Устная история «Криминального чтива»: акт 3

«Я сомневаюсь, что Квентин может это объяснить. Я точно не могу.»

«Криминальное чтиво» стал адреналиновым уколом в сердце Голливуда. Первый независимый фильм собравший больше 200 миллионов долларов, он воскресил карьеру Джона Траволты, сделал Сэмюэля Л. Джексона и Уму Турман звездами, превратил Боба и Харви Вайнштейнов в гигантов. Как Квентин Тарантино, бросивший школу работник видеопроката, смог изменить лицо современного кино? Марк Сил отправляется вместе с режиссером, его продюсерами и актерами назад в 1993.

Часть 1

Часть 2

Съемочный период длиной в 51 день начался 20 сентября 1993 года под палящей жарой электрический ламп освещающих закусочную «Hawthorne Grill», первую из 70 локаций фильма. Это здесь пара влюбленных, сыгранная Тимом Ротом и Амандой Пламмер, плавно перешла от завтрака к ограблению. Тарантино рассказывает что был «в высшей точке креатива и воображения. Это была мечта наяву.» Чтобы заставить фильм за 8,5 миллионов долларов выглядеть как фильм за 25, он снимал на «самую медленную пленку, которую когда-нибудь производил Kodak» (eastman EXR 50D Film — Тарантино говорит что сделал такой выбор потому что, его словами, «у неё почти отсутствует «зерно» и получается глянцевый эффект. Это самое близкое к Technicolor 50-х» — прим.пер). Лоуренс Бэндер, продюсер фильма, говорит что это требовало ультра-яркого освещения. «Мы думали от света потрескаются стекла в закусочной, настолько было горячо.»

Не-профсоюзная команда поддержала Тарантино. Некоторые из этих людей работали с ним над «Бешенными псами». Расписания съемок и карты локаций для каждого дня включали в себя строгие правила запрещающие алкоголь и наркотики на протяжении найма и особые предупреждения вроде: «приготовьтесь, будет стрельба» или «гардероб и грим: кровь и расчлененка». Во время первой недели, когда Тарантино снял открывающую сцену, он снял и последнюю — ту, в которой Винсент и Джулс сидят в Hawthorne Grill, вмешиваясь в ограбление, с которого начинается фильм.

Траволта с самого начала почувствовал, что ему нужно очеловечить Винсента. Например, когда он с героем Джексона едет «на дело», они обсуждают границы легализации хэша в барах и «маленькие различия» между Европой и штатами, вроде названия гамбургеров в парижском Макдональдс. «Мы ехали по бульвару Голливуд со светом и всяким дерьмом на машине. Люди видели нас в салоне авто и кричали», говорит Джексон. «Они понятия не имели что мы там делаем, но знали что это Джон.»

Большинство актеров никогда бы не осмелились исправлять реплики в сценарии Тарантино, но Траволта почувствовал, что ему нужно придумать крутой способ говорить, чтобы правильно выразить некоторые из них. Всё началось с реплики про то, как они называют четвертьфунтовый бургер в Париже — «Королевский с сыром». Траволта объясняет: «Я помню подумал что будет забавно замедлиться и сказать это с «губовыразительной» — я придумал это слово — артикуляцией, чтобы реплики были чрезмерно акцентированы губами и зубами. Зная какой Квентин парень, я понимал что странности приветствовались. Позже он сказал: «Я не знал что снимаю комедию. Ты сделал эту роль очень смешной.» Я ответил: «Тебе это нужно. Снести кому-то башку не очень смешно. Но если ты говоришь что-то не связанное с этим, или совсем странное, когда происходит эта ужасная вещь, тогда это смешно. Это неожиданный контраст.»

Позже, всё ещё в пути до «заказа», Винсент и Джулс подробно обсуждают Мию Уоллес и то, как её муж-варвар выкинул гангстера с балкона четвертого этажа из-за массажа ступни. Эту сцену, которая кажется импровизированной, вдохновила ретроспектива фильмов Джона Кассаветиса, которую Тарантино посетил в Париже. «То, как они говорят, танцуя вокруг да около того, что делают», объясняет он. «Я думал, смогу ли сделать такое на страницах сценария. Все сцены с Джулсом, Винсентом, яппи и чемоданом — моя попытка это повторить.» (В таинственном чемодане, что светится в лицо Траволте — «две батарейки и лампочка», рассказал однажды Джексон.)

Вскоре фильм переходит к массивной голове Марселласа Уоллеса, которую зрители видят только сзади. Винг Рэймс сидит в баре с пластырем, прикрывающим настоящий порез от бритья — Тарантино настоял, чтобы тот его оставил. Брюс Уиллис сказал что ему не нужно было готовиться к сцене. «Всё, что я должен знать, было в сценарии», говорит актер. «Марселлас рассказывал мне что моя боксерская история окончена и это отличная возможность сдать бой.»

«Я встречался с драгдиллером и торчками, смотрел как чувак «ставится», говорит Эрик Штольц о своей роли наркоторговца, который предлагает Винсенту три сорта героина на выбор. Винсент «заряжает» прямо на месте, следуя советам Крейга Хэманна о том, как надо с любовью орудовать «приборами» (иглой и ложкой), и как показать что «приход» идет волнами.

В одной из сцен идеально упоротый Траволта забирает Мию чтобы отвезти на ужин. Они едут в тематический ресторан, который на самом деле был гигантской декорацией построенной на складе Culver City. «Самой интересной локацией для меня был «Jack Rabbit Slim’s». Увидеть, заходя внутрь (актеров одетых в костюмы), культовых звезд кино и понять иронию того, что я был одним из них… Я был живой знаменитостью в музее восковых фигур мадам Как-там-её», говорит Траволта.

С этого момента фильм берёт резкий разгон вперёд. После того как они выбирают места и официант — которого сыграл Стив Бушеми, один из многих актеров также работающих над «Бешенными псами» — принимает их заказ, Мия говорит что ей нужно «припудрить носик». «Квентин сказал мне как это сделать», говорит Турман, имея в виду сцену, где она нюхает «сахар» с раковины.

Турман говорит она была в ужасе перед идеей танца с Траволтой. «Я была такой неуклюжей, смущенной и стеснительной». Тарантино написал сцену до того как они «подписали» Джона. Теперь это был звезда «Лихорадки Субботнего Вечера» (культовый фильм 1977 года насквозь пропитанный атмосферой диско и танцами - прим. пер.), толстый, под сорок, снова на танцполе.

«Квентин посоветовал твист», вспоминает Траволта. «Я сказал: «Хорошо, маленький Джон Траволта выиграл соревнование по твисту когда ему было всего восемь лет, так что я знаю всё что нужно. Но мы можем добавить другие движения, которые были в моде в то время.» Он спросил: «Что ты имеешь в виду?». Я ответил: «Есть «Бэтмен», «Попутчик», «Пловец», не только Твист.» Я показал, ему понравилось. Я сказал: «Я научу Уму и если ты захочешь увидеть разные движения, просто скажи.» Тарантино снимал сцену прямо на танцполе ручной камерой, выкрикивая: «Ватуси! Попутчик! Бэтмен!»

«Квентин позвал меня и сказал что в сцене, которую он сейчас пишет, Мия «словила передоз», вспоминает Хэманн. «Он спросил: «Что можно сделать чтобы оживить её?». Я сказал: «Когда это случилось со мной, кто-то сделал мне укол соленой водой.» Тогда это сработало. Квентин пошел дальше: укол адреналина в сердце.»

После победы на танцевальном конкурсе, Траволта разговаривает сам с собой в ванной у Мии, зная что он мертвец, если прямо сейчас не оторвет себя от распутницы в гостиной. Она в это в это время залезает в карман его пальто и находит пакет топового героина, который сразу ровняет в «дорогу» и занюхивает. «Вроде это был коричневый сахар», говорит Турман. «Идея была в том, что Мия слишком упорота, чтобы заметить разницу между героином и кокаином». Когда Траволта выходит из ванной, она в коме. Из носа течет кровь, изо рта — пена. «Грибной суп Кэмпбелл», говорит Турман, добавляя что эффект стеклянных глаз был «родной». «Я разогнала себя игрой. Не думаю что мы что-то капали мне в глаза. За все нужно платить.»

«Иисус, бл*, Христос!», вопит Траволта, когда видит обмякшую на полу Мию. Он собирает её в кучу и швыряет в машину. Летя сквозь ночь в красном шевроле Малибу 1964 года (личная машина Тарантино), он врезается в лужайку своего драгдилера Лэнса, который «прописывает» Мии укол адреналина прямо в сердце. «Ума отлично справилась!», говорит Штольц. «У неё шла кровь, мы с Джоном продолжали ронять её и бить об двери, эту прекрасную женщину. На самом деле мы все сходили с ума по ней.»

Траволта бил Турман в грудь большим декоративным шприцом. «У нас были разные идеи о том, как я должна отреагировать на укол», говорит Турман. «Та, что попала в фильм была вдохновлена историей, которую я услышала от съемочной группы и актеров »Барона Мюнхгаузена« (фильм 1988 года в котором Турман делает эффектный обнаженный выход в образе Венеры Боттичелли). На съемках в Испании был тигр, которого накачали транквилизаторами для безопасности команды и перестарались. Им пришлось дать ему немного адреналина, чтобы оживить. Это было мое вдохновение.» В фильме Турман и правда возвращается к жизни «как рычащий тигр».

Та сцена сделала «Криминальное чтиво» классикой. Если честно — весь фильм стал одной 154-минутной чередой не-могу-отвернуться моментов. Но что все это значит? Сегодня Сэмуэль Л. Джексон подходит к ответу ближе всех. «Спасены те, кто заслуживают спасения», говорит он. «Два грабителя, Пампкин и Ханни Банни, спасены. У них есть ещё один шанс — это их искупление. Ума могла умереть. Она выжила. Бутч получил второй шанс. Даже у Марселласа Уоллеса есть ещё одна попытка.»

«Ты однажды сказал что «Криминальное чтиво», это отклонение, феномен», напоминаю я Джексону. Ты сказал: «Я сомневаюсь, что Квентин может это объяснить. Я точно не могу.»

Когда я спрашиваю Тарантино, согласен ли он, что «Криминальное чтиво» об искуплении, режиссер отвечает: «Эта тема идет через весь фильм». Он продолжает: «Я не тот парень который хочет смотреть на «Криминальное чтиво» в перспективе 20 прошедших лет. Я горжусь тем, что я хотел сделать антологию, три отдельных сюжета. Я хотел сделать так, чтобы они работали как цельная история. У меня получилось.»

Съемки закончились 30 ноября 1993 года с четырехминутным монологом Кристофера Уокена в роли капитана Кунца. Он дарит юному Бутчу золотые часы его отца. «Эта речь занимает страниц восемь», говорит мне Уокен. «Каждый раз, когда я доходил до части про часы (которые отец Бутча прятал в заднице в течении пяти лет находясь в плену у вьетконговцев), я начинал смеяться.»

«Мы начали снимать примерно в восемь утра», продолжает Уокен. «Все уехали домой. Мы в каком-то доме за городом. Со мной была только маленькая команда, мальчик и его мама.» Речь была настолько длинной, говорит он, что «мальчик стал засыпать и я доснял остальное играя только от линзы объектива.» Для того чтобы рот не пересыхал между долгими дублями, он применил старый театральный трюк. «Укусить лимон или немного соуса табаско отлично помогает».

На вечеринке в честь завершения съемок, которую устроили в декорациях ресторана «Jack Rabbit Slim’s», Уокен танцевал с Траволтой. «Кто-то сказал что они должны вместе сделать мюзикл!», вспоминает Штольц. (Позже они вместе сыграли в «Лаке для волос»).

Уокену понадобилось время, чтобы понять глобальное влияние «Криминального Чтива». «Я был в какой-то европейской бане, там было полдюжины молодых парней», рассказывает он. «Короче, один из парней начинает ту речь слово в слово. Он выучил её. Его друзья смеются. Я тогда подумал что это замечательная дань уважения Квентину.»

«Вся штука с Miramax была в том, что я пытался снизить их ожидания», говорит Тарантино. «Я всё указывал им на фильм с Дэймоном Уэйансом «Больше денег». Я говорил: «Мне кажется у нас хорошо пойдет с черной аудиторией. У нас другой фильм, но они попадают в похожие жанры. Мы стоили 8 миллионов, «Больше денег» собрал 34 миллиона. Поэтому если мы соберем 34 миллиона, мы справились очень-очень хорошо». Я пытался снизить ожидания потому что не мог представить, что это будет хит». Штольц добавляет: «Не думаю что хоть кто-нибудь действительно ждал успеха. Кроме, может быть, Харви Вайнштейна.»

«Мы в Квентин-Тарантино-бизнесе», сказал Боб Вайнштейн в интервью The New York Times незадолго до выхода «Криминального чтива», осенью 1994 года. Ключевой частью бизнес плана была идея придать фильму импульс в прокате. Харви Вайнштейн придумал стратегию, которая будет работать много лет и наградных сезонов подряд. «Он продумал каждый момент и сдвинул границы», говорит Майк Симпсон.

Первым событием стал Каннский Фестиваль, проходивший в мае 1994. Miramax отправила на самолете в Ривьеру несколько членов актерского ансамбля и съемочной группы. «Как-будто «Дикая Банда» залетела в Круазет», говорит Лоуренс Бэндер.

Сэмюэл Л. Джексон никогда не был в Каннах до этого. «Мы стоим на красной ковровой дорожке. Все знают Брюса. Мы с ним, кстати, только что сделали «Крепкий орешек 3», говорит он. «Все кричат: «Брюс! Брюс!». А потом: «Джон! Джон!». А потом: «Кто этот черный парень?».

«Криминальное чтиво» ответил на этот вопрос. «Моя жена один из самых жестких критиков», говорит Джексон. «Как-то ночью она позвонила мне и сказала, что посмотрела фильм. Я спросил: «Что думаешь?». Она ответила: «Все это время я критиковала тебя за то и за это. Но когда я села смотреть фильм, я поняла: «У тебя есть «это». Ты кинозвезда.»

«Моя стратегия с «Криминальным чтивом» больше легенда чем правда», говорит мне Вайнштейн. «Я поставил железный занавес на фильм. Мы показали его в Каннах, они сказали «да», и потом я не давал никому его видеть. Был только один пресс-показ утром в Каннах, потом один вечерний показ. Представь себе реакцию. Мы не делали серию просмотров как другие фильмы. Думаю с тем, что мы зовём «Стратегия железного занавеса», мы действительно поменяли модель.

Вайнштейн сконцентрировался на ключевых американских критиках приехавших в Канны. В их числе была Джанет Маслин из The New York Times. «Харви нацелился на неё. Он думал что она с большой вероятностью напишет восторженный отзыв и устроил так, чтобы у неё была предварительная встреча с Квентином. Он подготовился», говорит Майк Симпсон. «Он знал кто будет в жюри, знал в каком номере какого отеля они остановились. Джанет написала восторженный отзыв, Харви сделал копии и просунул их под дверь жюри перед тем, как они посмотрели фильм.»

В ночь награждения, президент фестиваля Гил Джейкоб, сказал Вайнштейну убедиться, что он и создатели фильма будут на церемонии. Тарантино, по слухам, сказал что не пойдет если «Криминальное чтиво» обделят. Фильм ничего не получил до самой последней номинации, золотой пальмовой ветви за лучший из 22 полнометражных фильмов в конкурсной программе. Когда Клинт Иствуд, президент жюри того года, объявил что победа (как оказалось — единогласная), досталась «Криминальному чтиву», зал сошел с ума. Когда Тарантино с актерами поднялся на сцену, какая-то женщина крикнула: «Криминальное чтиво — говно!». Тарантино показал ей средний палец и после этого сказал, почему он не ожидал приза: «Я не снимаю фильмы, которые объединяют людей. Я снимаю кино, которое разделяет их мнения.»

Потом фильм не показывали до сентября, пока, за месяц до проката, не привезли на Нью-Йоркский кинофестиваль. Тарантино сидел в зале вместе с Штольцем, который вспоминает: «Мы были на одном из этих театральных балконов, с которых можно видеть всю аудиторию. Как только началась сцена с иглой, они включили свет. Кто-то крикнул: «В зале есть доктор?». Люди побежали по проходу и понесли парня, который упал в обморок. Я почувствовал себя плохо: как актер, я не хочу подставлять здоровье человека опасности. Квентин сказал: «Это именно то, что тебе нужно. Люди настолько поглощены что могут отрубиться.» Показ прервали на девять минут. «Я был уверен, люди подумают, что это был мой план», сказал тогда Вайнштейн. «Ещё один пиар-трюк Miramax.»

Когда пришло время Оскара 1995, Вайнштейны спланировали всё что можно. Боб говорит, они с братом убедились, что фильм «сразу пройдет широко» и поднимется до номера один в американском прокате. Победа на Оскаре дала бы фильму вторую жизнь в кинотеатрах и на видео. «Криминальное чтиво» номинировали не только на лучший фильм, но и на шесть других категорий, в том числе: лучший актер (Траволта), лучший актер второго плана (Джексон), лучшая актриса второго плана (Турман) и лучший режиссер (Тарантино).

За звание лучшего фильма «Криминальное чтиво» сражался с «Форест Гамп» — грозным конкурентом — «добрым» фильмом, который был его полной противоположностью. По словам Джеми Бернарда, биографа Тарантино, студия Miramax потратила от 300 до 400 тысяч долларов на пиар-кампанию Оскара — половину от того что Paramount потратила на Гампа. Вайнштейн использовал свои деньги с умом. «Он как ученый-криминалист изучал мельчайшие детали. Проводил демографический анализ того, кто может проголосовать», говорит Майк Симпсон. «Мерил Постер (сейчас президент телевизионного направления Weinstein Company) была кем-то вроде главного война Харви по сбору голосов Академии. Она поехала в «кино-дом» в Долине, голливудский дом для престарелых — все, кто были там, были в индустрии. Там можно было собрать голосов 400. Она общалась со старушками, налаживала личный контакт и говорила каждой из них: «Посмотрите кино и проголосуйте за нас.»

На церемонии вручения Оскара 27 марта 1995 года, победителя в номинации «лучший оригинальный сценарий» объявили в начале вечера. Когда Энтони Хопкинс назвал имена Квентина Тарантино и Роджера Эйвери, экран на секунду погас. Эйвери говорит, что это была его расплата за розыгрыши, которые Тарантино сыграл над ним в прошлом. «Я заплатил оператору 500 баксов чтобы камеры выключились, когда показали Квентина», говорит Эйвери. «Если вы посмотрите запись в сети то увидите что она на секунду уходит в затемнение. Попался.» Два бывших работника проката обнимаются, саундтрек из фильма гремит на весь Shrine Auditorium. Эйвери поблагодарил жену и сказал публике: «Мне очень нужно по-маленькому, так что я пошел». Тарантино сказал: «Думаю, это единственная награда, которую я получу здесь сегодня».

Он был прав. Ночь принадлежала Форесту Гампу.
Но будущее было за Квентином Тарантино.

#кино #тарантино #лонгрид