Стивен Кинг "Волшебная Сказка" (Stephen King "Fairy Tale") любительский перевод. Глава 12
Кристофер Полли. Рассыпанное золото.
Не так уж мило. Приготовления.
1
Не могу вспомнить, что чувствовал в тот момент. Хотя, помню, о чём подумал: «Румпельштильцкин приставил пистолет к моему затылку.»
«Что там внизу?»
«А?»
«Ты слышал меня. Ты долгое время был в этой норе, я уж было подумал, что ты помер, так что же там внизу?»
Пришла ещё одна мысль: «Он не должен знать. Никто не должен.»
«Насосы.» Это было первое, что пришлом мне в голову.
«Насосы? Насосы? Вот что там, ха-ха?»
«Да. Без них затопляет весь задний двор, когда идёт дождь. И вода течёт вниз по улице.» Мои мозги принялись работать. «Они старые. Я проверял, не нужно ли позвать кого-нибудь из города их починить. Ну, знаешь, Водопроводную Служ-»
«Брехня. Ха-ха. Что там внизу на самом деле? Там внизу золото?»
«Нет. Только оборудование.»
«Не оборачивайся, малыш, это будет не умно. Совсем нет. Ты пошёл с этой большой пушкой, ха-ха, чтобы проверить водяной насос?»
«Крысы,» сказал я. У меня во рту пересохло. «Я подумал, что там могут быть крысы.»
«Лживая история, полная брехня. А там что? Ещё насосы? Не шевелись, просто посмотри вправо.»
Я посмотрел и увидел гниющие тело большого таракана, застреленного мистером Боудичем. От него мало чего осталось.
Моя предыдущая жалкая выдумка подвела меня, так что я просто сказал, что не знаю, но человеку, о котором я думал, как о Румпельштильцкине, на самом деле было всё равно. Он был сосредоточен на добыче.
«Забудь. Теперь давай проверим сейф старика. Может быть, мы проверим насосы позже. Пошли в дом, малыш. И если ты решишь поднять шум по пути, я вышибу тебе мозги. Но сперва я хочу, чтобы ты отцепил стреляющую железяку, партнёр, ха-ха, и бросил его.»
Я начал расстёгивать пояс, собираясь развязать узлы, удерживающие шнурки. Пистолет снова упёрся в мою голову, и сильно.
«Разве я сказал снять пояс? Нет, не говорил. Просто расстегни его.»
Я расстегнул пояс. Кобура ударила меня по колену и перевернулась. Пистолет выпал на пол сарая.
«Можешь застегнуть пояс обратно. Симпатичный пояс, ха-ха.»
(С этого момента я собираюсь опустить в своём рассказе большинство этих грёбаных ха-ха, потому что он произносил их всё время, как какие-то вербальные знаки препинания. Позвольте мне добавить, что это было чрезвычайно по-румпельштильцкински. Надо сказать, это было страшновато.)
«Теперь повернись.»
Я повернулся, и он повернулся вместе со мной. Мы с ним были как фигурки в музыкальной шкатулке.
«Медленно, Чарли. Медленно.»
Я вышел из сарая. Он шёл за мной. В другом мире было облачно, а здесь светило солнце. Я видел наши тени, его тень была с вытянутой рукой и в теневой руке виднелся теневой пистолет. Мои мозги переключились с первой передачи на вторую, но до третьей было ещё далеко. Я был унижен, хорошо и качественно.
Мы поднялись по ступеням заднего крыльца. Я отпер дверь, и мы вошли в кухню. Помню, что подумал обо всех разах, когда я там был, ни разу и не подозревая, как скоро я окажусь там в последний раз. Потому что он собирался меня прикончить.
Вот только он не мог. Я не дам ему меня прикончить. Я представил, что люди обнаружат колодец миров и я знал, что не дам ему меня прикончить. Я представил как городские копы и спецназ полиции штата или парни из армии перебегают маленький двор башмачницы, срывая её пересекающиеся верёвки и бросают обувь в грязь, пугая башмачницу и знал, что не дам ему меня прикончить. Я представил как эти парни врываются в покинутый город и пробуждают чтобы там ни спало и знал, что не дам ему меня прикончить. Но я не мог его остановить. Вот в чём была шутка.
Ха-ха.
2
Мы поднялись вверх по лестнице на второй этаж, я впереди, а Румпель-грёбаный-штильцкин за мной. Я думал о том, чтобы неожиданно сделать выпад назад и сбросить его с лестницы, но не предпринял попытки. Это могло сработать, но был немалый шанс, что я погибну, если не сработает. Если бы Радар была здесь, старая или нет, она попыталась бы схватить Румпеля и скорее всего уже была бы мертва.
«В спальню, парень. В ту, в которой сейф.»
Я вошёл в спальню мистера Боудича. «Ты убил мистера Хайнриха, да?»
«Что? Ничего глупее не слышал. Копы поймали малого, который это сделал.»
Я не стал развивать тему. Я знал, он знал, и он знал, что я знаю. Я знал кое-что ещё. Первое: если я скажу, что не знаю комбинацию от сейфа и буду стоять на этой лжи, он меня убьёт. Второе было вариацией номера первого.
«Открой шкаф, малыш.»
Я открыл шкаф. Пустая кобура хлопнула меня по бедру. Таким-то я оказался стрелком.
«Теперь открой сейф.»
«Если я это сделаю, ты меня убьёшь.»
На секунду наступила тишина, пока он обдумывал эту очевидную истину. Затем он сказал: «Нет, я этого не сделаю. Я просто свяжу тебя, ха-ха.»
Ха-ха звучало очень уместно, потому что как он собирался это проделать? Миссис Ричленд сказала, что он был маленьким человечком, её роста, что составляло около 5 футов и 4 дюймов (около 162см – примечание переводчика). Я был на фут выше и в те дни имел атлетическое сложение, благодаря работе по дому и катанию на велосипеде. Без помощника, держащего меня под прицелом, он не смог бы меня связать.
«Ты так сделаешь? Правда?» Я заставил свой голос дрожать, что было, уж поверьте, нетрудно.
«Да! А теперь открывай сейф!»
«Обещаешь?»
«Хорошечно, старина. А теперь открывай или я пущу тебе пулю в колено, и ты никогда не сможешь танцевать танго, ха-ха.»
«Хорошо. Но только если ты действительно обещаешь меня не убивать.»
«Уже спрошено и отвечено, как говорят в суде. Открывай сейф!»
Помимо прочих причин жить, я не мог позволить, чтобы этот торопливый голос был последним, что я услышу в своей жизни. Просто не мог. «Окей.»
Я встал на колени перед сейфом. Я думал, что он собирается прикончить меня, и я не мог позволить ему прикончить меня, и я не собирался ему позволить это.
Из-за Радар.
Из-за башмачницы.
И из-за мистера Боудича, который передал мне на хранение своё бремя, потому что у него просто больше никого не было.
Я успокоился.
«Там лежит золото,» сказал я. «Не знаю, где он его добыл, но это потрясный соус. С помощью этого золота он оплачивал счета годами.»
«Перестань болтать и открывай сейф!» Затем, как будто он не смог сдержаться: «Сколько?»
«Я не знаю. Может быть, на миллион долларов. Оно в ведре, которое я даже не могу поднять.»
Я не мог придумать как поменяться местами с маленьким подонком. Если бы мы стояли лицом к лицу, я смог бы с ним сладить. Но не с дулом пистолета меньше чем в дюйме от моего затылка. С тех пор, как я добрался до университетского уровня спорта, я научился выключать свой мозг на время игры и позволял телу действовать. Я должен был поступить так и в этот раз. Других вариантов не было. Иногда во время футбольной игры, когда мы отставали, особенно когда сотни людей освистывали нас, я фокусировался на квотербеке противника и говорил себе, что он мерзкий сукин сын и я собираюсь не просто отбросить его, а расплющить к чёртовой матери. Это не слишком хорошо срабатывало, если только парень не был хвастуном, показывающий вам злорадное лицо после матча, но с Румпелем это сработало. У него было злорадное лицо, и мне было нетрудно его ненавидеть.
«Хватит тянуть, старина, старина, старый ты пердун. (“old bean, old bean, old beanbag”. “old bean” – обращение, распространённое в Великобритании. “old beanbag” имеет великое множество переносных значений, я выбрал наиболее созвучное. А буквально это переводится как «погрeмушка» - примечание переводчика) Открывай, а то никогда не сможешь ходить, не хромая.»
Скорее, никогда не буду ходить.
Я повернул диск в одну сторону, в другую, снова в ту же сторону, что и в первый раз. Три цифры введены, одна осталась. Я рискнул посмотреть через плечо и увидел узкое лицо – почти лицо хорька – под бейсболкой Вайт Сокс с высокой тульей и красным кругом вместо буквы О. «Ты оставишь мне хоть немного?»
Он мерзко хихикнул. «Открывай! Перестань на меня пялиться и открывай!»
Я ввёл последнюю цифру комбинации. Я нажал на ручку. Я не видел, как он заглядывает через моё плечо, но я чуял его запах: кислый пот, который буквально запекается в кожу, если человек подолгу не моется.
Сейф открылся. Я не колебался, потому что тот, кто колебался, исчез. Я схватил ведро за край и перевернул его между своих разведённых колен. Гранулы золота полились потоком и раскатились по полу во всех направлениях. В тот же миг я нырнул в шкаф. Румпель выстрелил, звук был ненамного громче средней петарды. Я почувствовал, как пуля пролетела мимо моего плеча и уха. Подол одного из старомодных пальто мистера Боудича дёрнулся, когда его пронзила пуля. У мистера Боудича было достаточно обуви. Дора могла бы позавидовать. Я схватил финский броган, перекатился на бок, и швырнул башмак в Румпеля. Тот пригнулся. Я швырнул другой башмак, Румпель пригнулся снова, но башмак угодил ему в грудь. Он сделал шаг назад на золотые гранулы, которые всё ещё катились, и одна из его ног соскользнула. Он тяжело рухнул с растопыренными ногами, но не отпустил пистолет. Он был намного меньше револьвера 45 калибра мистера Боудича, что, вероятно, объясняет почему он стрелял не так громко.
Я не стал пытаться подняться на ноги, просто приподнялся на корточки и развернулся. Я пролетел над рассыпанными гранулами подобно Супермену и приземлился на маленького человечка. Я был большим. Он был маленьким. Воздух вылетел из него со звуком «вуф». Его глаза выпучились. Его губы покраснели и блестели от слюны.
«Слезь… с… меня!» сдавленно прошептал он.
Как бы не так. Я схватил его руку, удерживающую пистолет, упустил её и схватил снова, прежде чем он смог направить пистолет мне в лицо. Пистолет прогремел во второй раз. Я не знал куда попала пуля, и мне было всё равно, главное, что не в меня. Его запястье было скользким от пота, потому я сжал его изо всех сил и начал выкручивать. Раздался хруст. Коротышка издал пронзительный крик. Пистолет выпал из его руки и упал на пол. Я поднял его и направил на Румпеля.
Он снова пронзительно завизжал и закрыл лицо ладонью, как будто это могло остановить пулю. Другая просто болталась на сломанном запястье, которое уже начало опухать. «Нет, не надо! Пожалуйста, не стреляй в меня! Пожалуйста!»
И ни единого грёбаного ха-ха.
3
До этого момента вы, вероятно, считали Чарли Рида хорошим парнем вроде героя Лучших приключенческих книг для молодёжи. Я мальчик, который заботился о своём отце, когда он крепко пил, убирал его рвоту, молился о его исцелении (на коленях!) и в самом деле получил то, о чём молился. Я парень, который спас старика, когда тот упал с лестницы, пытаясь почистить водостоки. Парень, который навещал его в больнице, а затем заботился о нём, когда тот вернулся домой. Который полюбил верную собаку старика, а верная собака полюбила его. Я нацепил револьвер 45 калибра, отважился пойти по тёмному коридору (не говоря уже о том, что он был средой обитания гигантских животных) и вышел в другой мир, где подружился с леди обладательницей повреждённого лица, собирающей обувь. Я парень, который одолел убийцу мистера Хайнриха, находчиво рассыпал золотые гранулы по всему полу, так что тот потерял равновесие и упал. Чёрт побери, я даже занимался двумя видами спорта на университетском уровне! Сильный и высокий, без прыщей! Идеально, правда?
За исключением того, я что я был парнем, бросавшим петарды в почтовые ящики, взрывая то, что могло быть чьей-то важной почтой. Я был парнем, которые размазал собачье дерьмо по лобовому стеклу автомобиля мистера Доуди и выдавил суперклей в замок зажигания строго фургона Форд миссис Кендрик, когда мы с Берти обнаружили его открытым. Я опрокидывал надгробные камни. Я крал в магазинах. Берти Бёрд был со мной во всех этих проделках, и именно Берти Бёрд сообщил о бомбе, а я его не остановил.
Были и другие вещи, о которых я не собираюсь вам рассказывать, потому что мне слишком стыдно. Всё, что я скажу – то, что мы пугали маленьких детей, да так, что они писались.
Не очень мило, правда?
И я был безумно зол на этого маленького человечка в грязных вельветовых штанах, спортивной куртке Nike и со свалявшимися, грязными волосами, свисающими до бровей его узкого, как у хорька, лица. Я был зол (конечно же) потому, что он прикончил бы меня, как только получил бы золото – он уже убивал однажды, почему нет? Я был зол, потому что убей он меня, копы – возможно, детектив Глисон и его отважные помощники офицеры Уитмарк и Купер – вошли бы в сарай в ходе своего расследования и обнаружили бы то, по сравнению с чем убийство Чарльза МакГи Рида выглядело бы мелочью. А больше всего меня злило – вы можете в это не верить, но я клянусь, это правда – потому что вторжение маленького человечка всё усложнило. Собирался ли я сообщить о нём полиции? Это привело бы к тому, что золото было бы обнаружено, что вызвало бы миллион вопросов. Даже если бы я всё собрал с пола и убрал обратно в сейф, мистер Ха-ха рассказал бы копам о нём. Может, чтобы получить снисхождение от окружного прокурора, может просто со злости. Решение моей проблемы было очевидным, нельзя было чтобы он кому-то рассказал. Учитывая, что слух миссис Ричленд был не таким острым как зрение (а пара выстрелов не были очень уж громкими), полиция не должна была приехать. У меня даже было место чтобы спрятать тело. Верно?
4
Хотя его ладонь всё ещё прикрывала лицо, я видел его глаза между растопыренных пальцев. Голубые, с красными прожилками, и с сочащимися слезами. Он знал, о чём я думаю; он видел это на моём лице.
«Нет. Пожалуйста. Отпусти меня. Или позвони полиции. Только не у-у-убивай меня!»
«Так же как ты не собирался меня убить?»
«Я не собирался! Богом клянусь, могилой матери клянусь, не собирался!»
«Как тебя зовут?»
«Дерек! Дерек Шепард!»
Я ударил его пистолетом по лицу. Я мог бы вам сказать, что не собирался, или что не знал, что так сделаю до того, как сделал, но это было бы ложью. Я сделал это осознанно, всё так, и это было хорошо. Кровь брызнула из его носа. Ещё больше потекло из уголка его рта.
«Думаешь, я никогда не смотрел «Анатомию страсти», жопошник? Как тебя зовут?»
«Джастин Таунс.»
Я ударил его ещё раз. Он попытался отодвинуться, но не вышло. Я не очень быстро соображал, но с моими рефлексами было всё в порядке. Я уверен, что сломал его нос, а не просто расквасил. Он завизжал… но громким шёпотом.
«Ты, должно быть, думаешь, что я не знаю и Джастина Таунса Ерла. У меня есть его альбом. У тебя последний шанс, урод. После этого я пущу пулю тебе в лоб.»
«Полли,» сказал он. Его нос опухал – вся половина лица опухала – и его голос звучал словно он был сильно простужен. «Крис Полли.»
«Брось мне свой бумажник.»
«У меня нет-»
Он увидел, как я отступил и снова протянул свою здоровую руку. У меня были планы на эту руку, которые, возможно, понизили бы мою оценку в ваших глазах, но вы должны помнить, что я был в затруднительном положении. А ещё я думал о Румпельштильцкине. Может, я и не мог заставить этого подонка встать на одну ногу и разорвать самого себя надвое, но я мог заставить его убежать. Как имбирного человечка, ха-ха.
«Хорошо, хорошо!»
Он встал и дотянулся до заднего кармана своих штанов, которые были не перепачканными; они были грязнющими. У спортивной куртки был порванный рукав и надорванные манжеты. Где бы этот парень ни остановился, это был не Хилтон. Кошелёк был потрёпанным и потёртым. Я раскрыл его достаточно хорошо, чтобы увидеть десятку в отделении для купюр и водительские права на имя Кристофера Полли. В них было его фото в более молодом возрасте и с неповреждённым лицом. Я закрыл их и сунул в свой задний карман рядом с моим собственным бумажником. «Похоже, твои права истекли в 2008. Тебе надо их продлить. Если доживёшь, конечно.»
«Я не могу-» Его рот захлопнулся.
«Не можешь продлить? Лишён прав? OUI? Или тюрьма? Ты был в тюрьме? Вот почему у тебя заняло так много времени ограбить и убить мистера Хайнриха? Потому что ты сидел в Стейтвиле?»
«Не там.»
«А где?»
Он молчал, и я решил, что мне всё равно. Как сказал бы мистер Боудич, это было неуместно.
«Как ты узнал про золото?»
«Видел его в магазине Краута. До того, как занялся делами в округе.» Я мог спросить, как он выяснил откуда золото, и как он столковался с бродягой Двайером, но я был уверен, что знаю ответ на оба вопроса. «Отпусти меня, я не побеспокою тебя снова.»
«Да, не побеспокоишь. Потому что ты окажешься в тюрьме. И не просто в окружной тюрьме. Я сдам тебя копам, Полли. Ты сядешь за убийства, а теперь скажи по этому поводу ха-ха.»
«Я расскажу! Я расскажу им о золоте! Тебе ничего не достанется!»
Ну, на самом деле, согласно завещанию оно моё, но он об этом не знал.
«Это верно,» сказал я. «Спасибо, что указал на это. Придётся припрятать тебя рядом с насосным оборудованием. К счастью, ты довольно маленький засранец. Не потяну спину.»
Я поднял пистолет. Я мог бы сказать, что блефовал, но я сам в этом не уверен. А ещё я ненавидел его за то, что он сотворил с домом мистера Боудича, за то, что он осквернил его. И, как я уже сказал, смерть Румпеля всё бы упростила.
Он не закричал – думаю, ему не хватило воздуха – но застонал. Промежность его штанов потемнела. Я опустил ствол… немного.
«Предположим, я скажу тебе, что ты можешь жить, Полли. Не только жить, но пойти по собственному пути, как поётся в песне. Это то, что ты хочешь услышать?»
«Да! Да! Отпусти меня, и я никогда тебя не потревожу!»
Говорит как настоящий Румпельштильцкин, подумал я.
«Как ты тут оказался? Ты шёл пешком? Доехал на автобусе до Диаборн-авеню?» Судя по его единственной десятке в отделении для купюр, он вряд ли вызвал Юбер. Он, должно быть, обчистил заднюю комнату мистера Хайнриха – вещи, подброшенные Двайеру, делали это весьма вероятным – но, если так, он не успел перевести хоть что-то из своей доли в наличность. Может, он не знал как. Он был умелым, но это совсем не обязательно означало тоже самое что быть умным. Или что эти качества хотя бы связаны.
«Я пришёл через лес.» Он указал своей здоровой рукой в направлении деревьев за пределами собственности мистера Боудича, всё что осталось от лесов Сентри, которые покрывали часть города столетие назад.
Я снова взглянул на его испачканные штаны и порванную куртку. Миссис Ричленд не говорила, что штаны маленького человечка были грязными, а должна была – у неё было острое зрение – но она видела его несколько дней назад. Я догадывался, что он не просто прошёл через лес, но и жил там. Где-то недалеко от ограды заднего двора мистера Боудича. Возможно, кусок выброшенного брезента служил палаткой, и в ней хранились немногочисленные вещи этого человека. Вся добыча из магазина мистера Хайнриха должна была быть закопана поблизости, именно так поступали книжные пираты. Только книжные пираты зарывали свои дублоны и испанские доллары в сундуках. У Полли скорее всего была сумка с наклейкой «АМЕРИКАНСКИЕ ПОДПИСОЧНЫЕ СЛУЖБЫ».
Если я был прав, его лагерь находился достаточно близко чтобы присматривать за некто Чарли Ридом. Он узнал кто я такой от Хайнриха. Он мог увидеть меня, когда я ехал в Стентонвиль. А после Полли обыскал дом, не найдя ничего кроме неподдающегося сейфа, и он стал меня поджидать, предполагая, что я вернусь за золотом. А что ему оставалось.
«Вставай. Мы пойдём вниз по лестнице. Смотри за золотыми пульками если не хочешь шлёпнуться ещё раз.»
«Можно мне взять несколько? Всего несколько? У меня перелом!»
«И что ты будешь с ними делать? Заплатишь за обед в МакДональдс?»
«Я знаю человека по имени Чи. Он не даст за них столько, сколько они стоят, но-»
«Возьми три.»
«Можно пять?» Он пытался улыбаться так, словно и не собирался меня убить после того, как сейф будет открыт.
«Четыре.»
«Он присел и быстро подобрал их своей здоровой рукой и сунул в карман штанов.»
«Ты взял пять. Выброси одну.»
Он наградил меня узким злым взглядом – взглядом Румпельштильцкина – и бросил одну гранулу. Она покатилась. «Ты злой мальчик.»
«Слова святого Кристофера Лесного наполняют меня стыдом.»
Он приподнял верхнюю губу, обнажая пожелтевшие зубы. «Пошёл ты.»
Я поднял пистолет (автоматический, 22 калибра). «Никогда не посылай того, у кого в руках пушка. Это не умно, ха-ха. А теперь спускайся по лестнице.»
Он вышел из комнаты, прижимая сломанное запястье к груди и сжимая золотые гранулы в здоровой руке. Я последовал за ним. Мы прошли через гостиную на кухню. Он остановился у двери.
«Двигайся. Через двор.»
Он обернулся и посмотрел на меня, с широко раскрытыми глазами и трясущимся ртом. «Ты собираешься меня кокнуть и сбросить в ту дыру!»
«Если бы я собирался так поступить, я не дал бы тебе золота,» сказал я.
«Ты заберёшь его обратно!» Он снова начал плакать. «Ты заберёшь его обратно, а меня бросишь в ды-ды-дыру!»
Я покачал головой. «Тут забор, а у тебя сломано запястье. Ты не переберёшься без моей помощи.»
«Я сам перелезу! Мне не нужна твоя помощь!»
«Иди,» сказал я.
Он пошёл, плача, уверенный, что получит выстрел в затылок. Потому что, повторюсь, он собирался сделать именно это. Один раз он остановился, хныкая, когда мы проходили открытую дверь сарая, и обнаружил, что всё ещё жив. Мы подошли к забору, который был высотой в пять футов – достаточно высокий, чтобы удержать Радар внутри, когда она была моложе.
«Не хочу увидеть тебя снова.»
«И не увидишь.»
«Никогда.»
«Не увидишь, обещаю.»
«Тогда по рукам.» Я протянул ему руку.
Он взял её. Ловкий, но не такой уж умный. Как я уже говорил. Я вывернул его руку и услышал хруст ломаемых костей. Он взвизгнул и упал на колени, прижав обе руки к груди. Я сунул пистолет за пояс сзади, как это делают плохие парни в фильмах, присел, схватил Полли и поднял. Это было нетрудно. Полли весил не больше ста сорока фунтов (63.5кг – примечание переводчика), и в тот момент я был под таким сильным воздействием адреналина, что он практически стучал у меня в ушах. Я перебросил его через забор. Она приземлился спиной в кучу прошлогодних листьев и валежника, издавая задушенные крики боли. Его руки бесполезно мотались. Я перегнулся через забор как прачка из сказки, изнывающая от желания услышать последние деревенские сплетни.
«Иди, Полли. Беги отсюда и никогда не возвращайся.»
«Ты сломал мне руки! Ты сломал мои грёбаные-»
«Тебе повезло, что я тебя не прикончил!» заорал я на него. «Я хотел, почти собрался, и, если я когда-нибудь увижу тебя снова, я так и сделаю! Теперь иди! Пока у тебя есть шанс!»
Он снова посмотрел на меня - широко раскрытые голубые глаза, потное лицо, перемазанное соплями и слезами. Затем он повернулся и устремился в жалкие остатки того, что было Лесом Сентри, прижимая сломанные руки к груди.
Не очень мило.
Вернётся ли он? С двумя сломанными запястьями определённо нет. Расскажет ли он кому-нибудь – дружку или партнёру по преступлениям? Не думаю, чтобы у Полли были дружки или партнёры. Пойдёт ли он к копам? С учётом того, что я знал о Хайнрихе, мысль была нелепой. Помимо всего прочего, я просто не смог заставить себя хладнокровно убить его.
Я вернулся внутрь и собрал золотые гранулы. Они были повсюду, и их сбор занял больше времени, чем вся встреча с Полли. Я снова убрал их в сейф вместе с опустевшим поясом с кончо и кобурой, затем вышел. Я позаботился о том, чтобы расстегнуть рубашку, и её подол закрывал пистолет, засунутый в штаны на пояснице, но всё же был рад, что миссис Ричленд не стояла в конце подъездной дорожки, прикрывая рукой свои зоркие глаза.
5
Я медленно спускался по холму, потому что ноги дрожали. Чёрт возьми, мой ум дрожал. Я поднимался по ступеням своего крыльца, когда понял, что проголодался. На самом деле я был голоден как волк.
Радар поприветствовала меня, но не так рьяно, как я ожидал: она только счастливо взмахнула хвостом, несколько раз подпрыгнула и потёрлась мордой о моё бедро, прежде чем улечься обратно на свой коврик. Я понял, что ожидал более радостной встречи потому, что мне казалось, будто я отсутствовал долгое время. На самом деле это заняло не более трёх часов. За эти часы произошло много всего – события, меняющие жизнь. Я подумал о Скрудже из Рождественской истории, который сказал, что духи всё сделали за одну ночь.
В холодильнике были остатки мясного хлеба, и я сделал пару толстых сэндвичей, как следует политых кетчупом. Мне нужно было заправиться, потому что день только начался. Мне нужно было многое успеть, чтобы подготовиться к завтрашнему дню. Я не собирался идти в школу, и мой папа мог – и так, возможно, и будет – вернуться в пустой дом. Я собирался попытаться найти солнечный циферблат, о котором говорил мистер Боудич. Я больше не сомневался, что он существовал, и я не сомневался, что он сможет повернуть вспять время для старой немецкой овчарки, в данный момент дремлющей на коврике в гостиной. Намного меньше я был уверен в том, что смогу спустить её по спиральной лестнице, и я понятия не имел как я собираюсь проделать с ней сорок (или пятьдесят, или шестьдесят) миль до города. В одном я был уверен: я не мог позволить себе медлить.
6
Я размышлял пока ел. Если я собирался исчезнуть, да ещё с Радар, я должен был оставить ложный след, ведущий куда угодно кроме дома мистера Боудича. Идея посетила меня, когда я собирался в гараж, и я подумал, что она сработает. Она обязана сработать.
Я взял папину тачку, и дополнительный бонус. На одной из полок лежал пакет с гидроксидом кальция, более известным как негашёная известь. Зачем она понадобилась папе? Угадали: для тараканов. Они водились и в подвале, и в гараже. Я положил его в тачку, затем пошёл в дом и показал Радар её поводок.
«Если я возьму тебя на вершину холма, ты будешь хорошо себя вести?»
Она глазами уверила меня, что будет, так что я прицепил поводок и мы пошли в дом один по Сикамор-стрит. Я толкал тачку, а она шла сбоку. Миссис Ричленд была на своём обычном посту, и я почти ожидал, что она спросит, что за шум был тут раньше. Она задала вопрос. Но не об этом, а продолжу ли я приводить дом и участок в порядок. Я ответил, что да.
«Очень хорошо, что ты это делаешь. Полагаю, имущество мистера Боудича будет выставлено на продажу? Может быть, тебе даже заплатят за труды, но я бы на это не рассчитывала. Юристы скупы. Надеюсь, новые владельцы не снесут этот дом, он теперь выглядит намного симпатичнее. Ты часом не знаешь кто получил наследство?»
Я ответил, что не знаю.
«Ну, если разузнаешь цену, дай мне знать. Мы тоже подумываем о продаже участка.»
«Мы» предполагало существование мистера Ричленда. Кто знает.
Я сказал, что непременно дам знать (после дождичка в четверг) (“in a pig’s eye” – дословно «в поросячий глаз», «никогда, очень маловероятно» - примечание переводчика), и повернул тачку, обмотав конец поводка Радар вокруг своего запястья. Старая девочка двигалась хорошо, но это была не слишком долгая прогулка в гору. А что насчёт миль до покинутого города? Она ни за что столько не пройдёт. Радар была в этот раз спокойнее, но как только я отпустил её с поводка, она пошла к дивану в гостиной, обнюхала вдоль и поперёк, и улеглась перед ним. Я принёс ей миску воды, затем пошёл в сарай с мешком негашёной извести. Я посыпал её на останки таракана и с некоторым восхищением смотрел насколько ускорилось разложение. Раздавался шипящий и булькающий звук. Пар поднимался над останками, которые вскоре превратились в лужицу известковой жижи.
Я подобрал револьвер, отнёс его обратно в дом, и положил в сейф. Я заметил пару гранул, закатившихся в угол, и бросил их в ведро к остальному золоту.
Когда я вернулся на первый этаж, Радар уже спала.
Хорошо, подумал я. Высыпайся хорошенько, девочка, потому что завтра у тебя будет напряжённый день.
В тот день у меня уже было много дел, и это было даже хорошо. Это не отвлекало от мыслей о другом мире – красные маки по краям тропинки, почти безликая башмачница, стеклянные башни города – но хлопоты берегли меня от запоздалой реакции на близкое знакомство с Кристофером Полли. Он меня чуть не прикончил.
Маленький ублюдок не стал возиться со стопками чтива в коридоре между кухней и задней дверью в погоне за золотом. Я не стал пока трогать книги, но битый час перевозил на тачке стопки журналов – словно сено – в сарай. Я уложил несколько стопок на останки таракана. Я сложил большую часть стопок возле колодца миров. Когда я снова буду спускаться вниз – мы будем спускаться – я положу журналы на доски и полностью скрою вход.
Когда я закончил, я вернулся в дом и разбудил Радар. Я дал ей собачью вкусняшку из кладовой и повёл домой. Я напомнил себе взять завтра её игрушечную обезьянку. Радар могла захотеть поиграть с ней, когда мы окажемся там, куда мы пойдём. Если, конечно, она не свалится со ступенек вместе со мной.
Если она вообще пойдёт по этим ступенькам.
Когда я вернулся, я положил 22 калибр Полли, его бумажник и кое-какие свои вещи в рюкзак – не слишком много, я добавлю туда ещё кое-что из кладовки мистера Боудича – и уселся писать записку папе. Мне очень хотелось отложить, но я не мог этого себе позволить. Это письмо было трудно писать.
«Дорогой папа,
Ты, наверное, вернёшься в пустой дом, потому что я собираюсь отвезти Радар в Чикаго. Я через интернет обнаружил человека, достигшего потрясающих успехов в восстановлении здоровья и жизненных сил стареющих собак. Я знал об этом парне некоторое время, но не говорил тебе потому, что знал, что ты думаешь о таких вот «шарлатанских лекарствах». Может, так оно и есть, но я легко могу позволить себе потратить 750 долларов чтобы это проверить, благодаря наследству. Я не сказал тебе чтобы не беспокоить тебя, потому что знал, что ты непременно будешь переживать, даже если не из-за чего. А что я скажу, так это не пытайся утолить своё беспокойство выпивкой. Если я вернусь и обнаружу тебя пьяным, это разобьёт мне сердце. Не пытайся мне позвонить, так как я собираюсь выключить телефон. (В том месте, куда я собирался, не имело значения, включён телефон или нет.) Я вернусь, и, если это сработает, я вернусь с совершенно новой собакой!
Поверь мне, папа. Я знаю, что делаю.
Люблю тебя.
Чарли.»
Ну, я надеялся, что знал, что делаю.
Я положил письмо в конверт, спереди крупно написал «ПАПЕ», и оставил на кухонном столе. Затем я открыл свой ноутбук и написал имейл на адрес dsilvius@hillviewhigh.edu Это письмо было примерно того же сорта, что и письмо папе. Я подумал, что, когда я начал его набирать, миссис С почуяла запах прогула, ведь я весь им пропах. Я сделал так, чтобы имейл было доставлено на её офисный компьютер после обеда во вторник. Пара дней отсутствия без объяснений ещё могла сойти мне с рук, но три, скорее всего, нет. Я намеревался дать папе так много времени на ретрит, сколько было возможно. Я мог надеяться, что миссис С не станет ему звонить, когда получит моё письмо, но я знал, что на может и позвонить, и тогда папа непременно отправится домой раньше времени. Главной целью было сказать как можно большему числу людей, что я собираюсь в Чикаго.
Наконец, я позвонил в полицейский участок и спросил, на месте ли детектив Глисон. Он оказался на месте, и я поинтересовался, есть ли подвижки в расследовании вторжение в дом номер 1 по Сикамор-стрит. «Звоню сегодня потому, что завтра я повезу собаку мистера Боудича в Чикаго. Я нашёл кое-кого, кто творит чудеса со старыми собаками.»
Глисон сказал мне, что новостей нет, как я, собственно, и ожидал. Я должен был сам позаботиться о взломщике… ну или полицейский на это надеялся. Глисон пожелал мне удачи со старой псиной. Это было пожелание, которое я принял близко к сердцу.
7
Тем вечером я подмешал целых три пилюли в еду Радар. И я решил дать ей три штуки с утра. В бутылочке осталось немного, но может быть, это и хорошо. Я не знал наверняка, что они из себя представляют, но у меня была мысль, что это были собачьи спиды. Они сокращали жизнь, но в то же самое время бодрили собаку. Я сказал себе, что мне просто нужно спустить ей по ступеням, а потом… ну, я не знал, что потом.
Мой телефон снова работал (хотя мне и пришлось сделать полный сброс чтобы заставить его показывать верное время), и около семи часов он зазвонил. На экране было написано ПАПА. Я включил телевизор, слегка поднял громкость и после этого взял трубку.
«Привет, Чарли, всё хорошо?»
«Всё отлично. Ты уже забирался на дерево?»
Он засмеялся. «Никаких деревьев, тут льёт дождь. Зато вместо них полно ура-ура командного духа. Страховые Ребята Спятили, вот это вот всё. Что ты там смотришь?»
«СпортсЦентр.»
«Собака в порядке?»
«Радди?» Она посмотрела на меня с коврика. «Всё хорошо.»
«Продолжает есть?»
«Каждый кусочек своего обеда и вылизывает миску.»
«Рад слышать это.»
Мы ещё немного поговорили. Он казался беззаботным, так что я решил, что подготовил хороший фронт. Это меня и обрадовало, и заставило устыдиться в одно и то же время.
«Если хочешь, я позвоню тебе завтра вечером.»
«Ну, я могу уехать поесть бургеров и поиграть в мини-гольф с компанией ребят.»
«И девчат?»
«Ну… там могут быть и девчонки. Я позвоню тебе, если что-нибудь случится. Ну, если дом вдруг загорится.»
«Звучит как план. Добрых снов, Чарли.»
«Тебе тоже.» С того места, где я сидел, я мог видеть лежащее на кухонном столе письмо. Я не любил лгать папе, но не видел иного выбора. Ситуация была экстраординарной.
Я выключил телик и собрался лечь спать в восемь часов вечера впервые за целую вечность. Но я планировал рано встать. Раньше начнёшь – раньше кончишь, как говорила мама. Иногда я не мог точно вспомнить как она выглядела, не сверяясь с фотографией, но я помнил все её маленькие пословицы. Ум - злая машина.
Я заперся, но не потому, что боялся Полли. Он, возможно, мог знать где я живу, но у него были сломаны обе руки, а у меня был ствол. А ещё он остался без денег и паспорта. Я догадывался, что он уже добирается к тому, кого он назвал «Чи», чтобы обменять четыре золотые гранулы на наличные. Я предполагал, что, если ему и удастся продать их, он получит не больше, чем по двадцать центов на каждый доллар, и это меня вполне устраивало. Потрясный соус. Каждый раз, когда я испытывал жалость к нему, или сожаление за то, что сделал, я вспоминал, как он вдавливает ствол своего маленького пистолета мне в затылок и говорит мне не оборачиваться, это не будет умным поступком. Но всё же я был рад, что не убил его. Вот так.
Я внимательно рассмотрел себя в зеркале пока чистил зубы. Я подумал, что выгляжу как всегда, что было удивительно, учитывая всё, что произошло. Я прополоскал рот, повернулся и увидел Радар, сидящую возле двери в ванную. Я присел и почесал мех вокруг её лица.
«Хочешь завтра отправиться на поиски приключений?»
Она стукнула хвостом, затем пошла в гостевую комнату и улеглась в ногах моей кровати. Я дважды проверил будильник, чтобы убедиться, что он сработает в 5:00 утра, затем погасил свет. Я ожидал, что после всех американских горок этого дня я буду долго засыпать, но почти сразу стал отключаться.
Я спросил себя в самом ли деле я готов рискнуть своей головой и точно получить гору проблем, и с папой, и в школе, ради старой собаки, которая уже успела – в собачьих годах – чертовски хорошо побегать. Мне казалось, что ответ «да», но это не всё. Ещё было чудо, загадка. Я нашёл другой мир, боже мой. Я хотел увидеть город с зелёными башнями и выяснить, была ли это на самом деле страна Оз, только с ужасным монстром – Гогмагогом – в самом своём сердце вместо обманщика, говорящего из-за занавески. Я хотел найти циферблат солнечных часов и увидеть, может ли он сделать то, о чём говорил мистер Боудич на самом деле. И вам следует помнить, что мне было семнадцать, возраст самый подходящий и для приключений, и для глупых решений.
Но да, в основном из-за собаки. Я любил её, и не хотел отпускать.
Я перевернулся на бок и уснул.
Спасибо тебе, добрый человек!