Что же касаемо двуязычного мышления, то тут в некотором роде все сложнее по своей сути, но аналогично в своей основе с мыслительными процессами, происходящими в нашей голове ежесекундно.Изначально мышление на иностранном языке начинает прослеживаться нами в отдельных словах, всплывающих мысленно сразу на другом языке и это даже не кажется странным, более того мы даже не замечаем этого. В произведения из ряда фантастики мы встречались и с тем, как герой видел текст на другом языке и не понимал этого, словно он читал на родном, но это далеко не миф. Ученые ещё столетия назад интересовались этой темой с точки зрения связи языка и мышления. Гумбольдт выдвигал теорию о четырех стадиях развития мыслительных связей и считал, что изучения языка невозможно без формирования особого склада мышления, присущего конкретному народу, а именно: низшая ступень обозначение, осуществляемое при помощи самих оборотов речи и фраз, вторая ступень — обозначение через устойчивых порядок слов и их значений, третья ступень — обозначение через аналоговые формы слов и, так называемая, высшая ступень закрепления через чисто грамматические формы и флексии. Если разбирать это более подробно, необходимо вспомнить и мягкую версию гипотезы о лингвистической относительности, которая говорит о том, что язык лишь влияет на мышление, и наряду с лингвистическими категориями мышление формируется и под влиянием традиций и видами неязыкового поведения. Исходя из этой точки зрения, нам следует, рассматривая двуязычное мышление, обратить внимание на мыслительные процессы билингвов, многие из которых, являясь детьми и начиная говорить впервые, сразу делают это на нескольких языках.Для описания этой картины мыслительного процесса также существует ряд некоторых правил: так называемый закон Рибо, гласящий в своей обобщенной форме о том, что новое умирает раньше старого, который не дает нам четкой формулировки и сходное с ним правило Питра о своеобразных стадиях восстановления, согласно которым мы начинаем с восстановления понимания и говорения на родном языке с посредством повторения этого на иностранном. Эти правила не могут являться достаточными хотя бы потому, что подразумевают только отношения диссоциации, не учитывая отношения наложения различных языков друг на друга. Многие ученые прокладывалипараллели с усвоением иностранного языка и процессом мышления смышлением маленьких детей и их попытках к говорению. Что касаемо соотношения языков при мышлении, то косвенным образом это зависит скорее от распределения функций полушарий мозга при речи и речевой деятельности. В зависимости с таким распределением, другой язык закрепляется за образами слов на родном языке в подсознании, при этом в мозгу ведется активная постройка некого стадального словаря от первой стадии образа до заключительной стадии принятия интегрального смысла слова. В двуязычном мышлении эта связь закреплена на нескольких языках, при этом ассоциации при постройке мышления на двух языках могут показаться абсолютно несвязными между собой, хотя восходящие связи при этом могут совпадать частично или даже быть полностью идентичными.Стоит нам абстрагироваться от самой вероятности такого рода мышления, в голову приходит вопрос о том, меняется ли при переходе мышления с одного языка на другой и само сознание человека или даже его мировоззрение, если рассуждать логически, то напрашивается отрицательный ответ, поскольку бессознательно это происходить не может. Но такие случаи также существовали на практике,когда человек пытался не только научиться свободно размышлять на языке, но и изменить свой менталитет, что приводило к раздвоению его подсознательной личности,что вело к исключительно разрушительным последствиям для его сознания. Подобные последствия наблюдались и при испытаниях, проводимых под руководством