Чтения Варга: май, пилотный выпуск
Дружище Варг пересобирает книжный дайджест и рассказывает о прочитанном за месяц в новой рубрике.
Дружище, — скажете вы, — ты календарь-то переверни». А я скажу так: «Никогда не поздно дорабатывать черновики*». Потом добавлю: «Тут есть пара книжек, которые, на мой взгляд, достойны внимания». А если вы найдёте больше пары — ещё лучше.
(* — вы ещё мой эпичный долгострой про музыку не видели)
Т. Млынчик «Ловля молний на живца»
М.: Эксмо, 2021 г. (не знаю, указывать ли тираж или вообще не стоит писать выходные данные?)
Подростковый лавбургер, на который сверху набросали кунжутных семечек фантастики, да затолкали в самый низ горькую огуречную попку дурной мистики, эх! На дачной вписке Машу Депре бьёт током из старого щитка, после чего Маша сама начинает выпускать живительные 220 в моменты сильного волнения. Но героиня закрывает глаза и на нормы электробезопасности, и на попрание законов физики — что странно для абитуриентки политеха! — ведь куда больше её волнует немногословный и брутальный Шалтай, — что верно и для автора. Татьяне Млынчик явно интересней выписывать подростковую мелодраму в декорациях середины нулевых (место действия романа — Санкт-Петербург, время — 2004 год) с претензией на реализм, поэтому сюжет про новые способности Маши выныривает с редкой периодичностью из множества вписок, пьянок, перепалок с родителями и метаний героини между Шалтаем и неожиданно возникшим мажором Родионом… Это читается не так плохо, как звучит в пересказе, но даже так госпоже Млынчик не хватает убедительности и основательности, чтобы выйти за рамки очередного любовного треугольника в формате young adult, а её редкие попытки «укоренить» историю в субкультуре альтернативщиков, нагнав читателю дух тех времён, сводятся к обсуждению кедов барабанщика Deftones и появлению в одном из эпизодов Слесаря из Психеи (Психея, кстати, говно). В последней четверти писательница словно спохватывается, но поскольку всё уже летит по звезде, включая Машины отношения, чтобы свести концы с концами вбрасывается ударная доза настолько безумного треша, что я не могу молчать, натурально:
На выпускном Машу похищает профессор из политеха, по совместительству — друг её отца, с которым они в 90-ые экспериментировали с электричеством, а доэкспериментировались до Машиной электропроводимости. Теперь профессор хочет довести дело до конца, запродав Машу на сторону, для чего колотит её током в присутствии иностранного инвестора на собственной даче. В самый ответственный момент туда врывается… угадайте кто? Нет, ни один из Машиных ухажеров, а батя-экспериментатор, который с помощью зеркала призывает шаровых молний, устраивает пожар и пропадает (не умирает, а именно пропадает) в расколотом зеркале. Машу спасают, она на пять лет учёбы в универе замолкает, но обретает голос, когда Родион, который по совместительству является сыном профессора, заявляет, что собрал все осколки того зеркала. Грохочет гром, сверкает молния, идут титры.
Отдельный рофл, какими словами было прервано пятилетнее молчанка.
Подобный финал начисто перечеркивает всё, ломая каноны как фантастики, так и лавбургера и переводя «Ловлю молний на живца» куда-то по ведомству мистики или, как потом меня осенило, готики. Не той, современной, с вампирами и оргиями (дальше лёгкого петтинга героиня так и не зашла со своим Болтаем), а старорежимной, со всеми этими роковыми незнакомцами, таинственным монахами и попранием смерти путём безумных изобретений. Но поскольку мне не хватает готического бэкграунда, а прочитать Шелли или Уолпола к выходу этой статьи я не удосужился, оставлю гипотезу без доказательств, на свой страх и риск.
Цитаты:
Маша была на таких сборищах несколько раз, старалась веселиться, но внутри все равно трепыхался вопрос: зачем так адски? Зачем выбрасывать из окна диван или ломать трубой от пылесоса старинную этажерку под визгливый хохот, пихать кому-то уснувшему статуэтку Дзержинского в рот. Или пойти на улицу, найти там какого-то бродягу и отдубасить подошвами своих кед, рыча, как стая койотов. Но сидеть за столом и чинно столоваться будет значить уподобиться взрослым. Спецфакам, погрязшим в быту. А разве мы намерены стать нормальными взрослыми людьми? Разве этого мы хотим? Неужели? Вырасти и мутировать в очередную занятую потреблением личинку? Смотри на мои сережки, дреды и портаки, на мои чейнболы и кеды, я озарю твою промозглую реальность своей лучезарной пропитанной ягуаром улыбкой с приветом с той стороны баррикад сверкающего детства.
Тогда он взял ее за шею и смачно поцеловал. Она не успела среагировать, и из правого глаза выкатилась и оставила блестящий след на щеке маленькая слезинка. Шалтай повалил ее на пол и залез рукой под кофту. Она сжала трубку в ладони. Послышался треск. Они сразу остановились, трубка упала на пол, они сели. От телефона шел еле заметный дымок, а по комнате разносился синтетический запах горелого пластика.
– Тааааак. – Шалтай аккуратно поднял телефон над полом двумя пальцами. – Ты расплавила его! Охренеть!
С. Шойгу «Про вчера»
АСТ, 2020 г.
На всякий случай напоминаю, что политика в блоге не обсуждается. Да и политика — реалии сегодняшнего дня, а тут на самом деле не то что «про вчера«, про позавчера даже. То есть, про те дни, когда сергей шойгу занимался строительством, руководство МЧС прихвачено самым краешком в финальной четверти. Как и всякие мемуары, книга показывает, что её герой был самым умным, рассудительным и знающим, любого человека мог поставить на место, любую стихию укротить, служил моральным компасом для других, сам не зная сомнений, etc. Обычно это самолюбование сходит с рук автору, если он добавляет в книгу что-нибудь по-настоящему интересное, но читать про стройки 70-80-ых, где зэки требуют рубероид якобы для ударного крытия крыш, а сами его в печках жгут, чтобы погреться — ну такое себе. Ладно, в части про МЧС есть история, как придумали «минуты тишины» во время разборов после землетрясения в Нефтеюганске, но куда чаще господин шойгу давит на дешевые эмоции, предается советской ностальгии или норовит натыкать читателя носом в мораль.
Цитаты:
План мы сорвали. Открытие завода откладывалось. А план был священным в стране плановой экономики, где планировалось всё, включая количество клиентов районного вытрезвителя.
Дальше последовал простой и неумолимый вопрос: кто виноват?
Конечно, сейчас это выглядит наивно, сейчас грустно вспоминать о тех временах, но я могу сказать честно: мы их прошли, и прошли достойно. Новые поколения с этим уже не столкнутся. Но всё-таки я думаю иногда: а если у них, новых, не будет испытаний, если им не нужно будет бороться и принимать решения, как они смогут выкристаллизоваться и стать людьми? Как они поймут, что жизнь – это не просто набор их желаний? Как у них, без жёстких потрясений, появятся новые настоящие лидеры, настоящие политики и настоящие управленцы?
А. Пушкин «Дубровский»
М: Детгиз, 1946 г.
Классика вызывает у меня ступор мыслей до сих пор, пусть школьные годы чудесные, где из меня старательно выдавливали любовь к литературе по сорок минут в день, пять, кажется, раз в неделю, остались далеко позади. Хотя в прошлом году читал Тургенева, как раз таки школьная программа, «Записки охотника», и получал удовольствие просто от текста — этому на уроках литературы не учили почему-то, а зря. С «Дубровским» так не получится, во-первых, это исключительная сюжетная история, за его пределам жизни в романе нет, во-вторых, несмотря на якобы реальную основу, история насквозь искусственная. Нельзя сказать, что типаж благородного разбойника так уж чужд российской действительности, но спрос здесь превышал предложение во-первых, а во-вторых, не было в России тогда такого конфликта между старым и новым поколениями, и разбойника, пусть он трижды благородный, ждало бы в лучшем случае бегство, что Дубровский (не особо, кстати, пряничный, а спаливший в околотке исправника) в конце концов и проделывает. В черновике он возвращается, но роман не был дописан и при жизни Александра Пушкина не публиковался. Нет, он не Вальтер Скотт, он другой.
Цитаты:
Все слушали молча рассказ Анны Савишны, особенно барышни. Многие из них втайне ему доброжелательствовали, видя в нём героя романтического, особенно Марья Кирилловна, пылкая мечтательница, напитанная таинственными ужасами Радклиф
Обед, продолжавшийся около трех часов, кончился; хозяин положил салфетку на стол, все встали и пошли в гостиную, где ожидал их кофей, карты и продолжение попойки, столь славно начатой в столовой
Г. Ханрахан «Молитва из сточной канавы»
М.: Эксмо: Fanzon, 2020 г., перевод Н. Иванова.
Роман, который вернул мне веру в современное фэнтези, на котором я давно успел поставить крест и трижды плюнул на могилу, поскольку оно в стремлении уйти от предшественников в конце концов ушло от яркости, увлекательности и всего остального, что представляет хоть малейший читательский интерес. На первый взгляд, «Молитва…» тоже из той когорты, мир здесь эклектичный и вычурный (есть метро, нечто вроде роботов-полицейских, только из воска и колонии червей, принимающие людскую форму), ведущую скрипку из троицы героев играет героиня (и её даже немножечко угнетают патриархатом, если приглядеться), атмосфера всеобщего декаданса явлена. А главное — тут опять разборки смертных и богов. Просто тренд какой-то в последнее время оформился, божественных сущностей норовят поколотить везде: от эпичных опупей типа Венгера, который совсем не похож, до куда более близкой «Ночи шрамов» Кэмпбелла и совсем уж сходного «Города лестниц» Роберта Беннета. Но у Гарета Ханрахана есть козырь в рукаве, даже два. Первый — насыщенность. Гарет Ханрахан, как говорит мой шеф, «не базарит», он просто хватает читателя за шиворот и сует сразу в гущу событий — похвально качество на фоне всеобщей мании последних лет авторов фэнтези выдавать первый 600-страничный кирпич своего цикла с концентрацией событий на уровне пролога. А тут с первых страниц ограбление идёт не по плану, всё горит, грохочет, взрывается, дым идёт коромыслом. Словом, как писал классик: «Йемсборг жмет, берсеркеры скалят зубы, немцы прут на крепость, наш верх, льется кровь, Сварожец сварожит, а антилопа гну гнусится». И почти 500 страниц динамика если и ослабевает, то только чтобы расчистить место для нового рывка и набрать воздуху в грудь.
Воровка Кари обретает странные способности, ключ к понимаю которых спрятан в её прошлом, медленно каменеющий под натиском хвори Шпат пытается вернуть Гильдии воров былое величие и самую малость сострадание, как при его легендарном бате, упырь Крыс ведёт последнюю живую святую новых богов (приз за лучшего персонажа второго плана) к упыриным старейшинам с предупреждением. По итогу всё это выльется в эпическое противостояние, которое переживут не все, но пять минут славы автор каждому герою выделит.
Второй козырь в рукаве господина Ханрахана — атмосфера. Банально, но и в самом деле, город Гвердон воспринимается не декорацией, как тот же кэмпбелловский Дипгейт, а ещё одним персонажем, со своей историей, со своим конфликтом.
Цитаты:
Махонький Эладорин пистолетик имел неслабую отдачу. Голова священника взорвалась брызгами разноцветной слизи. Полупрозрачные щупальца жидким стеклом выплеснулись из развороченного черепа, слепо отвешивая удары по стене. Кари мешком повалилась на пол спальни. Выползла в коридор, ногой захлопнула за собой дверь и подперла, удерживая от скребущихся щупалец. Снизу послышался визг, но, судя по звуку, Эладора сходила с ума от ужаса, а не от того, что тварь с улицы напластывала ее на ломтики.
Каменных людей бросили на раскопки, потому что на руинах по-прежнему горячо. Однозначно заряд алхимический – фанаты оружия доводили до совершенства огонь, что не гас, кислоту, что проедала корабельный корпус, газы, что слепили и удушали. Сыворотку оборотней, распылители трансмутационных испарений. Стремились познать секрет Философской Бомбы.
Барсетка оглядела платье – бальный наряд, прибранный в лавке для малоимущих или на помойке Брин Авана, и подрыгала головой в знак согласия. Оторвала расшитый подол, выставив на обзор козлиные ножки с копытцами, тщательно отбритые от волосков. А потом вскарабкалась по сточной трубе и припустила по крышам, держась выбранного Крысом направления.
К. Аувинен «Наедине с суровой красотой. Как я потеряла все, что казалось важным, и научилась любить»
Бомбора, 2019 г., перевод: Э. Мельник.
Мой сотовый оператор раз в месяц подгоняет подборку электронных книжек, из которых одну можно забрать себе бесплатно — эдакая книжная рулетка. Обычно там куча ерунды, в том числе — мотивационной, но две-три-четыре потенциально симпатичных или просто любопытных книжки бывает частенько. Сейчас, например, есть выбор между Фаулзом (аудио), Сергеем Кузнецовым, «Кровью Амбера« Желязны и биографией Мунка (взял бы Кузнецова, но там не слишком мне интересные »Живые и взрослые»). В тот месяц же было совсем пусто и неинтересно, никаких альтернатив не светило, выбор пал на лучшее из худшего — сочинение госпожи Аувинен. Нет, мне нравятся истории, где кто-то выживает на фоне дикой природы и про глухие маленькие городки, где все друг друга знают, но в середину этих симпатичных декораций, Карен Аувинен помещает предельно «соевую» героиню, бодипозитивную и духовно богатую™, а вместо увлекательного рассказа, начинает нудно расчёсывать все свои болячки, начиная с детства — автофикшн, жанр такой, понимать надо. Поначалу воспринимать такое тяжеловато, но потом потихоньку проникаешься, воспринимая книгу как возможность «сменить оптику», взглянуть на мир глазами совершенно чуждого человека и если не принять, то хотя бы понять его. К тому же госпожа Аувинен подпускает одноэтажной Америки, романтики лесных ебеней, садоводства… кулинарии, почему бы и нет. И всё это меньше чем на четырехстах страницах. Учись, унылый дрочила Кнаусгор!
Кстати, Кнаусгор тоже был в какой-то подборке.
Цитаты:
- За любовь, — сказал Кент, салютуя свои «Будвайзером», и прочел стихотворение о сексе и еде. Вместо слова «п***а» он сказал «вагина», произнеся его с мягким французским «ж» вместо «г», выводя слоги так, что они слетали с губ, будто шепот. Я не могла понять: это он постеснялся или пытался пощадить слабонервных?
В том году весна в горах выдалась мокрой, а начало лета — ещё мокрее. В июле я подписала договор аренды на хижину среди осин и пондероз, где трава уде вымахала по бедра. Я видела этот доите нп своем почтальонском маршруте, он столя в центральной части грунтовки, которая описывала петлю, уходящую от главной дороги между Джеймстауном и шоссе Пик-ту-Пик. Дом был крохотный и приземистый, прятался позади скальных выступов, выстроенный на прилагавшемся акре земли и окруженный с дух сторон пустыми участками.
В. Тихов «Страшные сказки»
Пермь: Урал-Пресс, 1993 г.
Самым простым было бы сказать, что Василий Тихов — это новый Гоголь времен «Вечеров на хуторе близ Диканьки», только из Пермского края, более камерный — я бы сказал, «тесный» — и мрачный. Беспросветный даже, если судить по первой истории, но потом мрак немного разгоняется. Пять историй «Страшных сказок» — пять столкновений с Нечистым, с банниками, лешими, оборотнями, колдунами. Тут вам и кувырки через нож в пеньке, и напросы в баню, и подменыши, — словом фольклор во все поля, вроде бы и знакомый, да жуткий непривычно, не детские пугалки. А поскольку фольклор то выход здесь в знаниях, ритуалах и стойкости к соблазнам.
Не могу не отметить, что Пермь сделалась местом силы фольклора, не сразу и не вдруг, но тут есть: Тихов, Алексей Иванов, Morteshka и сериал «Реальные пацаны». Но если того же Иванова знают и читают, то Тихов за без малого 30 лет с момента выхода «Сказок…» оставался широкому читателю практически неизвестен, несмотря на щедрый тираж в 50.000. Не помню, кто присоветовал эту книжку здесь, в комментах, но спасибо тебе, неизвестный. Теперь моя очередь.
Цитаты:
Вот ведь как, чуешь? Работать, говорит, не надо. Это самое бесовское и есть. Не может человек не работать. Тут вот тоже у нас говорят: мол, счастье какое — не работаешь, а деньги получаешь. Ты, слышь, не верь, от нужды такое у людей. Работает человек, бегает — живет, а как остановится — пиши пропало, и недели не протянет. Но и с работой все не просто, есть, понимаешь, дни, когда ни к чему притрагиваться нельзя, иначе Бог накажет.
Пришел одинов странствующий монах в монастырь, он за веру свою пострадал, вот и пошел по земле. У ворот постучался, поклоны земные отвесил, все, как и заведено. Пустили его братья за порог, а там пожадничали — ног не обмыли, в трапезную не провели, где-то по-за дверями оставили. Странник разобиделся — тоже с устатку кушать охота. А со злости да обиды выколол шильцем глаза у Богородицы с иконы. Тут же гром разразился, помутнело за окном. Прибегают братья к нему, а монах застыл — как закаменел. Стоит — и ни с места, язык навовсе отнялся. Глянули монахи — Господи, Господи! — глазницы у Богородицы пустые, а по щекам слеза кровавая стекает.
Вышло несколько сумбурно и многословно — некогда было писать кратко! — но в целом пойдёт. Планирую ещё три, может быть — четыре выпуска, а там буду смотреть, продолжать на постоянку, как-то менять формат или это не интересно аудитории. Ставьте лайки, пишите своё мнение в комментариях. Может добавить что-то надо или удалить, писать только о хороших книгах или превьюшку кринжовую переделать. Короче, чего-нибудь пишите, а я почитаю.
В следующем выпуске: Июнь — месяц гордости и сплочения! Гордимся и сплачиваемся (или плачем) вокруг неочевидных отечественных писателей.
Комментарий недоступен
Были у меня планы обратиться к классике нашей, именно к школьной программе и не большой форме, в сентябре. Как раз "Героя" скинул и Салтыкова-Щедрина ещё, может быть "Повестями Белкина" дополню. Но у меня как раз обратная ситуация - классики сторонюсь, современную читаю с интересом, не только мейнстрим, но и журнальные публикации.
Мэтьюрина записал, спасибо.