Какую пользу ваши исследования могут принести обществу, конкретному игроку, разработчику?

Сегодня в России уже есть частные заведения, обучающие геймдизайну, видеоигровому маркетингу, 3D-моделированию, есть вечерние программы в ВШБИ (ВШЭ) по дизайну игровых приложений. Однако всё в основном сосредоточено на практико-ориентированных учебных программах, которые создают производителей видеоигр.

Несмотря на это, мы имеем катастрофическое отставание, потому что производство продукции — это один из миллиона шагов, которые должны быть сделаны. Некоторые компании активно интересуются game studies, дают исследователям стипендии, оплачивают стажировки и даже учёбу в аспирантуре. Но есть и производители-ремесленники,агрессивно отрицающие видеоигры как искусство и неспособные оценить то влияние, которое их продукт оказывает на жизнь людей в широком смысле этого слова. Неспособны, но и не обязаны — это не их зона ответственности, к ним никаких претензий нет.

Проблема в том, что в России сейчас по большому счету и нет никого, кроме ремесленников и ремесленников, которые обучают новых ремесленников. Игроделы зачастую видят game studies как штуку несовместимую с их практикой. И чем в большей степени они ремесленники, тем сильнее им это кажется. Они ищут универсальные формулы. Гуманитарные подходы к играм между тем деконструируют схемы и формулы, анализируют и, таким образом, рискуют разрушить сложившийся язык описания, традиционный способ говорить и думать об играх.

Подобно тому, как рефлексия языка кинематографа в XX веке значительно поспособствовала его развитию и становлению как искусства, кооперация между разработчиками и исследователями игр могла бы многое дать игроиндустрии. Однако рефлексии такого медиа, как видеоигры, в нашей стране пока что официально и системно не обучают.