Как создаются комиксы: опыт студии Bubble

От идеи до продвижения.

В Россию комиксы пришли поздно, однако постепенно они всё плотнее интегрируются в нашу культуру. Меж тем, производство комиксов — сложная работа, в которой задействовано множество людей: писатели, художники, колористы, верстальщики. На выходе получается небольшая книжка объёмом в несколько десятков страниц, которую читаешь за полчаса-час, но работы в неё вложено при этом очень много.

Мы пообщались с крупнейшим российским издательством комиксов Bubble, чтобы во всех подробностях узнать, как устроен процесс производства комикса: от создания идеи сценаристом и до общения с аудиторией. Принципы везде схожи, в какой стране бы ни выпускался комикс. В тексте много подробностей, которые помогут лучше понять, за что отвечает тот или иной член команды и как именно он работает.

На вопросы отвечало шесть человек: генеральный директор издательства Артём Габрелянов, главный редактор Роман Котков, редактор Евгений Еронин, основной художник комикса «Бесобой» Анастасия Ким, сценаристка комиксов «Экслибриум» и «Союзники» Наталья Девова и колорист Лада Акишина.

Кто принимает решение о запуске новых серий комиксов и чем он руководствуется?

Артём Габрелянов: У нас есть редколлегия (я, Роман Котков и Евгений Еронин), которая принимает все важные решения в издательстве, будь то запуск новой серии или же участие в фестивале. При создании новой серии мы руководствуемся несколькими важными вещами: актуальность в современном мире, потенциальный интерес нашей целевой аудитории и ценность для нашей вселенной. Если история не удовлетворяет этим требованиям, мы не станем над ней работать, будь она хоть тысячу раз гениальной.

Учитываются ли пожелания аудитории? Если да, то насколько сильно?

Роман Котков: Пожелания аудитории действительно учитываются, но скорее не в сиюминутной перспективе в стиле «хочу это в следующем же номере», а в долгосрочной. Аудитории нравится один персонаж или как взаимодействуют двое других — хорошо, мы об этом подумаем. Мы не побежим тут же врисовывать их в следующий номер, но учтём и примем пожелания.

Но надо понимать, что с важностью персонажей должна быть и история. История, которая сыграет лучше всего для них, для их характеров и развития отношений. Порой мы не торопимся возвращать любимых читателями героев, потому что время ещё не пришло. Но когда придёт — будет просто офигенная история, в качестве которой мы уверены.

Наше большое отличие от зарубежных создателей — близость к народу: любой из нас может пойти и почитать отзывы в интернете, принять к сведению, расстроиться, разозлиться или порадоваться. Мы же не где-то далеко в Штатах, мы тут, рядом, и нам тоже интересно, какие эмоции вызывают наши истории у людей. Порой это хорошо, порой наоборот, некоторым стоит абстрагироваться от всех комментариев и делать то, что нравится автору, то, что он считает верным. Но такова уж специфика нашей работы, от неё никуда не денешься.

На какую аудиторию вы ориентируетесь?

Роман Котков: Аудитория российских комиксов — самый дикий и непредсказуемый зверь в этих джунглях. Понять его и приручить — настоящая задача, хотя бы потому, что нет никаких чётких критериев того, как он выглядит: как серьёзный коллекционер среднего возраста, скупающий все варианты обложки, или как девушка-тинейджер из Твиттера, которая обожает персонажей и готова сделать на них косплей. Но это и здорово: можно экспериментировать, привлекать разную аудиторию, больше людей.

В частности, каждая из наших серий направлена на разную аудиторию. Есть вот большая площадка для экспериментов, которую мы назвали «Легенды BUBBLE», где каждый сюжет посвящён новому персонажу и создан в разном жанре. На самом деле это и классно, когда можешь творить совершенно безумные и крутые штуки для разных людей, зная, что какой-то пласт общества их оценит.

У нас есть наработанная годами аудитория, порой это молодые люди студенческого возраста, порой уже упомянутые хардкорные коллекционеры. Но самое главное: этих людей объединяет тяга к новому, к тому, чего они ещё не видели в комиксах про Бэтмена и Дэдпула; шанс покупать совершенно новую историю каждые пять дней. И для многих это дорогого стоит (а наш комикс — нет).

Насколько сильно на создание идеи влияет опыт Marvel, DC и других западных коллег? Комиксы каких авторов сильнее всего влияют на Bubble?

Евгений Еронин: Если говорить про сценаристов, то почти не влияет. Из нашего общения я понял, что американские комиксы они если и читают, то выборочно и почти никогда что-то актуальное или мейнстримное, в основном авторское и независимое. Сценаристы больше читают мангу — и это уже находит своё отражение в том, как они любят планировать сюжет и с какой скоростью рассказывать историю. Но это чисто профессиональные вещи, на деле же нет никого, кому хочется написать свою версию Бэтмена или внезапно сделать сюжет, как в прочитанном только что комиксе. У всех собственные планы и идеи.

Художники тоже не вдохновляются конкретными издательствами, только зарубежными художниками, по которым сами же фанатеют. Это и европейские (Серджо Топпи), и японские (Кацухиро Отомо), и корейские авторы (Ким Джунги).

Не секрет, что у многих наших художников большой кумир — Шон Гордон Мёрфи (один из самых популярных сейчас в DC), и некоторые отдают ему дань в своих работах. Но всё равно каждый делает это по-своему, у нас нет двух художников, которые вдохновлялись бы одним и тем же и рисовали бы в идентичном стиле.

Должен ли комикс отражать нашу реальность и поднимать важные вопросы? Что насчёт остросоциальных тем?

Артём Габрелянов: Как я говорил выше, мы стараемся делать наши комиксы актуальными, но не в прямом смысле этого слова, а в контексте актуальности истории в современном мире — например, равенство полов. Ну и вообще мы довольно прогрессивные ребята, которые стремятся отражать нашу действительность и работать с ней. Почитайте, к примеру, историю «Майор Гром: Чумной Доктор» — она до сих пор актуальна в нашей стране, несмотря на то, что с момента её создания прошло уже больше пяти лет.

Артём Габрелянов говорил, что не любит комиксы Алана Мура, Фрэнка Миллера и Нила Геймана. Значит ли это, что комиксы Bubble должны быть более лёгкими и понятными массовой аудитории?

Артём Габрелянов: Артём Габрелянов не говорил такого. Мало того, что эта фраза вырвана из контекста, так ещё и приведена неточно и не полностью. Я говорил, что мне не нравится ореол восхищения над этой «святой троицей», который почему-то возник в российской комикс-тусовке. Я вообще против любого культа личности и явного фанатизма.

А насчёт вашего вопроса: да, мейнстримные комиксы (к которым я отношу наши комиксы) должны быть лёгкими и понятными для массовой аудитории. Иначе это будет уже не мейнстрим.

Есть ли какие-то особые принципы, которыми вы руководствуетесь, генерируя идеи?

Роман Котков: Я всегда стараюсь отталкиваться от персонажей. На мой взгляд, даже самый крутой поворот сюжета не зацепит человека, если ему будет абсолютно плевать на героев, его переживающих. Наша сила, наш козырь — в героях, которые заставляют читателя что-то чувствовать, даже если это ненависть и омерзение, или, наоборот, влечение к персонажу.

И да, в отличие от западных коллег, мы не стесняемся привносить в комиксы так называемое «стекло» — грустные, трагичные вещи, которые заставляют читателей страдать, но при этом поддерживают общую атмосферу реалистичности вселенной. В этом есть какая-то своя фишка — вызвать у читателя побольше эмоций, заставить чувствовать вместе с нами. И создатели — далеко не страшные манипуляторы, которые, аки Джордж Мартин, мечтают поубивать персонажей. Первым смерть любимого героя переживает его автор. И именно такой подход к делу, когда наши персонажи нам как родные, мы больше всего ценим при работе над комиксами.

Насколько важно привнесение в комиксы о «русских супергероях» этакого национального колорита? Как это сделать правильно и не облажаться?

Евгений Еронин: Очень важно.

Я совсем недавно серьёзно задумался над этим же самым вопросом и многое для себя понял. У нашего издательства на прошедшем San Diego Comic-Con прошла лекция как раз о том, как показаны русские персонажи в американских комиксах, видеоиграх и кино, и как нам хотелось бы, чтобы они были показаны. Готовясь к лекции, я пришёл к выводу, что национального колорита нельзя стесняться и ни в коем случае нельзя от него отказываться — это то, что нас выделяет и делает интересными на общем фоне. А у себя дома это ещё важнее, чем за рубежом.

Я замечал, что авторы русских комиксов часто делают своих героев американцами или другими иностранцами, будто им комфортнее писать не про страну, в которой они живут, а про выдуманную версию Америки, которую они видели в кино, комиксах и сериалах. Может, им так и удобнее, но это воспринимается странно: если я захочу почитать графический роман про жизнь в маленьком американском городке, я найду книгу от автора, который жил в маленьком американском городке, а не от Васи из Нижнего Новгорода — пусть даже он и читал всю жизнь только комиксы про маленькие американские города. Но чего ему не нарисовать про Нижний Новгород? Я вот там вообще не был, почитал бы с удовольствием, уверен, там есть что рассказать и показать.

Комиксы, и как искусство, и как индустрия, в России не смогут развиваться, если будут полностью зависеть только от Запада, самому встать на ноги просто жизненно необходимо. Авторы серий Bubble это хорошо понимают. «Игорь Гром» невозможно представить без Санкт-Петербурга, «Бесобой» тесно связан с историей и культурой России.

Как тут не облажаться? Наверное, первым делом надо избавиться от чувства стыда и не бояться того, что ты делаешь что-то про русских.

Расскажите, пожалуйста, как устроен процесс работы с сценаристами. Они состоят в некоем штате или работают на гонорарах?

Артём Габрелянов: Все сценаристы работают у нас в штате, со всеми есть трудовой договор. Некоторые предпочитают сидеть в офисе, некоторым лучше пишется дома в одиночестве. Вообще, мы стараемся найти индивидуальный подход к каждому сотруднику. Мы стараемся сделать так, чтобы всем было комфортно работать. У нас в редакции нет культа пятницы и ненавистного понедельника именно потому, что работа для нас — любимое дело, а не каторжный труд.

Как вы ищете сценаристов и какими качествами должен обладать писатель?

Роман Котков: На самом деле сценаристы по большей части приходят к нам сами. Каждый день, открывая утром почту, мы видим несколько десятков предложений с новыми идеями самых разных героев и комиксов. Да, очень многие — полный бред, но находится и крупица золота. Многие сценаристы, с которыми мы работаем, — зарекомендовавшие себя люди, либо в творческой тусовке, либо в журналистской.

Наш автор Алексей Замский долгое время писал критические статьи про Bubble на комиксных сайтах, а потом предложил свой план на серию «Игорь Гром», и мы его приняли, поверили в авторское видение. Если человек работает, старается, результат его работы заметен в любой среде, — потенциально это наш человек.

Как по мне, автор должен прежде всего быть готов работать в команде, потому что комикс — никогда не работа одного человека. Должен быть готов идти на правки и не устраивать истерики, если что-то вдруг «сделали не так». Должен обладать возможностью создавать интересных персонажей самых разных типажей — и далеко не всегда лишь привлекательных красавчиков или гориллобразных преступников. Если автор нащупает «серую» сторону персонажа, найдёт в нём «второе дно», то, что покажется читателю привлекательным, — тогда это победа.

Что представляет из себя сценарий комикса? Писатели рисуют раскадровку?

Артём Габрелянов: Есть два общепринятых стиля написания сценария: в стиле Marvel, когда сценарист оставляет художнику большую свободу в плане визуализации истории, и в стиле DC, когда всё написано предельно подробно, вплоть до малейших деталей.

Я, например, придерживаюсь первого варианта, а наш другой сценарист, Алексей Замский, — второго. В любом из двух вариантов сценарий выглядит как книжный текст без лишних изяществ — описание действий героев, какие-то важные подробности по антуражу, плюс диалоги. До раскадровки дело не доходит — только если в самых крайних случаях, когда происходящее в комиксе уж никак не получается описать словами. В моей практике такого ни разу не случалось.

Как организована работа сценариста и художника? Переписываются ли они на страницах черновика, как это делали в 80-х?

Роман Котков: Нет, к счастью, в современном мире есть такие вещи, как мессенджеры, Скайп и прочее. Например, для обсуждения комикса «Бесобой» с Алексом Хатчеттом и Анастасией Ким у нас есть конфа «Бесобой — между собой», в которой мы решаем все вопросы, связанные с комиксом. Зачастую они общаются между собой даже без участия редактора, мы просто утверждаем все вещи позже.

Такая плотная работа необходима, как мы всегда говорили: комикс — командная работа. А примечания на полях индизайновского макета оставляют как раз верстальщики, корректоры и редакторы. Своеобразная переписка там тоже случается в стиле «поменять шрифт», «этот баллон вообще куда?!!!» и так далее. Так что наследие старых комиксов живёт, просто слегка апгрейдилось.

Насколько свободны авторы Bubble в плане экспериментов? Могут ли они представить необычный взгляд на известного персонажа издательства, как, например, какая-нибудь Кейт Лейт с её Адской Кошкой?

Евгений Еронин: В этом плане наши комиксы прекрасно говорят сами за себя. Посмотрите, каким был «Бесобой» в 2013-м, и каким стал в 2018-м, найдите отличия между сериями «Майор Гром» и «Игорь Гром» — не говоря уже о «Красной Фурии» и «Союзниках», это просто два диаметрально противоположных по тональности и задачам комикса.

И все изменения в сериях и персонажах идут в первую очередь от сценаристов. Редакторы могут в целом сказать, что хотят увидеть, и в каком направлении им было бы интересно двинуть серию, но с конкретными идеями и планами к нам уже приходят сами сценаристы. И часто они действительно выглядят неожиданно и рискованно. Но если мы видим, что у автора есть долгосрочный план, и он знает, что делает и чего хочет добиться, то мы ему не мешаем, только помогаем рассказать его историю наиболее эффектным образом. И, как правило, наше доверие оправдывается. Комиксы Bubble меняются — и мы не собираемся останавливаться.

Что насчёт личных взглядов писателя? Допустим, он без ума от русского рэпа. Может ли он в таком случае сделать так, чтобы герой полюбил русский рэп?

Евгений Еронин: Если это не противоречит тому, что писали про героя, то почему нет. Например, главные герои серий «Бесобой» и «Мироходцы» подружились и стали периодически ходить в московский паб. Рома Котков, когда написал ту историю, даже вдохновился реально существовавшим баром, который мы с ним любили. И в этом не было ничего криминального — по тому, как до сих пор писали Данилу и Андрея все работавшие над ними сценаристы, было совершенно очевидно, что для них будет нормально захотеть вместе выпить.

С новыми персонажами так вообще бесконечный простор, пиши что хочешь. Взять тот же рэп: Артём Габрелянов очень его любит, и когда сел писать комикс «Майор Гром. Шанс» (приквел к фильму), то придумал, что главный герой всё время слушает хип-хоп. И это тоже смотрелось абсолютно органично, потому что персонажа изначально создал Артём, и только он его и писал.

Что должен сделать писатель, чтобы его идеи приняли? Как он их «питчит»?

Евгений Еронин: Как я уже говорил, нам важно видеть, что сценарист твёрдо стоит на ногах и вбрасывает свои идеи не просто так, а с представлением о том, как он сможет хорошо их развить.

Часть наших сценаристов работает в офисе, часть удалённо, но со всеми мы поддерживаем постоянный контакт, обсуждая их идеи. Периодически мы устраиваем собрания по сериям, в которых могут принимать участие не только редакторы и сценаристы, но и художники, они тоже часто заинтересованы в развитии своих комиксов и нередко приносят хорошие идеи.

Выбирает ли писатель сам художника для своего сценария, или ему его «назначают»?

Артём Габрелянов: На самом деле обычно это художник решает, хочет он рисовать конкретную серию или нет. Ведь нагрузка на него ложится нешуточная: раз в месяц он должен сдавать по 20-24 страницы комикса, и в условиях нелюбимой темы такое сделать просто невозможно. Конечно, у сценариста всегда будут собственные пожелания по арту, но если его история не интересна конкретному художнику — тут уже ничего не поделаешь, насильно мил не будешь.

Другое дело в том, что мы всегда стремимся создавать наши сценарии такими, чтобы работать над ним было интересно всем сотрудникам в издательстве, поэтому замена художника на серии происходит безболезненно.

Расскажите о создании персонажей. Как прорабатываются их образы, привычки, лексикон, внешний вид? Желательно с примерами.

Наталья Девова: Если максимально упростить, я бы сказала, что любого персонажа я создаю с оглядкой на два пункта:

Такая вот получается программа-минимум для персонажа: он должен адекватно выполнять свою функцию в истории и существовать не в окружении своих клонов. Первый пункт относится скорее к характеру персонажа, второй — к его внешности.

Речь — тоже характеристика персонажа, и мы стараемся через неё соблюдать целостность образов наших героев. На примере нашего комикса «Экслибриум»: легкомысленный Соловей говорит развязно и нарочито оптимистично, всё у него всегда тип-топ, и даже непреднамеренное двойное убийство он воспринимает как отличный объединяющий опыт. Властная Ангелина, привыкшая железной рукой править оравой не самых послушных студентов, не стесняется быть с ними резкой и прощаться фразой: «Смотрите, не сдохните тут, пока я не вернусь». А Тамара, которой поперёк глотки стоит особое положение её семьи, на восклицание Лили: «Никогда бы не подумала, что ты аристократка!», отвечает: «Ну дык».

Внешний вид — отдельная песня. Помимо очевидного и уже сказанного, хочется рассказать об одежде. До работы над комиксами я не представляла, как это может быть трудно — создавать образ персонажа от макушки до пяток. В тексте можно просто написать «он был одет (и слава Богу)», но в комиксе к выбору гардероба персонажей приходится подходить очень тщательно. К такому меня жизнь не готовила.

У нас уже давно вошло в привычку сохранять референсы одежды или просто интересные картинки, которые потом можно использовать в качестве принтов, даже если мы просто в свободное время скролим ленты в соцсетях и ещё не знаем, какому именно персонажу это подойдёт.

В одном из последних выпусках «Экслибриума» Соловья одели в рубашку со смешным принтом. Розовая рубашка с узором из очень кривых белых леопардов. Идеально для этого персонажа. И всё было бы хорошо, не фигурируй проклятый предмет одежды в очень, очень трагичной сцене. Впервые увидев страницы этой сцены в цвете, я не знала, смеяться мне или плакать. После обсуждения было решено рубашку оставить, потому что драма драмой, но ломать ради этого характер персонажа и переодевать его в более подобающий сцене фрак мы не захотели.

По каким принципам выбирается среда обитания героя? Его город, квартира, друзья?

Наталья Девова: Всё это, по сути, вещи, которые, среди прочего, и формируют образ персонажа, так что выбираются они соответственно его характеру и роли в сюжете.

В «Экслибриуме» мы отдельно оформляли разные локации в зависимости от того, какие персонажи в них живут.

Квартира главной героини была заставлена растениями — любимцами её папы, ландшафтного дизайнера и идейного вегана. В комнате Лили (да, имя тоже выбирал папа) были детали её увлечений: фигурки и постеры с персонажами любимых сериалов, комиксов и компьютерных игр. Помню, что во время работы над первыми главами «Экслибриума» я была жутко увлечена «Атакой титанов» — так у Лили появилась подушка-дакимакура с титаном Колоссом, благо хобби девушки позволяли дать ей этот трофей.

Вообще погружённость Лили в гик-культуру дала возможность, кажется, всей нашей команде, работавшей над комиксом, вставить в номер кусочек своих увлечений. Лиле даже удалось поиграть в «Ведьмака 3» за день до официального релиза игры: номер вышел 18 числа, а игра — 19-го, из-за чего в комиксе нам пришлось использовать скриншот с предрелизной версией инвентаря.

В том же «Экслибриуме» мы отдельно оформляли комнаты студентов в общежитии. Лилин новый дом отражал уже интересы не только её, но и её соседок — Тамары и Зои. От спортивной и серьёзной Зои в комнате появились гантели, коврик для йоги и турник, а от взбалмошной Тамары — бардак и плесень. Да, плесень. В чашках, тарелках, на кусочках еды и прочих вещах, о которых вам не хотелось бы задумываться. Тамара собирала свою коллекцию плесени и относилась к ней очень трепетно. Так трепетно, что к 25 номеру переселила её на свободную кровать.

Есть ли какие-то требования издательства относительно героев и того, что его окружает?

Наталья Девова: Я не припомню такого случая, чтобы предложенного мной персонажа отклонили, потому что он не подходит под «требования издательства». Один из моих персонажей в «Союзниках» — двухсоткилограммовая немая учёная, которая говорит или через эмулятор голоса, или через своего ассистента, 14-летнего нервного мальчика-андроида. Никто не возражал.

Так что, насколько мне известно, у издательства нет требования относительно героев и их окружения, кроме того, чтобы они не нарушали никакие законы РФ.

Может ли художник внести изменения в сценарий комикса?

Анастасия Ким: Сценарий всего рана в целом (допустим, всего комикса на ближайшие пять лет) обсуждается сценаристом с остальной командой, с ведущим художником и редактором. То же самое касается небольших сюжетов, которые являются частью этого рана.

Это жизненно необходимый процесс, так как использование художника просто в качестве машинки для рисования собственных хотелок может закончиться потерей интереса художника к серии и его уходом с неё.

Комикс, по крайней мере такого рода, как издаем мы, никогда не является произведением одного человека. Над ним работает именно команда. Когда я делала дизайны нынешних главных героев комикса, я отсылала их сценаристу, чтобы он посмотрел, оценил, сказал, нравится ему или что бы он поменял/добавил. В то же время, когда сценарист создаёт историю, он зачастую обсуждает её со мной ещё до того, как она написана и существует только как один из многих потенциальных синопсисов. Поэтому я всегда в курсе, что происходит с серией сейчас, что с ней будет через полгода и так далее, и имею возможность предложить сценаристу: «А может тут не так, а эдак сделать?».

Как ведутся поиски художников и какое портфолио требуется?

Анастасия Ким: В России с поиском художников для рисования именно комиксов всё очень непросто. Я помню период, когда нам присылали портфолио, составленные либо из цг-картинок, которые обычно делаются для компьютерных игр, либо из институтских работ с масляной живописью и прочим сопутствующим.

Определить по таким работам, может ли человек быть на комиксе линёром или колористом — невозможно. Вот вообще никак. Чтобы понять, может ли он работать в нашей сфере, в портфолио от него требуются прежде всего готовые страницы комиксов. Нарисованные и/или покрашенные им самим. По их качеству можно определить, годится художник или нет.

И поиск такого художника, рисующего именно комиксы, зачастую очень сложен. Мало у нас таких, а те, что есть, либо принципиально ненавидят коммерческий продукт просто за то, что он вообще есть на свете, либо не хотят превращать комиксы в профессию. Поэтому в нашей конторе поиск художника — это всегда драма с накалом, достойным спортивного байопика. Допустим, дополнительного художника на серию (это человек, который рисует 4 выпуска из 12 в году, чтобы основной художник не помер от переработки) мы однажды искали в районе полугода, если не больше. Ещё сложнее ситуация с колористами, людьми, которые занимаются цветом в комиксе.

Хороший колорист на вес золота, его, как говорится, сложно найти, легко потерять и невозможно забыть. И колориста, в отличие от художника-линёра, невозможно натренировать, чтобы он красил лучше. Так как чувство цвета и стиля в нём — это такая фигня, которая либо есть, либо нет её.

Вы привлекаете художников со стороны?

Роман Котков: Безусловно, и очень часто. Мы стараемся поработать с теми, чей визуальный стиль нам приятен, и с теми, кто хочет поработать с нами. Какие-то художники не хотят, это тоже бывает, они бойкотируют мейнстрим и всё, что с ним связано, предпочитая делать мелкие выпуски зинов, это тоже можно понять. Но многие горят желанием поработать и увидеть свой рисунок в крупном тираже, так почему нет?

Чаще всего художников мы привлекаем к работе над обложками: всё же сам комикс нарисовать могут не все, это весьма специфичная вещь, но поработать с обложками гораздо больше возможности. Но работу с фрилансерами всегда курирует кто-то из штата, а художники и колористы постоянно накидывают новых крутых людей, с которыми можно было бы посотрудничать. В России невероятное количество крутых профессионалов, это стоит отметить и этим стоит гордиться.

Не так давно был скандал с обложкой «Игоря Грома» — художник её сплагиатил. Тогда пришлось отзывать и перепечатывать тираж. Какие меры вы приняли, чтобы такого не повторилось?

Роман Котков: Случай действительно был неприятный, самое интересное в нём, что такие вещи практически нельзя предугадать. Нет в мире человека, который видел все картинки всех художников, потому от такой ситуации очень сложно спастись.

С нашей точки зрения, изменения были в следующем: у нас есть специальная скайп-конференция художников, которая просматривает и комментирует все обложки, и ещё арт-директор Денис, который занимается их оформлением. Эта комиссия уж точно ничего подобного не пропустит, поскольку наши ребята достаточно активно следят за всеми арт-сообществами в мире и теперь риск сильно минимизирован. Ну и, конечно, хотелось бы пожелать подобным художникам быть более добросовестными, всё же это не картинка для себя, а лицо истории, которую делает и за которую отвечает большая команда людей. Подобные случаи недопустимы, искренне надеюсь, что такого больше не повторится.

Что думаете об объективации женских персонажей? Многие из героинь комиксов Bubble — с большой грудью и, в целом, нарочито сексуальны. Это решает каждый художник сам, или есть какие-то критерии сексуальности героев?

Артём Габрелянов: Вы преувеличиваете. Из всех героинь наших комиксов большая грудь была только у трёх девушек. Это 5% от общего количества женских персонажей в наших комиксах. К тому же, нарочитая сексуальность — крайне расплывчатый термин, ведь кому-то кажется, что и юбка у Чудо-женщины в одноимённом фильме неприлично короткая. В любом случае, таких героинь, как Джессика Рэббит у нас не было и нет.

Что касается критериев сексуальности персонажей (как женщин, так и мужчин) — то тут работает тандем «сценарист — художник». Иногда одному кажется, что другой переборщил с внешним видом героя, и он просит снизить градус его сексуальности. Или же, наоборот, поднять — такое тоже бывает. Но опять же, возрастной рейтинг наших комиксов 16+, и откровенной пошлости там точно нет.

Подозреваем, что многие даже и не слышали о такой профессии — колорист. Расскажите, из чего строится его работа у вас?

Лада Акишина: Уверена, что на этот вопрос разные люди ответят по-разному, так что расскажу то, что делаю я, будучи колористом, и то как всё строится. Про то, откуда появилась эта профессия, скажу, что это было сделано для удобства в производстве графических работ — комиксы, мультфильмы и прочее. Одна страница комикса целиком от наброска до финала — это достаточно большая работа для одного человека (для многих, не скажу, что для всех), поэтому чтобы одна страница появлялась на свет немного быстрее, чем за несколько дней, было решено разделить работу между двумя, а иногда и тремя художниками.

В Америке имеет место быть ещё одна ниша художников — инкеры, те, кто лайнят наброски основного художника. В России такого нет. Все страницы от наброска до финальной линии рисует один человек, далее страница попадает в руки колориста, который наполняет её цветом. Собственно, колорист — это тот человек, кто создаёт и задаёт атмосферу и настроение цвета в странице, добавляет угрюмости и серости, если это нужно, или, напротив, радует яркой палитрой.

В большинстве комиксов колорист, как правило, должен уметь грамотно сочетать цвета персонажей, правильные оттенки одежды и кожи, чтобы в любой среде ты мог узнать героя если не по форме носа, то хотя бы по цвету глаз, волос, тела. Многие колористы достаточно смело работают с цветом: иногда для большего акцента намеренно делается определённый цвет в том или ином кадре. Например, если у персонажа шоковое состояние или он чем-то сильно удивлён, или ему грозит опасность, — тогда колорист может смело покрасить фон в красные тона и сделать красное или яркое оформление, даже если мгновенье назад герой был на солнечном пляже.

Такой выбор цвета усилит эффект, задуманный художником. Иногда работа колориста заключается только в том, чтобы грамотно «залить» всё, что есть на странице, в правильные гармоничные цвета той или иной атмосферы, героев, настроения, не прибегая к чрезмерно сложным градиентам или живописным приемам. Как правило, такой способ покраски страницы подходит исключительно для художников с сильной графической частью — в таких страницах другой цвет попросту бы забил штриховку или, при более живописных вариантах, чёрные моменты смотрелись бы недоделанно (тени или крупные элементы, где преобладает черный или очень тёмный цвет по задумке).

Самое главное — уметь грамотно подобрать цвета, чтобы они вкусно сочетались и составляли из себя композицию, которая бы погружала читателя в атмосферу истории и передавала настроение и цвета предметов. В других случаях художники могут работать не так агрессивно с графикой, и линии могут быть более тонкие: в таком случае можно выбирать разные способы покраски подобных страниц.

В любом случае, способов, как раскрасить страницу, просто миллион. Кто-то раскрашивает пятнами, работая с плоскостями, словно лепит форму цветом, другие могут детально прорабатывать фон, а персонажей просто одной тенью без дополнительных «посадить» в фон, можно добавить эффект шума или текстуру на страницу, что сильно ускорит работу и будет смотреться детально при минимальном количестве цвета или при минимальной работе с формой. В общем, каждый делает так, как ему ближе.

Когда меня приняли на работу, то выдали одно основное правило — сделай, чтобы было красиво. В общем, если коротко, кто такой колорист — это человек, который раскрашивает страницы за художником. А если развернуто — то можно рассказывать часами про то, как много интересных решений можно сделать при покраске, про разные нюансы и хитрости этой работы.

Насколько сильно влияние автора сценария на художника и колориста?

Анастасия Ким: Зависит от ситуации. В целом, тут есть несколько вариантов.

Первый вариант — когда сценарист говорит: «Отрывайся». Это означает, что художник волен рисовать как ему Бог на душу положит. Так происходит не потому, что сценаристу не хватает фантазии на то, чтобы сделать гиперподробные описания, а из-за того, что художнику нужна определенная творческая свобода. У сценариста эта свобода в сценарии, у художника — в рисовании по этому сценарию.

Второй вариант — когда сценаристу очень важно, чтобы художник по максимуму передал его видение сюжета или конкретной сцены, когда он представляет её максимально чётко и хочет, чтобы она выглядела именно так. Тогда он даёт художнику все возможные референсы и описания, которые может, а художник старается это воплотить в жизнь.

И третий, который происходит редко, но всё же происходит, — это когда сценарист хочет, чтобы сцена выглядела определённым образом, но художнику это не нравится по каким-то причинам. Тогда либо начинается поиск компромисса, либо художник просто делает всё по-своему.

Лада Акишина: Самое основное влияние на цвет идёт от художника, а не от сценария. Каждый художник работает по-своему. Многие художники очень тесно работают со сценаристами, и поэтому влияние непосредственно автора почти сводится на нет, потому что они словно бы вдвоём ведут эту работу. Сценарист пишет историю, прописывает мир, ситуацию, героев, их настроение, место, время и ещё миллион деталей, которые погружают читателя в мир и в сюжет, а художник после прочтения сценария может представить ту или иную сцену несколько по-своему.

Никто не может залезть в голову другого человека и увидеть тот фильм, который он просмотрел, когда создавал свой сюжет, да и когда мы читаем книги, то каждый представляет немного по-своему те или иные моменты. В случае сценаристов — как правило, описываются только те детали, которые важны для сюжета, а другие элементы в работе могут быть легко изменены самим художником в процессе воспроизведения.

Например, герой дерётся в подворотне с негодяем и получает пяткой в нос, падает и матерится. Художник может добавлять в сцену предметы и окружение, которое бы не противоречило сценарной задумке, и, по его мнению, добавило бы атмосферности, которую не прописал сценарист. Но если берётся конкретное место, время суток, конкретный герой в определённой одежде и с определённым настроением , то тут довольно сложно сделать иначе, чем написано, потому что это нужно для сюжета, важно для истории, придуманной сценаристом.

Что касается цветового решения, то у колориста ещё меньше свободы в этом плане: колорист обязан постараться передать атмосферу, близкую к написанной в сценарии. Колорист может менять освещение, если оно ему покажется более удачным, подчеркнуть светом силуэт лица или рук, но, по большей части, атмосфера задаётся изначально сценаристом и художником.

Как выбираются цвета? Заметно, что в большинстве комиксов очень ограниченная палитра. Неужели предварительно отдельно выбирают именно те оттенки, которые будут в произведении, а потом не добавляют новые?

Лада Акишина: Цвета на страницах комикса выбираются, в первую очередь, исходя из задуманной атмосферы истории и исходя из места, где разворачиваются события. При этом разные колористы работают сильно по-разному: кто-то добивается нужного эффекта через контрастные цвета, кто-то через мягкие сочетания, кто-то выбирает яркую палитру, а кто-то сдержанную.

В сценарии тоже часто прописываются нужные детали, например: «Угрюмая Москва, вечер, дождь». И каждый художник нарисует такое описание места по-своему, выберет свой фонарь и свой вечер — глубокий или только начинающийся. Отсюда и получается, что колористу изначально даётся описание атмосферы, которое он может трактовать по-своему, если только художник не попросит что-то более конкретное.

Я работаю ближе к реалистичным цветам, почти не использую яркие, насыщенные мультяшные цвета, потому что в жизни они встречаются достаточно редко. Я стараюсь опираться на реальные окружающие меня предметы. Многие другие колористы работают с намеренно ложной палитрой. Например, могут покрыть всего персонажа зелёным на фоне красного, чтобы тот выделился силуэтом и цветом — в том числе и среди других кадров, чтобы показать, что по сюжету именно на этом кадре он в максимально напряжённом состоянии.

Я же работаю иначе, мне ближе делать более кинематографичные кадры. Я могу сделать напряжённый фон позади персонажа или яркий свет, которого на самом деле быть там не может никак, но что касается цвета — я очень редко где использую приёмы сильного изменения цвета в пользу напряжения. Возможно, по этой причине страницы, покрашенные мной, выглядят не очень цельно. Каждый кадр — отдельная работа, как если бы мы наделали в фильме скриншотов и листали бы их один за другим.

Что касается второй половины вопроса: да, я придерживаюсь каких-то рамок в атмосфере, и похожие сцены вечера или подворотни по цвету у меня могут выглядеть очень близко, даже несмотря на то, что это могут быть вечера в разных городах или разные подворотни. Я смогу показать разницу этих мест, но цвета предпочту комфортные для себя и не спорящие с мнением художника.

Как организовано продвижение комиксов? Какими каналами пользуется Bubble?

Артём Габрелянов: Очень актуальный вопрос! До недавнего времени я думал, что хороший товар продаёт сам себя, и пиар нам не нужен в принципе. Как говорил Торин Дубощит: «Я никогда так не ошибался». Так что теперь мы активно работаем над стратегией продвижения: начиная с развития собственного YouTube-канала и заканчивая целой кучей оффлайн-активностей. Так что следите за новостями.

Где вы печатаетесь и есть ли тут какая-то специфика?

Роман Котков: Печатаемся в очень хорошей типографии «Юнион Принт» в Нижнем Новгороде, за все годы работы никаких проблем не было. Для нас важнее всего качество и, конечно, скорость. Специалисты нижегородской типографии работают оперативно и проверяют файлы очень быстро, что для нас важно. Порой мы сдаём номера и книги сильно заранее, но иногда получается и впритык: всё же созданный и нарисованный с нуля номер часто оказывается готов в последнюю секунду. Поэтому важно, чтобы между сдачей и выходом из печати порой происходило достаточно мало времени. Но, как я уже сказал, наши партнёры нас не подводили.

Гонорары оговариваются с авторами отдельно или есть какая-то фиксированная ставка? Выплачиваются ли роялти с продаж?

Артём Габрелянов: У нас всё очень просто. Все сотрудники, работающие в штате, получают фиксированную зарплату — она зависит от рода деятельности и рабочего стажа. Есть ещё так называемые фрилансеры — художники, у которых нет времени и сил рисовать комиксы постоянно, но 1-2 номера в год они для нас делают. Они работают по сдельной оплате.

Роялти мы выплачиваем только авторам, которые приходят к нам со своей собственной готовой историей, чтобы издать её в рамках импринта Bubble Visions.

Кажется, что на российском рынке комиксов издательства поделили между собой Marvel и DC: первых долгое время издавало «Комильфо», а за вторых отвечает «Азбука». Каково быть независимым издательством? Мешает ли это продвижению комиксов в магазинах, принадлежащих тому же «Комильфо»?

Артём Габрелянов: Понятное дело, что всяк кулик своё болото хвалит, и было бы глупо обижаться на ребят за то, что они стремятся продать свои комиксы вперёд наших. Всё в порядке, это бизнес.

Правда, я знаю один случай, который лично меня привёл в бешенство. Несколько лет назад одному конкретному продавцу так сильно не понравились наши комиксы, что он старательно отговаривал каждого посетителя от их покупки, причём ещё и хвастался этим в социальных сетях. Но вообще советы продавцов действуют только на новичков. Опытные читатели, как правило, сами знают, чего хотят.

Есть ли в российской индустрии какие-то «иконы», свои Аланы Муры и Уоррены Эллисы?

Роман Котков: На самом деле, есть небольшое количество знаковых авторов вроде Аскольда Акишина, Константина Комардина и нашего Андрея Васина, которые рисовали комиксы ещё в те времена, когда в России не знали, что такое комиксы. Вот эти люди — настоящие иконы, даже если подрастающему поколению не совсем доступны их работы.

Недавно умер комиксист Павел Сухих, в какой-то степени начавший популяризацию комиксного движения в России, таких, как он, стоило бы ценить, если не за творчество, то за количество усилий, приложенных, чтобы на текущем российском рынке от комиксов не шугались, как от чумы. Что же касается «писательских икон»: на ум приходят лишь несколько людей вроде Евгения Федотова и Алекса Хатчетта, с которыми нам выпала удача посотрудничать и создать прекрасные истории в рамках нашей вселенной.

К русским комиксам, кажется, есть какое-то предубеждение. Борется ли с ним Bubble, если да, то как? Как вообще заставить человека, который принципиально не покупает российские мейнстримовые комиксы, заинтересоваться ими?

Артём Габрелянов: Бороться со стереотипами дело неблагодарное, поэтому мы пошли другим путём. На стереотип «русские комиксы — отстой» мы выдаём постулат «комиксы Bubble — крутые». Благодаря этому мы выходим из порочного круга бесконечных оправданий: теперь нам не надо доказывать, что все русские комиксы — отличные (это просто невозможно), ведь мы говорим только за себя. Точнее, качество наших комиксов говорит за нас.

Касательно рекламы... Как мне кажется, заставить человека читать комиксы при помощи маркетинговых уловок просто невозможно, потому что в последнее время рекламы в мире стало так много, что люди умело научились её игнорировать. Поэтому нам на помощь приходит сарафанное радио во всех его проявлениях: рекомендации друзей, тематические группы, фанфики, косплей любимых персонажей, и многое другое. Кто-то где-то что-то услышал, заинтересовался, купил, начал читать, втянулся, и так далее. Я вообще считаю, что время агрессивной рекламы прошло, теперь люди верят только своим друзьям/знакомым и СМИ/блогерам, мнение которых им важно.

Вообще, есть ли своего рода социальный заказ на «русских супергероев»? Не слишком ли поздно это веяние добралось до нашей страны, чтобы успеть прочно закрепиться в культуре?

Роман Котков: Это действительно сложный вопрос. Понятно, что идея супергероики в нашей стране долгое время встречалась со скепсисом, это если мягко сказать. «Комиксы для детей и дебилов» уже превратилось в реальный мем в комиксной тусовке, но, к сожалению, мем скорее грустный.

Старшее поколение отказывается воспринимать комиксы всерьёз. Было время, когда мы с Евгением работали в крупнейшем книжном издательстве страны и предлагали начать делать и печатать комиксы задолго до того, как делать их стали все подряд. Тогда на нас посмотрели как на идиотов, сказали, пишите дальше свои раскраски и не надо тут. А теперь крупнейшее издательство и десятки других сами пытаются урвать лицензию за лицензией, лишь бы успеть что-то новое издать. Так что время расставляет вещи на свои места.

На мой взгляд, в стране сейчас есть спрос на супергероев. И уж точно есть спрос на качественные истории. Воспитанные на старых мультсериалах по комиксам, родители начинают и детям прививать любовь к комиксным персонажам. И все они время от времени хотят пробовать что-то новое, читать что-то своё. Потому что в глубине души люди не хотят только хаять российские проекты и продукты, люди хотят, чтобы у наших что-то получилось. История с Чемпионатом Мира и нашей сборной это только доказывает. И когда люди видят крутые истории, которые делаем мы, они порой не могут поверить, что это написано и нарисовано в России. И видеть удивление на их лицах едва ли не приятнее, чем сам последующий факт ими покупки комикса.

Так что да, я считаю, что это востребованный продукт в нашей стране. Много факторов нужно, чтобы всё сработало, но мы упорно к этому движемся. Важно помочь людям в принципе узнать о нас, а дальше наши истории и герои сделают своё дело.

Для авторов книг издательства порой проводят встречи с читателями и автограф-сессии, но со сценаристами комиксов можно встретиться, в основном, на всяких конвентах. Почему так? Всё из-за того, что в России пока нет достаточно громких имён?

Евгений Еронин: Не совсем понял, почему сложилось такое представление. Да, на фестивали мы стараемся привозить и художников, и сценаристов, но и когда устраиваем отдельные автограф-сессии, тоже привозим на них не просто конкретных авторов, а именно команды наших серий — сценариста, художника, колориста. Если же кто-то не доезжает, то это больше вопрос территориальный — иногда человеку просто неудобно.

Насчёт громкости имён: художнику, безусловно, легче добиться популярности, он в свободное время (которое, правда, бывает не у всех) может рисовать картинки для своих соцсетей, наращивая фанбазу. Сценаристу в этом плане сложнее, он в основном может только активно общаться с читателями. Но могу сказать, что мы прикладываем все усилия, чтобы сценаристы стали в нашей индустрии не меньшими звёздами, чем художники.

Как в Bubble оценивают перспективы развития российского рынка комиксов при условии, что у того же «Комильфо» относительно недавно были финансовые проблемы?

Артём Габрелянов: Перспективы у рынка отличные, надо только внимательно следить за тем, чтобы предложение не превышало спрос. К сожалению, не все издательства понимают эти базовые правила экономики, но что поделать. Ведь новый рынок привлекает не только опытных бизнесменов, но и романтиков, для которых чужды все финансовые вопросы. И рынок их либо переучивает, либо перемалывает. С момента основания издательства я видел и первое, и второе.

Рынок российский комиксов растёт медленно, но верно. Рос бы в три раза быстрее, если бы не финансовый кризис, но тут мы бессильны. Вообще, мы стараемся не оглядываться на внешние проблемы и конкурентов, а упрямо идти дальше. И эта тактика отлично работает!

Как начинающему автору обратить на себя внимание издательства?

Роман Котков: Как я уже говорил: работать, работать и работать. Писать комиксы, договариваться с независимыми художниками, делать что-то, чтобы можно было чётко сказать: да, это автор, у него есть работы.

На самом деле, мы и сами постоянно ведём работы по поиску новых авторов: посещаем фестивали, смотрим Аллеи авторов, отбираем то, что нам нравится. Буквально недавно мы запустили инициативу «Новые герои Bubble», которая выстрелит в следующем году: мы даём каждому человеку возможность найти команду соавторов и предложить нашему издательству питч о своём комиксе в рамках нашей вселенной. Уникальная возможность создать свой комикс, выпустить его в рамках серии «Легенды Bubble» и посмотреть, как его оценит аудитория.

Так что издательство вовсе даже не законсервировано в себе, а развивается и пытается найти новые способы общения как с авторами, так и с аудиторией. И, надеемся, такая политика открытости привлечет к нам новых людей, которые захотят читать и поддерживать российские комиксы.

Что бы вы, как издательство, порекомендовали тем, кто только хочет заняться написанием комиксов? Может, какие-то книги, помимо очевидного Скотта Макклауда?

Артём Габрелянов: Мне кажется, всё наше издательство — это огромный пример того, что комиксистами становятся, а не рождаются. Никто из нас не ходил на специальные курсы по созданию или написанию комикса, и уж тем более — не поступал в университет на данную специализацию. Просто мы все с детства любили и читали комиксы — много, очень много комиксов. Так что если вы хотите писать собственные комиксы, то начните с чтения чужих. Например, наших.