Хочу сказать, что я учился в одном классе некоторое время с сыном его второй жены. Был даже как то раз в гостях в их доме и общался там с Успенским, в тот момент, а мне тогда было около 13-14 лет, он показался мне довольно хорошим человеком. Его пасынок же напротив был довольно агрессивным ребёнком, собственно из за этого он и ушёл из моей школы на домашнее обучение. Не оправдываю домашнее насилие, я смотрел на происходящее совсем с другого угла. Но тогда я посчитал его вполне обычным. Самое обидное, что скорее всего он был ужасным человеком, но тогда насколько лицемерный этот человек, который бьет своих детей и притом создавая таких чудесных детских персонажей, на которых выросло не одно поколение детей.
Филина вспоминает, как Успенский постоянно кричал на ее сына, ругался на него матом, поднимал руку, однажды запустил в мальчика бутылкой. Оправдывал это писатель тем, что его самого бил отчим и это нормально. Филина просила супруга не обращаться так с сыном, однажды предупредила, что мальчик скоро вырастет и тогда может просто дать сдачи. «Тут Успенский стал красным, бесноватым, сказал: „Что?! Да если он только посмеет на меня руку поднять, я возьму первый попавшийся предмет и размозжу ему башку!“ Это был один из моментов, почему я от него ушла», — вспоминает она.
Хочу сказать, что я учился в одном классе некоторое время с сыном его второй жены. Был даже как то раз в гостях в их доме и общался там с Успенским, в тот момент, а мне тогда было около 13-14 лет, он показался мне довольно хорошим человеком. Его пасынок же напротив был довольно агрессивным ребёнком, собственно из за этого он и ушёл из моей школы на домашнее обучение. Не оправдываю домашнее насилие, я смотрел на происходящее совсем с другого угла. Но тогда я посчитал его вполне обычным.
Самое обидное, что скорее всего он был ужасным человеком, но тогда насколько лицемерный этот человек, который бьет своих детей и притом создавая таких чудесных детских персонажей, на которых выросло не одно поколение детей.
Филина вспоминает, как Успенский постоянно кричал на ее сына, ругался на него матом, поднимал руку, однажды запустил в мальчика бутылкой. Оправдывал это писатель тем, что его самого бил отчим и это нормально. Филина просила супруга не обращаться так с сыном, однажды предупредила, что мальчик скоро вырастет и тогда может просто дать сдачи.
«Тут Успенский стал красным, бесноватым, сказал: „Что?! Да если он только посмеет на меня руку поднять, я возьму первый попавшийся предмет и размозжу ему башку!“ Это был один из моментов, почему я от него ушла», — вспоминает она.