«Ограбить корован? Что за идиот составлял этот заказ?!» На конкурс неоновыйБГ

Имя: Рэйнольд вар Хейм

Раса: человек

Род деятельности, клас: Авантюрист, плут, вор, пройдоха

Внешность: Высокий статный мужчина с каштановыми волосами средней длины, закинутыми назад. Лицо треугольное, с ярко выраженными скулами и намеком на благородное происхождение. Нос прямой, с горбинкой посередине из-за нескольких переломов. Губы тонкие. На шее есть татуировка в виде осьминога.

Одет в старый, поношенный коричневый дублет с короткими рукавами, черные плотные штаны и походные сапоги, которые грозятся развалиться во время следующего дождя. В руке неизменно держит деревянный посох с железными набалдашниками, который уже пообтерся от ударов о землю, а за спиной в ножнах покоится длинный кинжал — на случай, если бой станет неприлично ближним.

Характер: Обладатель прекрасного настроения независимо от погоды и наполненности желудка, любитель скабрезного юмора, приключенец, алкоголик и забияка. Ему не требуется весомого повода, чтобы дать кому-нибудь в морду, разумеется, если до этой морды можно достать. В противном случае можно найти и иные уязвимые точки. Желательно ниже пояса, чтобы было время убежать.

Отнюдь не деревенский дурачок: рассудителен в действиях, относящихся к работе, расчетлив и хладнокровен. К убийствам относится неодобрительно, поэтому старается обезвредить противника при помощи шеста. Если до этого все же доходит, удовольствия не испытывает.

Не суди, и не судим будешь. Терпим к чужим вкусам и мировоззрению, не кидается с кулаками на насильников, мародеров, дезертиров и прочих из-за их образа жизни. Каждый выживает как может.

К монстрам и нежити относится с опаской, по принципу «я не трус, но я боюсь». Своя шкура все же важнее.

Рэйнольд — выходец из обедневшей дворянской семьи, на северах более известен, как просто Рэй. В детстве его отцу удалось пристроить сына пажем к представителю более знатного рода при помощи старых связей. С шести лет до полных двенадцати Рэйнольд выполнял поручения нового Господина, который относился к мальчику благосклонно, считая его послушным, ответственным и скрупулезным в выполнении поставленных задач.

Родных Рэйнольд практически не видел, отец все сильнее ударялся в пьянство, мать работала не покладая рук, стараясь удерживать семейное поместье от разрухи. Было трудно. С каждым годом дел на плечи мальчика ложилось все больше, сна отчаянно не хватало, а издевательства от сыновей господина Кудара вар Аннанси изрядно отравляли жизнь. Начиналось все с насмешек, а дошло до побоев. Хозяин поместья закрывал глаза на проделки отпрысков и говорил юному вар Хейму, что тот должен выносить побои судьбы с достоинством и поднятой головой. В конце концов, только он сам способен постоять за себя — помогать ему никто не станет. Это был единственный полезный совет от Господина, который Рэйнольд помнил по сей день. И юный служка им воспользовался — во время очередной стычки он от души всыпал изнеженным сыновьям вар Аннанси, которые наивно полагали, что смогут справиться с ним в одиночку.

За содеянное Рэйнольд получил от хозяина двадцать ударов кнутом, чтоб было яснее, на кого можно поднимать руку, а на кого нельзя. Таким вот противоречивым он был, Кудар вар Аннанси.

Но заслуженное в течение шести лет доверие вознаградилось не только розгами — однажды Рэйнольда взяли на представление бродячего цирка за компанию с детьми Аннанси. Именно этот вечер и стал судьбоносным в жизни Рэйнольда вар Хейма. Все те трюки, которые демонстрировали участники труппы, увлекли мальчика, но ярче всего в душу запало канатоходство. Всю следующую ночь Рэй не мог заснуть, вспоминая, как быстрые и ловкие мужи отважно передвигались по канату, то подпрыгивая, то скользя и перелетая по нему, Ни высота, ни ожидавшие внизу на арене дикие звери, тоже невольные участники представлений, их не страшили.

Наутро Кудар вар Аннанси обнаружил постель Рэйнольда пустой и остывшей. Собрав немногочисленные пожитки, юнец сбежал и примкнул к рядам бродячего балагана.

Единственное, за что Рэйнольд остался благодарным своему Господину, так это за то, что его обучали наравне с сыновьями вар Аннанси.

Хозяин балагана, который так же выступал вместе с труппой, был крайне удивлен, обнаружив в карете с сеном для скота мальчишку. Вопросов задавать не стали, в таких местах еще одно тело — это не только лишний рот, это дополнительная сила, на которой можно заработать. Юнца приняли и стали обучать. Во всем цирке Рэйнольд оказался самым младшим, но это отнюдь не значило, что ему полагались какие-то поблажки. Хочешь жить — давай работай. Колка дров, готовка, уборка клеток и тренировки. Колка дров, готовка, уборка клеток и тренировки. Открыл глаза, отработал, упал на подушку, и все сначала.

Было тяжело, но ему ли не привыкать? Юный вар Хейм не прекращал улыбаться — атмосфера цирка располагала к этому, закалял дух и тело и уже в скором времени принялся отпускать шутки и колкости, которые детям в его возрасте даже понимать не положено. Впрочем, обычные дети и не жили в той среде, в которую попал Рэйнольд. Упал при выполнении трюка? Получи дозу одобрительных насмешек со стороны товарищей! Укусила кобыла? Ну все, не оберешься шуток про то, что ты зверолюб. Здесь для него открылись два пути — либо пропускать каждую остроту через себя и в конце концов свихнуться от самоедства, либо пошутить в ответ, да так, чтоб оппонент с уважительным трепетом заткнулся. Рэй выбрал второй вариант, ведь неудача — это тоже опыт, и даже более полезный.

Вторым отцом для парня стал местный кудесник, дезертировавший солдат-пикинер, который руками гнул подковы и на спор мог завалить молодого бычка ударом пудового кулака по голове. Именно он научил юнца азам обращения с шестом. Виктору, так звали пикинера, было где-то под пятьдесят. Рэя он — угрюмый, заматеревший мужик, принял как родного. Однажды из вечерней беседы за ужином вокруг костра, мальчик услышал, что у Виктора когда-то были и свои дети, ровесники Рэя. Правда, вырасти им было уже не суждено — во время лесной прогулки их сожрал леший прямо на полянке, где те собирали ягоды.

Поздней зимой надцатого года балаган добрался до южных земель. Загадочная страна поразила мальчишку, не избалованного новыми впечатлениями. Уклад жизни, повадки и обычаи, язык — все это было внове. Пускай его юг был таким же солнечным, как здесь, но пустыня с ее желтыми песчаными барханами, в которой жил этот народ, казалась чуждой и непригодной для жизни. Тем не менее, местные жили и, кажется, жаловаться не торопились. Цирк им нравился. Зрители охотно шли на выступления и щедро платили то монетой, то золотом, то украшениями, то пряностями, которые весьма ценились на Севере.

Ближе к осени они попали в Золотой Город. Балаган старался максимально отсрочить путешествие к нему, чтобы вдоволь насладиться всеми диковинами, в изобилии водившимися на Юге. В особенности радовался Рэй — изо дня в день он находил для себя что-то новое.

Выступления в Золотом Городе проходили великолепно. Каждый вечер труппу ждали неизменные аншлаги. Рэйнольд совершенно освоился и радовал публику ловкими эквилибристическими трюками.

Ранней осенью следующего года бродячий цирк двинулся назад, на неприветливый Север. Трудно назвать хоть что-то родиной, когда вы странствуете из государства в государство, не зная ни дня покоя. Однако с Юга циркачи увезли не только сумки и мешки, до отказа набитые товаром, но и смуглокожую девочку с остроконечными ушами, которой с виду было на несколько лет меньше, чем Рэю. Как позже выяснилось, на три года. В труппе ее назвали Саламандрой, на вопросы об истинном имени лишь пожимала плечами. Рэйнольда, которому к тому времени уже сравнялось шестнадцать, пополнение обрадовало, ведь теперь он не был самым младшим. Вскоре они сблизились и стали друзьями

Саламандра выбрала иную стезю циркачества: она метала кинжалы, танцевала с горящими веерами и перевоплощалась так виртуозно, что даже самый искушенный глаз навряд ли бы ее узнал.

Однако, какой бы крепкой дружба ни была, долго она не продлилась — через три года Саламандра пропала. Блеск золота затмил владельцу глаза, и он попытался одолжить юную артистку на ночь одному толстосуму, пообещавшему щедрую плату. Что произошло дальше — никому не ведомо, но в ту же ночь Саламандра под покровом тьмы покинула стоянку балагана.. Дабы не расстраивать Рэйнольда, хозяин сказал ему, что она просто исчезла. Погрустили и забыли. Но не Рэйнольд: он искренне надеялся, что с подругой все нормально, что она осталась в живых. В одну из тревожных, бессонных ночей он пообещал себе разузнать всю правду.

День тянулся за днем, год за годом, представление за представлением. Со временем каждый вечер стал еще сильнее походить на другой. Кроме одного. Во время выступления на Празднестве Жатвы хозяин погиб. Вольное отношение к зверям на арене сыграло с ним злую шутку — рассвирепевший бык насадил его на рога и долго мотал крутой башкой. Бывалый циркач истекал кровью в агонии, а зрители хлопали, считая это все частью представления.

Цирк распался, клоуны остались, разбредаясь каждый по своим делам. Рэйнольд остался с Виктором. Но их история долгой тоже не получилась — через год угрюмый пикинер, ставший Рэю отцом и другом, умер в возрасте шестидесяти трех лет.

Оставшись на территории северных королевств, Рэйнольд вар Хейм решил показывать чудеса акробатики здешним аборигенам. Скоро, однако, оказалось, что спрос на его мастерство невелик, и поэтому парень брался за любую работу, какую только могли предложить. Самым легким трудом ему казалось воровство. Да и вправду, что может быть легче, чем забраться в чужое окно и свистнуть все, что плохо лежит? Лазанье по водосточным трубам и крепким канатам для сушки белья этому только благоприятствовали.

Бывало время, когда он брался за расправу над неугодными людьми. Убить человека впервые было невыносимо тяжело. Потом стало несколько легче, но убийство есть убийство, и его груз надломил Рэйнольда. Ночь за ночью в тяжелых, душных кошмарах он видел внутренности, кровь, что бесконечным потоком лилась рекой из разрезанного горла, видел бледные и пустые глаза мертвецов и чувствовал кожей ледяную хватку, когда они хватали его за ноги в полумраке таверны. Восстанавливать душевное равновесие пришлось долго и трудно. К тридцати годам он отказался от наемничьих убийств и занялся только воровством, крайне редко прибегая к услугам длинного кинжала.

«Убийство ради самозащиты не вызывает у меня дрожи в руках, в отличие от расчетливого убийства за деньги», — так он говорит. И кто знает, насколько он прав?

Оли сидел под сенью дерева и медленно перекатывал длинную сухую соломинку из одного уголка губ в другой. Легкий ветерок шевелил ветви, от чего листва колыхалась и солнечный свет плясал на светлых сальных волосах северянина.

— Рэй, ты уверен, что они проедут здесь сегодня? — пробасил он, стараясь не смыкать глаз, так как понимал, что стоит только зазеваться — и он тут же провалится в сон.

— Не уверен. Но заказчик говорил, что именно по этому тракту и пойдет караван, — Рэйнольд лежал на животе в высокой траве, не сводя глаз с утоптанной песчаной дороги, проторенной много лет тому назад. По весне она напоминала лицо древнего старца — глубокие следы от колес, точно морщины, пролегали тут и там. Ближе к зиме ездить по ней становилось невыносимо. Почва затвердевала, и пройти можно было либо пешком, либо верхом на лошади. О телегах и речи быть не могло.

Сейчас же стояло лето. Земля высохла; выровнялась под тяжестью сотен сапог, тысяч колес и уж точно не меньшего числа копыт. Не тракт, а сказка, хоть гонки на колесницах устраивай.

Олаф зевнул и похлопал себя по внутреннему карману, после чего полез за шиворот, выудил оттуда небольшой кисет с табаком и принялся методично набивать самокрутку. Он делал это лениво и неспешно, как только что отужинавший кот, после чего чиркнул кресалом и затянулся, когда искры упали на бумагу.

Потянуло терпким ароматом, от которого у Рэйнольда засвербело в носу. Он прикрыл рот ладонью и сдавленно чихнул.

— Совсем с ума сошел? — рука потянулась за самокруткой. Олаф вяло усмехнулся и отдал курево приятелю.

— Порой я думаю, что уже давно и безвозвратно. Особенно, когда соглашаюсь на заказы, где надо грабить какие-то неведомые корованы.

— Ка-ра-ва-ны, — поправил его Рэй.

— Ты же сам видел, там четко написано ко-ро-ва-ны. Не «а». «О», Рэйнольд.

— Наверняка писал безграмотный идиот, — отмахнулся южанин.

Олаф хмыкнул и снова затянулся.

— Удивительно, что точно такой же идиот пытается его задание выполнить.

— Пошел ты на хер, — огрызнулся Рэй, потянувшись за бурдюком с водой, висевшим на поясе.

— Там занято, — флегматично отозвался Олаф. — Твоей мамашей.

Рэйнольд согнул руку в локте, сжав пальцы в кулак, и продемонстрировал этот однозначный жест приятелю. В ответ тот сонным басом затянул:

— Рэй вар Хер был слишком глуп

Не видел он больших залуп,

А вот взгляни-ка на мою!

Она же с голову твою!

Рэйнольд закатил глаза. Казалось, что еще немного, и он сможет воочию лицезреть собственный мозг, а покрасневшими белками глаз пугать жителей Врат Балдура по ночам.

— Ты уверен, что тебе не стоило пойти в барды? Или скальдом, на худой конец, заделаться.

— Из всех худых концов…

— Да пошел ты на хер! Тс! Слышишь?

Олаф сосредоточился в то же мгновение. Его густые светлые брови сошлись домиком, а лицо стало напоминать холодный камень — столь же невозмутимый и ровный.

— Слышу, — отозвался он. — Шаги. Много пар копыт. Очень много.

— Если дилижанс, то…

— То стреляем дымовыми стрелами, прорываемся к нему и по коням.

— Верно, — подтвердил вар Хейм.

Солнце медленно клонилось к закату, пока парочка охотников за несметными богатствами выжидала, затаившись в траве. Равномерный топот копыт становился громче и громче, пока в один момент поблизости не послышалось длительное «ммммммуууууу».

Наемники переглянулись.

— Рэй…

— Нет, блядь. Нет.

— Рэйнольд, — тихо повторил Оли. — Я тебя убью, сука. Не дай бог…

Из-за угла вышел черный бык с огромным кольцом в носу. За ним еще один. Затем корова. Они шли и шли. Бурые, рябые, в яблоках, серые, серые в яблоках, бурые в крапинку, рябые с серыми пятнами. Если задаться целью сосчитать их всех, то можно было бы либо тронуться умом, либо заснуть.
— Пошли, — коротко сказал Оли, поднимаясь с земли да отряхиваясь от пожухлой травы.
— Куда? — вяло поинтересовался вар Хейм.
— Туда, блядь, — Олаф рукой указал в сторону стада коров. — Грабить твой корован и быкам хвосты крутить. Разминай пальцы, сейчас займешься сцеживанием бычьего майонеза на яйца, а иначе ужина нам и не видать, — он молча шагал вперед, к бычкам и коровкам. — Господь Милосердный, я и не думал, что кто-то додумается грабить "корованы"! КО-РО-ВА-НЫ!

#КонкурсНеоновыйБГ