«Волоколамское шоссе» — один из лучших романов о Второй мировой и Великой Отечественной войне
Невероятно влиятельная книга для тех, кто соскучился по историям в духе «Братьев по оружию».
Везде пишут, что этот роман входит в учебную программу военных академий по всему миру, включая Израиль и Финляндию, а Фидель Кастро говорил, что из всех героев Второй мировой войны своим кумиром он считает Бауыржана Момыш-Улы считает. И, прочитав его, несложно понять почему.
Роман, состоящий из нескольких повестей, возник в начале 1942 года в результате встречи профессионального писателя и профессионального военного. Вся книга написана в жанре военного репортажа и представляет собой литературно обработанную серию интервью военного корреспондента Александра Бека с командиром полка 8-й гвардейской стрелковой дивизии. На момент описываемых событий главный герой и рассказчик, старший лейтенант и вчерашний артиллерист Бауыржан Момыш-Улы, был командиром батальона 416-й стрелковой дивизии под командованием генерала Панфилова (по итогам этих сражений она и стала гвардейской).
В октябре 1941 года он вместе с только что укомплектованной панфиловской дивизией, которую перебросили из Казахстана под Москву, должен на вверенном участке фронта вдоль Волоколамского шоссе сдержать наступление самых боеспособных частей вермахта — немцев. Причем действовать от них требуется не числом, а умением. И на протяжении 550 страниц Мамыш-Улы делится с Беком своим опытом боев.
«Ваше божество — правда! Вы обязаны написать правду. Готовую книгу принесете мне. Я прочту первую главу, скажу: «Плохо, наврано! Кладите на стол левую руку». Раз! Левая рука долой! Прочту вторую главу: «Плохо, наврано! Кладите на стол правую руку». Раз! Правая рука долой! Согласны?
– Согласен, – ответил я.»
В отличие многих современных произведений на военную тематику, на каждой странице ощущается холодный и деловой подход к войне, когда порядок и дисциплина — это залог выживания, а хаос и бегство — предвестник поражения и гибели. «Волоколамское шоссе» стремится показать тактику и логику сражений силами батальона, чтобы даже невоенный человек мог всё понять. К книге даже не хватало схем прошедших боев, которые старательно рисовал один из персонажей и передавал в штаб. Эти схемы совершенно реальны, и описанное в романе им никак не противоречит.
«Мы шли и стреляли. Это страшная штука – залповый огонь батальона, единый выстрел семисот винтовок, повторяющийся через жутко правильные промежутки. Мы прижали врагов к земле, не дали возможности поднять голову, пошевелиться.
Мы шли и стреляли, разя все на пути. Ни один боец не нарушил строй, ни один не дрогнул. Я вел батальон в просвет между машинами. На дороге, в грязи, убитые немцы. По-прежнему подавая команду, не сворачивая, я наступил на одного. Под сапогом труп податливо ушел в грязь.
По трупам, сквозь немецкую колонну, прошли люди, лошади, колеса.
Раздалось несколько взрывов: это действовали наши гранаты. А мы шагали, продолжая пальбу залпами.
Батальон миновал дорогу».
По ссылке опубликован 25-страничный отчет Момыш-Улы о боях, которые описаны в книге.
Книга очень точно показывает психологию войны, образ мыслей и мотивы принятия тех или иных решений грамотным и талантливым командиром, а Момыш-Улы был именно из таких. Несмотря на экстремальную обстановку, пересиливают свой страх, а командир заставляет солдат подчиняться, чтобы продолжать действовать максимально организованно и осмысленно.
«Вы не раз, вероятно, читали и слышали о массовом героизме в Красной Армии. Это истина, это святые слова. Но знайте, массового героизма не бывает, если нет вожака, если нет того, кто идет первым. Нелегко поднять людей в атаку, и никто не поднимется, если нет первого, если не встанет один, не пойдет впереди, увлекая всех».
«Отворив дверь, Рахимов кого-то кликнул. В блиндаж поспешно вошел лейтенант Брудный. Ему, ему я недавно крикнул: «Трус! Ты отдал Москву!» Так вот как оно, вот как оно бывает, что отходят без приказа. Тут и видения, и гипнотизирующий зов, и думы о солдатах, и логические выкладки – все ведет к одному, все велит: отходи!
Вот оно что! Значит, и рассуждения тянут меня туда же, значит, и они служат тут страху».
Если читали роман «Горячий снег» или смотрели экранизацию, то помните сюжетную линию противостояния двух лейтенантов. Один командует артиллерийской батареей и всеми силами бережёт людей, не рискуя лишний раз, а второй командует батальоном и требует от подчинённых активных действий, которые порой переходят в самоубийственные атаки. Так вот, симпатии автора явно на стороне первого, что, естественно, проистекает из послезнания, чьей победой закончилась война.
«Волоколамское шоссе» как раз лишено всей этой сентиментальности, так как писалось и было издано в 1942 году, еще даже до Сталинградской битвы. Этот роман лучше других передает нерв первых месяцев войны, когда судьба страны висела на волоске и никто не мог знать, чем закончится второй год войны.
«Вам множество раз покажется, что командир несправедлив, вы захотите поспорить, а вам крикнут: «Молчать!» Я вам это обещаю. Идите!»
«Ползунов доложил, что в строю вместе с ним восемьдесят семь бойцов.
Я сказал:
– Не бойцов! Восемьдесят семь беглецов, восемьдесят семь мокрых куриц! Долгих разговоров у меня с вами не будет. Вы пустили слезу: примите нас. Москва слезам не верит. Не верю и я. Мой приказ остается неизменным: ни один трус, бежавший с рубежа, не войдет в расположение батальона. В наши ряды встанут лишь бойцы. Вы отправитесь туда, откуда бежали. Вы пойдете дальше – в тыл врагу. Пойдете сейчас. И вернетесь по трупам врагов. Тогда вход будет открыт. Командиром отряда назначаю политрука Бозжанова. Напра-во! За мной, арш!».
Несмотря на то, что «Волоколамское шоссе» публиковалась в разгар войны огромными тиражами и похождения Момыш-Улы многими солдатами и офицерами бралось в качестве ролевой модели, автор не обходит многие острые углы. Главный герой не понимает и внутренне возмущается, почему до войны обещали бить врага малой кровью на чужой территории, а спустя несколько месяцев армия стоит уже под Москвой. Не все взаимоотношения в батальоне и с вышестоящим командованием укладываются в жесткие нормы устава и закона, а некоторые вопросы решаются, как того требует чутье и военная целесообразность, и строятся нередко на неформальном социальном договоре.
«Я приказал Рахимову созвать и выстроить на прогалине весь средний командный состав батальона. В шеренге стоит и доктор Беленков. Ссутулившись, он взирает исподлобья сквозь пенсне, знает: я не прощу.
– Беленков, выйдите из строя! – произнес я.
Он метнул взгляд по сторонам, хотел, видимо, запротестовать, но все же шагнул вперед, нервно оправил висевшую на боку медицинскую сумку.
Я отчеканил:
– За трусость, за потерю чести, за то, что бросил раненых, отстраняю Беленкова от занимаемой должности. Он недостоин звания советского командира, советского военного врача. Беленков! Снять знаки различия, снять медицинскую сумку, снять снаряжение!
Он попытался возразить:
– Вы… Вы… Вы…
– Молчать! Киреев! Идите сюда. Передайте свою винтовку Беленкову. Вы, Киреев, будете командовать санитарным взводом, а этот недостойный человек будет сам подбирать, выносить раненых, как рядовой санитар. Беленков, исполняйте приказание! Снять знаки различия!
Беленков заговорил:
– У меня… У меня высшее медицинское образование. Вы не имеете права разжаловать меня. Меня может разжаловать только народный комиссар.
Действительно, по уставу, по закону я не имел права на разжалование. Тем более что в петлицах Беленкова поблескивала капитанская «шпала», а я носил лишь «кубики» старшего лейтенанта. Но я выпрямился, посмотрел Беленкову в глаза – в неспокойно бегающие глаза труса – и твердо ответил:
– Я имею на это право. Мы, четыреста пятьдесят советских воинов, оторваны от нашей армии. Наш батальон – это остров. Советский остров среди захваченных врагами мест. На этом острове высшая власть принадлежит мне. Я, командир батальона, сейчас представляю всю советскую государственную власть. Я здесь… – И меня понесло. – Здесь я главнокомандующий всеми Вооруженными Силами Советского Союза. На этом куске земли, где впереди и сзади, справа и слева находится враг, я здесь… – Я не мог найти слова. – Я – советская власть! Вот кто я такой, командир батальона, отрезанного от своих войск. А ты, жалкий трусишка, говоришь, что я не имею права. Я имею право не только разжаловать тебя, не только расстрелять за измену долгу, но и на куски разорвать.
Волнуясь, невольно встав со стула, я воспроизвел перед Панфиловым эту мою речь. Вот тут-то, именно в этот, казалось бы, самый драматический момент он начал смеяться.
– Так и сказали: «Я – советская власть»?
– Да, товарищ генерал.
– Так и пальнули: «Я – главнокомандующий?»
– Да.
– Ой, товарищ Момыш-Улы, лошадиная доза…»
И все это реальные люди в реальных, подтвержденных документами с обеих сторон, ситуациях, каждый из которых выведен под своим именем. Когда я читал, у меня складывалось впечатление, что герои месяца два уже воюют — столько испытаний на них выпало. Но после очередного боя оказывается, что и двух недель не прошло, они даже Московскую область не покидали. Мне кажется, невольно, мастерски было передано ощущение изматывания войной, где каждый день идет за пять.
Достоинства книги можно перечислять бесконечно, потому что буквально каждая глава содержит хотя бы один элемент или сцену, которая делает ее уникальной. Но тогда это уже получится не краткая рекомендация, а полноценный разбор. Скажу лишь, что если, например, вы фанат мини-сериала «Братья по оружию» и все ждете прямое продолжение, а «Тихий океан» и «Властелины воздуха» вас не устроили, то «Волоколамское шоссе», пусть и в формате книги, — это то, что вам надо.