Сегодня вечером я на кухне пил чай с симпатичной тян. Она сидела на стуле, обняв ножки в полосатых носках руками и смотрела на меня тепло-тепло и слушала. Я ей рассказывал о каких-то пустяках, она склоняла голову на бочок, свешивая один из рыжих хвостиков. Потом я начал объяснять ей про какую-то книгу, употребив по привычке «суть такова…», она улыбнулась и спросила: «а в ней можно грабить корованы?», я как-то рефлекторно что-то хотел сказать про Номада и осекся, не веря своим ушам. А она так же смотрела на меня и улыбалась. У меня перехватило дыхание. Как, откуда?! А потом я все понял. Никакой тян не было, стоял еще один пустой стул и остывший чай на столе. И стало вдруг так одиноко, что я заплакал.
Сегодня вечером я на кухне пил чай с симпатичной тян. Она сидела на стуле, обняв ножки в полосатых носках руками и смотрела на меня тепло-тепло и слушала. Я ей рассказывал о каких-то пустяках, она склоняла голову на бочок, свешивая один из рыжих хвостиков. Потом я начал объяснять ей про какую-то книгу, употребив по привычке «суть такова…», она улыбнулась и спросила: «а в ней можно грабить корованы?», я как-то рефлекторно что-то хотел сказать про Номада и осекся, не веря своим ушам. А она так же смотрела на меня и улыбалась. У меня перехватило дыхание. Как, откуда?! А потом я все понял. Никакой тян не было, стоял еще один пустой стул и остывший чай на столе. И стало вдруг так одиноко, что я заплакал.
Увы