Коллапс лысенковщины

Ситуация на 1950-1951 гг. оказалась самой тяжелой для учёных . Позади были три разгромные сессии (августовская 1948-го, майская 1950-го и июньская 1950-го), закрепившиеся в науке под статусом "передовой материалистической советской биологии". В печати постоянно появлялись фразы, которые подчеркивали неразрывную связь между Троицей:

К "передовому учению" примыкали и работы Геворга Мнацакановича Бошьяна.

До 1949 г. Бошьян заведовал отделом биохимии и микробиологии Всесоюзного института экспериментальной ветеринарии (ВИЭВ) под Москвой. Особой научной известности он не имел. До войны напечатал одну статью, которая особо не закрепилась в академической среде. В 1948 г. написал вторую статью, которая тоже не была замечена. Однако, вместе со своим покровителем - директором ВИЭВ Н.А. Леоновым, Бошьян решил пробиваться в лидеры в области двух направлений - микробиологии и иммунологии.

В 1949 г. Бошьян выпустил книгу "О природе вирусов и микробов". В ней было приведено порядка 99 иллюстраций плохого качества, на которых ничего нельзя было разглядеть. Помимо этого Бошьян в книге приводил результаты своих экспериментов, но не указывал методики их проведения. Первый опыт датировался 17 марта 1948 г, а после, в течении трех недель он сделал ещё восемь открытий. Бошьян мчался к научной славе на "Сапсане".

После выхода книги Бошьяну уже вручают ключи от его новенькой засекреченной лаборатории в Научно-исследовательском институте эпидемиологии и микробиологии им. Н.Ф. Гамалеи Академии медицинских наук (АМН) СССР. А 22 мая 1950 г. проходило одно из совещаний, на котором выступала О. Б. Лепешинская, отметившая революционно-научный пыл "микробиолога". Опубликованная в журнале "Большевик", главного партийного вестника страны, статья выбила для Бошьяна ещё более высочайшую оценку его деятельности. Статья оканчивалась призывом:

Всё в научной деятельности Бошьяна вроде бы шло хорошо, пока в том же 1950 г. биохимик В. Н. Орехович и другие учёные не начали писать разгромные статьи в адрес ветеринара. В журнале "Вопросы медицинской химии" Орехович показывает невозможность проведения опытов Бошьяна в такие сжатые сроки и делает заключение, что опыты проводились на бумаге, а не в колбах и пробирках; указывает на его безграмотность (незнание того, что антибиотики не являются белками и в них не могут зародиться бактерии).

Л. Н. Заманский и П. Я. Сивер доказали, что кристаллы, которые Бошьян трактовал как переходную форму между бактериями и вирусами, являются неорганическими. Они выпадают в питательной среде под воздействием продуктов обмена бактерий. Уже в 1950 г. было показано, что опыты Бошьяна иллюзорны. В 1953 г. постановлением АМН СССР была прекращена работа его лаборатории.

Чем можно объяснить такое скорое падение Г. М. Бошьяна? Основная причина - это то, что Бошьян наплевал на авторитет Т. Д. Лысенко и О. Б. Лепешинской. В его книге и последующих статьях было мало ссылок на Лысенко, а про открытия Лепешинской он упомянул всего один раз. Его исследования не были практически выгодными и были преданы забвению. Бошьян пал первым.

Казалось, что вот, ещё мгновение и все лженаучные теории падут вместе с работами Бошьяна. На практике это оказалось далеко не так. Параллельно с критикой Бошьяна научная и общая печать была переполнена хвалебными гимнами вождям "передовой мичуринско-павловской биологии" - Т. Д. Лысенко, О. Б. Лепешинской и К. М. Быкову.

В 1952 г. в шестом номере "Ботанического журнала" появляются две статьи, подвергающие Лысенко критике. Такого не ожидал никто...

Авторы Н. И. Турбин и Н. Д. Иванов крушили одно из учений мичуринской биологии - "новое учение о виде". Оба учёных обвиняли Лысенко в некомпетентности его исследований, противоречии со взглядами И. В. Мичурина, а также категорически отвергали его идеи о скачкообразном зарождении жизни в недрах другого.

Как такое могло попасть в печать? Н. Д. Иванов работал в аппарате АН СССР и прислал в редакцию "Ботанического журнала" свою рукописную статью, в которой тезисы Лысенко подвергались сомнению. Редколлегия признала статью слабоватой, но главред В. Н. Сукачёв решил, что надо ответить критикой на деятельность Лысенко. Статью Иванова решено было опубликовать, но вместе с другой статьей, более профессиональной, написание которой доверили Турбину. Цензура, соответственно, эти две статьи не пропустила. Тогда Турбин написал письмо в ЦК ВКП(б) на имя Г. М. Маленкова, где писал о том, что теория видообразования Лысенко роняет престиж советской науки. После выяснилось, что письмо Турбина читал сам И. В. Сталин. Вождь высказал своё неодобрение, высказав фразу: "...товарища Лысенко нужно научить уважать чужую критику". Правда это или вымысел, но с этих пор Лысенко потерял поддержку руководства страны.

Если проблемы начались у Лысенко, значит они возникают и у Лепешинской. И действительно, в конце 1952 г. в печати уже вовсю гремят критические разносы её работ. Учёные, помимо словесного разбирания средневековых манипуляций Лепешинской, тратили своё время на доказательство ошибочности её опытов. В 1953 г. в журнале "Клиническая медицина" А. Я. Могилевский и Е. А. Лившиц писали о содовых инъекциях цыплятам, проводимые Лепешинской:

Что интересно в этом же номере журнала была опубликована статья их оппонентки, как раз о её содовой терапии.

В 1953 г. лаборатория Лепешинской заявила о том, что клетки могут возникать из плазмы крови, которая по определению лишена клеточных элементов. По мановению волшебной палочки появилась тройка удалая тройка услужливых биохимиков - М. Г. Крицман, А. С. Коникова, Ц. Д. Осипенко, которые подтвердили результаты Лепешинской. В 1954 г. тот самый Орехович вместе со своими сотрудниками указал, что данные Крицман и её команды являются ошибочными.

В том же 1953 Т. И. Фалеева также нанесла удар по данным Лепешинской. Последняя уверяла, что при развитии икры севрюги ядро яйцеклетки рассеивается, а она сама переходит в доклеточную безъядерную стадию. Затем ядро снова появляется. Лепешинская связывала это с тем, что клетка "помнит", как она рождалась из доклеточного вещества. Фалеева показала, что Лепешинская неправильно трактует результаты своих экспериментов. Икринка имеет огромные размеры по сравнению с ядром. Для микроскопирования требуются срезы толщиной около 7 микрон. Фалеева показала, что для разложения икринки необходимо более 200 срезов. И только в 1-2 срезах можно было заметить ядро.

С умершим в 1953 г. Сталиным, погибла и поддержка Лепешинской. В декабре того же года комиссия, составлявшая отчет по работе её лаборатории, среди достижений указала только разработку нового метода киносъемки куриных зародышей. К 1954 г. лепешинская "новая клеточная теория" уже трещала. А в 1957 г. в журнале "Медицинский работник" сообщалось, что её Отдел по изучению живого вещества сокращается до маленькой лаборатории цитологии.

Её дочь О. П. Лепешинская вместе со своим мужем В. Г. Крюковым ещё пытались использовать её учение в своих статьях, но это не приносило успеха. Конец "новой клеточной теории" наступил со смертью старой большевички в 1963 г.

В 1953 г. почивший вождь народов увлёк за собой и лояльность партийного руководства к Лысенко. Взявшего бразды правления, Н. С. Хрущёва мало интересовали проблемы в науке. Это было глотком свежего воздуха.

До этого в печати появились две разгромные статьи Турбина и Иванова, которые наэлектролизовали оба противоборствующих лагеря. В августе 1955 г. в Киеве проходил VIII Всесоюзный съезд физиологов, который отбил физиологию от лап мичуринской биологии. Монополия К. М. Быкова в физиологии прекратилась. Вместе с тем в печати начались призывы "перестройки" академической среды, а именно ликвидация диктата Лысенко и изгнание его последователей.

Если выстроить хронологию того как шла борьба с лысенковщиной, то можно выстроить три временных промежутка. С середины 30-х г. учёные ещё могли публично критиковать работы Лысенко в печати, на заседаниях и пр. Но лысенковцы отвечали на эти заявления иногда и политическими доносами, которые приводили к аресту и смерти. После августовской сессии 1948 г. любое несогласие с "передовым мичуринским учением" стало невозможным. Цензура хватко взялась за публикации учёных. Так было до уже упомянутых статьях Турбина и Иванова в 1952 г, которые открыли щель в каменной стене цензуры.

В данной ситуации существовали два разных подхода к борьбе. Первый заключался в доказательстве несостоятельности тезисов лысенковцев на научном поприще, который иногда совсем не помогал. Суть второго была в убеждении властей в неграмотности Лысенко и его приспешников. Такой работой наиболее известны генетик В. П. Эфроимсон и энтомолог А. А. Любищев.

В жизни неутомимого Владимира Павловича Эфроимсона было два ареста, которые не сломили его духа. В 1932 г. его арестовали за участие в философском кружке и дали трехгодичную ссылку. В 1949 г. он получил 8 лет лагерей, как "социально опасный элемент". В 1954 г, находясь в Джезказганском лагере, пишет письмо генеральному прокурору СССР о вредительстве Лысенко в науке. Ответа он не получил. В 1955 г. его освобождают и приглашают к заместителю генпрокурора, которому Эфроимсон вручает подробный отчет о вредящей стране деятельности Лысенко в сельском хозяйстве в 140 страниц. Владимиру Павловичу ответили, что состава преступления в исследованиях Лысенко не обнаружено. Это не охладило Эфроимсона, который с ещё большим усердием писал письма в партийные органы страны.

Александр Александрович Любищев действовал по-другому. Он вёл переписку с руководителем сельскохозяйственного отдела ЦК В. П. Орловым, где делал попытки переубедить последнего в несостоятельности утверждений Лысенко. В начале переписки Орлов твердо защищает мичуринскую биологию - для него партия и наука едины. К середине 50-х г. Орлов уже твердо занимает обратную позицию. Помимо этого Любищев прекратил все свои исследования, чтобы написать рукопись "Монополия Лысенко в биологии", которая состояла из пяти глав. Каждую написанную главу он отправлял в ЦК КПСС, Министерство сельского хозяйства СССР, в редакции центральных газет и отдельным лицам.

В 1953 г. в печати вышло около 20 статей с критикой Лысенко. В передовой статье "Правды" президиум Всесоюзной академии сельскохозяйственных наук им. В. И. Ленина (ВАСХНИЛ), который возглавлял Лысенко, обвинялся в слабом руководстве институтами и сетью селекционных станций. Но свет сменился тьмой.

Вскоре в печати снова установилась цензура. Причина кроется в том, что Лысенко пропагандировал метод использования межсортовых гибридов, оказавшийся на практике бесполезным. Он противопоставлял его американскому методу посева кукурузы семенами от двойных гибридов, который повышал урожайность на 20-30 %. Данная пропаганда Лысенко попала в мейнстрим Хрущёва об "кукурузном буме". С тех пор новый глава страны начал оказывать содействие работам агронома.

Хрущёв два раза посещал экспериментальное хозяйство "Горки Ленинские" (в 1954 г. и 1962 г), находившееся в ведении ВАСХНИЛ, то есть Лысенко. Про оба визита первый секретарь ЦК КПСС рассказывал очень восторженно, хвалил методы работы лысенковцев и требовал их внедрения в колхозах. Кукуруза надолго скрепила союз между Лысенко и Хрущёвым.

Надвигающаяся цензура вынудила троих смелых биологов - Д. В. Лебедева, Ю. М. Оленова и В. Я. Александрова - написать подробный обвинительной акт в сторону лысенковцев, собрав под ним большое количество подписей. Лебедев, который был инициатором этого действа, опирался на опыт популярного в то время коллективного обращения властям от различных организаций с поздравлениями, с вызовами на соцсоревнования, с требованиями сурового суда над врагами народа.

Среди подписавших были именитые физики, химики и математики, а именно: П.Л. Капица, А.Д. Сахаров, И.Е. Тамм, Л.Д. Ландау, Я.Б. Зельдович, Г.Н. Флеров, Н. Н. Семёнов и многие другие.

Эффект оказался малой силы. Из шести пунктов были выполнены только два. Лысенко лишался должности президента ВАСХНИЛ, но его место занимал один из его сторонников. По настоящему стоящим мероприятием стало замена на посту академика-секретаря А. И. Опарина на биохимика В. А. Энгельгардта, который не запятнал себя сотрудничеством с Лысенко. Спустя несколько месяцев в ЦК КПСС было направлено ещё одно письмо, которое подписали 26 крупных агрономов, почвоведов и агрохимиков.

Покровительство Хрущёва не давало возможности выгнать малограмотных лысенковцев и заменить их стоящими учёными. Из-за этого приходилось организовывать новые институты и лаборатории. Первым шагом в этом направлении было открытие в Институте биологической физики АН СССР лаборатории радиационной генетики во главе с Н. П. Дубининым. Кстати, этому поспособствовало снятие тормозившего Опарина с должности академика-секретаря Отделения биологических наук АН СССР.

В 1957 г. был организован Институт цитологии АН СССР в Ленинграде. В мае того же года было создано Сибирское отделение АН СССР и построен научный городок вблизи Новосибирска, занимающийся изучением генетики и цитологии. В 1959 г. новый академик-секретарь Энгельгардт добился организации Института физико-химической и радиационной биологии АН СССР, впоследствии сменивший название на Институт молекулярной биологии.

В 1958 г. в Институте Атомной Энергии по инициативе И. В. Курчатова, И. Е. Тамма начинает свою работу биофизический семинар, на котором выступают генетики и цитологи. Для публикации результатов исследований не хватало научных журналов, поэтому создаются новые издания - "Биофизика" (1956) и "Цитология (1957).

Для новоорганизованных институтов и лабораторий остро требовался квалифицированный персонал. Старых специалистов не хватало. В 1955 г. началось массовое освобождение из лагерей и тюрем, началась реабилитация, которая не воскрешала. В заточении погибли многие видные учёные - Н. И. Вавилов, Г. А. Левитский, Г. Д. Карпеченко, С. Г. Левит, В. И. Агол, Г. К. Мейстер и многие другие.

Для обучения новых специалистов в 1956 г. была предпринята попытка создать новую академическую базу на основе кафедры генетики Ленинградского государственного университета (ЛГУ). Заведующим кафедрой выбрали М. Е. Лобашова.

Каков был итог такого странного назначения? Очень положительный. Став во главе кафедры Лобашев организовал вокруг себя коллектив из одаренных молодых людей, вместе с которыми он начал перекраивать кафедру генетики. В 1963 г, после долгих попыток, в свет вышел учебник Лобашева "Генетика". До этого специалистов по этому направлению учили не по учебникам, а по лысенковским листовкам, в которых отражались основные тезисы: передача по наследству приобретенных признаков, вегетативная гибридизация, "расшатывание наследственности" и т.п.

Таким образом в СССР начала функционировать первая кафедра генетики, выпускавшая грамотных специалистов.

Но всё же до решения кадровой проблемы было очень далеко. Преподавание агрономии, эволюционного учения, цитологии и других периферийных дисциплин по-прежнему оставалось во власти лысенковцев. В этих условиях 8 февраля 1956 г. под председательством П. Л. Капицы состоялось заседание, на котором выступали с лекциями Н. В. Тимофеев-Ресовский и И. Е. Тамм. Присутствоваший профессор Г. Г. Винберг в письме В. Я. Александрову

В 1964 г. Пленум ЦК КПСС снимает Хрущёва с поста первого секретаря ЦК КПСС. С этого момента диктат Лысенко начал таять. В печать уже вырывались результаты научных исследований, проводимых в созданных институтах. В 1965 г. состоялась комиссия по проверке деятельности "Горок Ленинских", в которых проводились работы по доказательству эффективности методов удобрения органо-минеральными смесями и по созданию новой породы молочных коров. Выводы комиссии оказались крайне отрицательными, и в том же году Лысенко снимают с должности директора Института генетики АН СССР. Система, которую так долго создавал агроном, сыпалась.

После снятия Хрущёва развитие биологии всё ещё шло в трудных условиях. Не все партийные лица страны могли отказаться от одиозного имени Лысенко, хотя высшие круги власти пытались начать программу нормализации и даже выделяли для её осуществления деньги. Многие лысенковцы по-прежнему сидели на своих постах, отравляя академический воздух и умы молодого поколения своими средневековыми опытами. В брежневский период в биологии ещё будут стычки между двумя лагерями. А что с Лысенко? В период с 1966 по 1976 гг. он работал всё в тех же "Горках Ленинских", а в 20 ноября 1976 г. Трофим Денисович скончался. С его смертью окончательно закончилась тёмная страница биологии.