Лицо Татьяны было желтым, глаза закрыты. Под кожей были заметны следы тления...
– А это?.. – выдохнул Николай, показывая на странный предмет в ее руках, прижатый к животу.
– Иконка, – прошептал милиционер.
– Из нее смола выходит…
В самом деле, деревянный торец иконы был покрыт желто-бурыми наростами, напоминающими то ли пчелиные соты, переполненные медом и воском, то ли липкую, растущую на глазах паутину.
– Она мертвая, – пробормотал Артемьев. – это – покойник!..
Старший лейтенант не ответил. Достал из кармана кителя маленькое карманное зеркальце и приставил к губам стоявшей.
Амальгама сразу же запотела, доказывая наличие дыхания.
Николай отвернулся. Чтобы скрыть свое замешательство, потрогал побелку печи. Пролепетал еле слышно:
– Почему не топите?
– А для кого?.. – спросил Першин.
боже мой...