Приятного аппетита, пацаны

Обожаю сочные описания некоторых вещей в литературе по Вахе, особенно, во время еды, вот вам отрывочек из книги Криса Райта:

И за прошедшие годы он забыл этот особенно тошнотворный дух, который источали падшие люди, смесь запахов, казавшихся смутно знакомыми, но на самом деле наполненных извращенной мерзостью и слишком понятных, чтобы их игнорировать...

По запахам человека можно прочесть всю его биографию, описать весь путь от житейских дел нормальной жизни до бездны проклятия. Он мог уловить следы их старой жизни: ткань формы, пот, гнилостное дыхание, вырывающееся из почерневших от кариеса ртов. Также чувствовалось то, что говорило об их падении: нахлынувший страх, холодный остаток безумной эйфории и тупая боль надвигающейся болезни. Затем, наконец, ощущался запах падения: сыпи, отеков, язв, опухолей, стекающего гноя, наполненных, блестящих кист, болезненных комков слизи, засохшей желчи, коричнево-зеленых жидкостей, вытекающих из хрящеватых метастазирующих органов. Все это нагромождалось друг на друга, множась, как гнезда мясных мух на трупе, становилось сильнее в сырых и темных местах, восславляя ложного бога, который пировал этой мерзостью и наслаждался ею.

Корабль был исполнен плотского ужаса, вынашивал его, словно свое дитя. В каждой комнате, в каждом коридоре, за каждой перегородкой и в каждом отсеке таилось так много этого зла, плотно пропитавшего губчатую массу полов и стекающего с обвисших потолков, как околоплодные воды. Существа, которые когда-то были людьми, пробирались через этот кошмар навстречу непрошеным гостям, волоча свои чахлые конечности сквозь густую массу разжиженной плоти и проламывая засохшую корку, которой были затянуты стоячие лужи с забродившей слизью.

Они многое утратили, эти бывшие люди. Их глаза стали молочно-белыми, подернувшимися катарактой, или полностью отсутствовали, в ярости выцарапанные ногтями. Их кожа была серой или рвотно-желтой, покрытой ярко-красными язвами, из которых бежали алые ручейки, похожие на кровавые слезы. Тяжелые раздутые животы свисали, вываливаясь из-под поношенных кожаных поясов, и болтались над деформированными и кривыми ногами. Их челюсти бессильно лежали на распухших шеях, из них тянулись зеленовато-желтые, трясущиеся нити вязкой слюны. Вокруг них вились облака кусачих мух. Насекомые копошились в жирных складках дрожащей кожи, жужжа, вываливались из рукавов и со всплеском падали в лужи на полу.

Но и приобрели они тоже немало. Их гнилые мышцы стали сильны. Порезы на протухшей плоти не кровоточили и срастались почти моментально. Они наступали, бормоча и булькая, не ведая боли и страха, потерянные в мире вязкой заразы. Они забыли, что такое чистота и здоровье. Все, что у них осталось, — это липкие объятия чумы.