, где самым живым и ведущим переживанием остаётся сексуальное, даже при виде чужой смерти.

«Дыра»

Мифопоэтическая история о навозной яме, которая захватывает мысли так же юного, хоть и менее зрелого, героя, который испытывает священный ужас при приближении к грандиозному сортиру для справления нужды. Это и символ природной силы, и порождающего начала, и даже напоминание о героических подвигах воинов прошлого, смесь устрашающая, о которой, кажется, и не расскажешь без иронии, однако на мой взгляд – самая элегантно выстроенная история из всего сборника. Восклицание «ебать» в конце чтения соответствует как выражению шока, так и восхищения.

«Подполье»

Самый ранний рассказ Мореско, который, если я понял правильно, он написал за день. Склеротический параноик шатается по окрестностям, всё время встречая непонимание и ужас перед своей фигурой со стороны женщин. Он всё больше отдаляется от реальности и для собственного успокоения начинает следить через бинокль за сексуальными играми пары напротив, для которой используются шарик и насос для детских игрушек. Обилие бытовых сцен уравнено галлюцинаторностью реакций героя на любой писк и треск, однако узнаётся, что они куда ближе к правдивому восприятию реальности, чем казалось. Шизописьмо высокого полёта.

«Король»

Вариация на тему «Голого короля», где насилие вернувшегося из изгнания правителя над поданными воспринимает трезво только повествователь, которому суждено родиться задолго после представленных читателю событий. Легковесность истории оправдывается картинами гротескных попыток двух близнецов уподобить свою внешность друг другу с помощью режущих предметов, битвы с орлом–детоедом и, естественно, кровавых последствий возвращения короля в финале.

«Сгоревшие»

Ходит слух, что Татьяна Баскакова перевела этот текст на русский. Мне же осталось только прислушаться к вибрациям толков и вообразить роман так, будто вот он – у меня на планшете. Что я услышал? Экцентричная мелодрама о двух киллерах, которые сгорают от страсти к друг другу настолько сильно, что начинают войну со всемогущим охотником за рабами, который проституирует каждого для закрепления позиции контроля, его чёрные зрачки смотрят свысока на всё – от политики и экономики до пережёвывания еды, сам он ест исключительно пюре, вынутое изо ртов красавиц. Свою виллу, на которой разворачивается его деятельность, он видит не как инверсию Рая, а исключительно в качестве царства блаженства на земле, плодами его видения с радостью пользуются политики и управленцы корпораций. Её-то и подрывают главные герои, привлекая к себя ярость охотника и его бесконечных архангелов-телохранителей, которые зачитывают псалмы во время озаряющего кромешную тьму обмена свинцом. Многочисленные перестрелки и постоянные ласки двух голубков, каким бы неудобным ни было их положение, превращают роман в автопародию. После чего начинается настоящий хаос – герои умирают, чтобы собрать войско мёртвых душ в Чечне и закончить войны посредством убийства всех живых. Подробные сексуальные сцены так же прилагаются, ведь как можно, имея в своём распоряжении физическое воплощение романтического образа черкешенки-рабыни с золотыми зубами, не лишиться с ней девственности во сне, а затем лишить и её – в царстве мёртвых. Один из самых самозабвенных треш-романов, который мне приходилось выдумывать на своём планшете.

Эпилог

Если вы встречали меня на просторах сети, то знаете, что обычно я не скатываюсь в пересказ. На любом моменте мне не стоило труда начать рассуждать с позиции знания о затрагиваемых темах, аллегорической организации пространства текстов Мореско, о тех формальных средствах, которые мне удалось повстречать неоднократно в его историях, но это всё бы осталось ублажением тщеславия. Прежде всего моей целью было поделиться горечью от игнорирования авторов подобного калибра, которые не чураются любого сюжета, которые обманывают не только фантазии незатейливого читателя, но и пытаются сами поразить себя.

P.S. И ещё кое-что. Когда я рискнул поинтересоваться у Татьяны Баскаковой «Известно ли что-то о судьбе Антонио Мореско в русскоязычном пространстве?», она ответила «Что с Мореско новостей нет – здесь он никому не нужен.» А дальше – занавес. Или курсы итальянского.