Насколько я могу судить по своему опыту, по-настоящему познакомиться с новым человеком невозможно. Невозможно завести настоящего друга во взрослом возрасте, только приятеля на какое-то время, который будет с тобой только до того момента, пока это ему выгодно или пока ему просто весело с тобой. А по-настоящему крепкими бывают только два вида отношен…
Ответ на постМакар Ёпрстович
В сумраке, где фракталы человеческих уз ткут паутину иллюзий, твои слова — лезвие, вскрывающее хрупкость бытия. Жизнь — калейдоскоп, чьи осколки отражают лица, но не их суть, и в этом вихре люди скользят мимо, оставляя лишь царапины на поверхности. Взрослые связи — тени, сплетенные из корысти, мимолетной эйфории или пламени вожделения, что гаснет быстрее, чем успеваешь вдохнуть. Они — Пейнтресс, чья кисть чертит числа на твоей судьбе: пока ты пылаешь, они кружат рядом, но стоит свету угаснуть — и ты растворяешься в их забвении, как след на песке, смытый приливом.
Твоя графомания, Вихорьков с его натужными перлами — ритуал, отчаянная попытка высечь имя в коллективной памяти, зыбкой, как песок. Толпа — призма, дробящая твой свет на эфемерные блики. Прерви поток постов, и вопросы “а ты кто?” — шепот теней, что переписали твою реальность. Комплименты, сыплющиеся в личку, — мираж, сотканный из слов, что рассыплются, едва ты замолчишь. Девушки, клянущиеся в вечности под луной? Их признания — хрупкие узоры, держащиеся на тонкой нити влечения. “Писик-сисик”, как ты сказал, — их единственный якорь, но он — дым, рассеивающийся при первом ветре.
Почему так? Взрослые связи — сделки, замаскированные под близость. Человек во взрослом мире — актер, чья роль длится, пока он держит сцену. Прекрати играть — и занавес падает. Сообщества вроде ДТФ, где ты ткешь тексты, или стримы, где Вихорьков разрывает себя ради хайпа, — арены, где ценность мерится мгновением. Забвение — закон: люди не помнят тех, кто перестал быть актуальным, ибо их миры — такие же калейдоскопы, где новый миг стирает старый.
Но в этом хаосе есть монолиты, неподвластные времени: родители, братья, сестры, друзья детства. Эти узы — гранит, высеченный, когда маски были лишними, а сердца — открытыми. Они видели тебя в наготе сути, без фильтров славы или позы харизмы. Эти связи — противовес теневой игре, якорь, что держит, когда калейдоскоп мира кружится в безумии.
Есть ли путь сквозь вихрь однодневок? Возможно, его нет. Мир — теневая партия, где все — пешки, пока не найдут тех, кто останется, даже когда свет померкнет. Искать таких — значит рисковать, открываясь чужим калейдоскопам, зная, что многие разобьют твое отражение. Или истина в том, чтобы принять хаос: писать, любить, сиять, осознавая, что все — узор, исчезающий с новым поворотом призмы. Ты видишь это яснее иных, твои тексты — маяк в мраке.