«Искусство из запрета»: особенности японской цензуры

Как формировались ограничения произведений в культуре Японии и к чему это привело.

Так или иначе, цензура масс-медиа присутствует практически во всех странах. Где-то, как в КНДР, Иране и Вьетнаме, жёстко регулируется и регламентируется абсолютно всё, вплоть до допустимых тем. Где-то, как, например, в США или Германии, цензура запрещена на уровне высшего законодательного акта страны. Но при этом в этих же странах цензура прописана в рамках иных законов или проявляется из-за каких-либо культурных особенностей, делающих те или иные темы и образы неприемлемыми.

Одной из таких стран является Япония, в которой свобода слова гарантирована Конституцией, но при этом действует ряд ограничений. И гражданам других стран эта цензура кажется странной и не всегда работающей.

Разбираемся, откуда пошла цензура масс-медиа в Японии в современном виде, и как авторы годами приспосабливались к ней.

Когда речь заходит о цензуре в Японии, то в первую очередь вспоминают о порнографических произведениях. Действительно, в Уголовном кодексе Японии «Распространение непристойных материалов» регулируется статьёй 175 ещё с редакции от 1907 года.

Существование такой статьи с достаточно серьёзным наказанием выглядит странным для страны, известной, например, Комикетом — крупнейшей ярмаркой манги, на которой художники могут продавать в том числе хентай. Однако в японском законодательстве никак не прописано определение «непристойности», поэтому трактовка варьируется судами в зависимости от дела. По итогам судебных прецедентов был сформирован следующий трёхкомпонентный критерий «непристойности», утверждённый Верховным Судом:

И наказание для производителей подобного рода продукции на самом деле не редкость, в том числе и для иностранных авторов, которые издаются в Японии. Так, первым применением вышеописанного критерия считается суд над переводчиком — Сэй Ито, — и издателем — Хисадзиро Ойамой, — эротической новеллы «Любовник леди Чаттерлей» Дэвида Лоуренса.

Однако это не единственный тип цензуры в Японии. Большая часть оставшихся проявлений связаны преимущественно с культурными особенностями и историей страны, являясь самоцензурой. Например, всё, что связано с атомным оружием наверняка будет вырезано из произведения. Это связано в первую очередь с бомбардировкой Хиросимы и Нагасаки. Другой пример — дорисовывание дополнительного пальца (или стирание одного) четырёхпалым персонажам, которое может быть связано со значением числа 4 в Японии (оно созвучно со словом «смерть»).

Куда более странной может показаться практика цензуры жестокости и расчленения людей в масс-медиа. Одним из последних примеров можно считать множество вырезанных сцен насилия в Resident Evil VII. Или изменение цвета крови на зелёный, как было в Doom, Mortal Kombat (в котором также обесцветили сцены фаталити) и даже The Legend of Zelda: Ocarina of Time. Или замена людей на роботов, как в Carmageddon. При этом в Японии относительно свободно существует жанр «гуро», для которого в современном виде характерно обилие сцен насилия.

На первый взгляд, никаких явных исторических предпосылок для такой цензуры жестокости и непристойности нет. Причём произведения, нарушающие эти запреты, спокойно существуют, пусть и вдали от посторонних глаз. Япония — древняя страна с изолированной культурой, и многие предпосылки могут лежать именно в истории.

В Японии, как и в других странах, большая часть культурных особенностей сформирована традиционной религией региона. Для Японии это синтоизм, основанный на анимистических верованиях с обожествлением природных сил и явлений. Его главный принцип — жизнь в согласии с природой и другими людьми. Синтоисты верят, что у многих вещей есть свой дух ками (буквально «бог»), и мир — это естественная среда, где ками, люди и души умерших живут рядом.

Вместе с этим Синтоизм — не дуалистическая религия. Это означает, что понятия «добро» и «зло» в японской культуре отличаются от оных в других странах. Например, от нашей культуры, основанной по большей части на авраамическом Православном Христианстве, в котором строго определяется «что хорошо, а что плохо». В синтоизме антагонистами выступают скорее разные сущности. Вместе со стремлением к естеству в догмах синто, это значит что добро и зло относительны для каждого живого существа. Что добро для одного, то может быть злом для другого, и наоборот.

Эти сведения дают понять, как формировались первые особенности японской культуры. Человеческое тело естественно, а значит стесняться его неправильно. А секс — естественный процесс для всего живого, а потому не табуируется. Существует даже такая легенда о происхождении японских островов, описанная в древнейших литературных памятниках страны — «Кодзики» и «Нихон сёки».

То есть, буквально, острова возникли в результате полового акта (причём инцеста) двух богов. Отсюда и отсутствие сопоставления секса с первородным грехом, как в христианских культурах. Однако, хоть само изображение секса и не было запрещено, они не считались и предметом высокого искусства. Так, в художественной литературе и поэзии описаний любовных сцен не было совсем. Но были и более массовые произведения, порой сугубо практического назначения.

Одним из ярчайших примеров такого творчества считаются сюнга («весенние картинки») — эротические гравюры укиё-э времён периода Эдо (1603-1868 гг.). Зародился жанр ещё раньше, в период Хэйан (794-1185 гг.). Считается, что такие работы были посвящены городской жизни и разнообразию сексуальной активности горожан.

На таких гравюрах изображали самые разные воплощения половых актов — гетеро- и гомосексуальные, с молодыми и старыми людьми. Некоторые особенности таких гравюр пришли из китайских медицинских пособий. Живописцы в них часто преувеличивали размеры половых органов, что стало характерной чертой сюнги.

Немного сложнее с цензурой жестокости и смерти. Несмотря на то, что в современной Японии действуют достаточно строгие ограничения на показ таких сцен, даже сейчас остаётся немалый пласт произведений и целых жанров, изображающих насилие в различных проявлениях. И это тянется хоть и не с древности, но с достаточно важного этапа в истории Японии.

Сама по себе смерть в синтоизме — это несчастье, нарушающее чистоту тела и души. Поэтому, в отличие от христианских традиций, обычных умерших людей хоронили не при храмах, или же не хоронили вообще. Но хоть сама смерть не табуирована, отношение к людям, умершим в результате естественных причин, при упокоении с соблюдением ритуалов относились иначе, чем к умершим насильственной смертью.

Как уже было сказано, добро и зло в синтоизме относительны, но присутствуют в человеческих взаимоотношениях. Из-за злых намерений появляются негативные эмоции, которые также могут получить персонификацию в виде ёкаев.

Вместе с этим отличают особую опасную разновидность ёкаев — мононокэ. Это вредоносные духи людей, которые во время смерти были одержимы негативными эмоциями. Вся суть их существования сводится к жажде мести и разрушений. Считается, что мононокэ очень трудно уничтожить, а остановятся они только если совершат месть (но не всегда), что делало их особо опасными.

Хотя этот миф скорее призван предостеречь людей от убийств, он может нести некоторые предпосылки к будущему восприятию смерти в культуре Японии. С другой стороны, жестокость и насилие всегда были частью японской культуры, что впоследствии подчёркивалось выстроенной вокруг жёсткой социальной иерархией, установившейся в период Эдо.

Эта иерархия выражалась в четырёх сословиях — Си-но-ко-сё, — японской интерпретации аналогичного социального устройства Китая того времени. «Си» — изначально просто аристократическая элита, в результате прихода к власти сёгуната Токугава стала воплощением феодалов-самураев с сёгуном во главе. «Но» — крестьяне, находившиеся социальным рангом ниже и являвшиеся основной всего феодального строя страны. «Ко» и «сё» — ремесленники и торговцы из числа городских жителей. У них было меньше прав, но благодаря богатству они считались в обществе не менее влиятельными, чем представители других сословий.

Одним из самых известных проявлений жестокости в культуре Японии можно считать «кири-сутэ гомен» — «право на убийство». Самурай имел право атаковать человека более низкого социального статуса за «оскорбительное поведение». Например, посягательство на честь самурая или других людей иных сословий. Пусть и со множеством ограничений (запрет на убийство врачей или из давней обиды по прошествии времени) и необходимостью доказать свою правоту властям под угрозой наказания, сам факт отсутствия презумпции невиновности многое говорит о строгости нравов страны.

Жестокость к другим соседствует с безжалостностью к себе, совмещая как изощрённые способы пыток заключённых и военных пленников, так и строгие порядки в армии и школах. Часть из этих пыток, вроде бондажа и «деревянной лошади», в облегчённой форме в будущем станут частью БДСМ-практик, а изначальные из вариации попадут под запрет. Кодекс самурая, Бусидо, буквально предписывает быть готовым в любой момент умереть за семью и страну. Отдать свою жизнь за благодетель — семью и страну.

Это нашло отражение и в культуре того времени. Гравюры укиё-э часто изображали смерть и убийства, военные битвы и кровавые дуэли. Жестокие самураи и сумасшедшие сёгуны — всё это можно встретить в творчестве периода Эдо. Особо выделяются два художника укиё-э — Хиросэ Киндзо и Цукиока Ёситоси, которые творили исключительно на тему смерти.

Началом цензуры в Японии можно считать тот же период Эдо. Установилась власть сёгуната под управлением клана Токугава. Они начали проводить политику традиционализма и милитаризма. И вместе с этим начали активно вводить ограничения по темам на все выходящие произведения. В том числе книги и гравюры, издательство которых стало популярным в то время. Так как Япония становилась милитаристской страной, властям было необходимо строго контролировать настроения народа и не допускать сомнений в правительстве.

Так первыми целями цензуры стали проникшие вместе с европейскими купцами идеи христианства, с которыми правительство начало активную борьбу. Если даосизм, конфуцианство и буддизм легко ассимилировались с синтоизмом благодаря похожим практикам и учениям, то христианству повезло меньше: его в какой-то момент начали просто изживать. До прихода к власти клана Токугава христианским миссионерам никто не противодействовал. Например, Ода Нобунага сотрудничал с христианами ради качественного огнестрельного оружия, даже несмотря на факты похищений и продажи в рабство обычных синтоистов и буддистов этими же христианами. Но новые власти начали бороться с иностранной верой как запретом на распространение, так и преследованием верующих вплоть до массовых убийств.

Также под запрет попала любая критика сёгуната и клана Токугава. Опять же, при милитаристской направленности страны это требовалось для контроля населения. Позже начали запрещать любые материалы, которые могли разрушить традиционный образ жизни Японии — иными словами, порнографию во всех её проявлениях. Под массовые запреты, например, попали эротические книги — «косёкубон», — в основном из-за того, что в них нередко встречались сюжеты с критикой даймё и самураев. Сюнгу при этом продолжали издавать без особых трудностей, пока клан Токугава не приняли указ, запрещавший публиковать любые произведения без официального разрешения правителя города. Что характерно, на популярности и процветании сюнги это практически не сказалось.

После реставрации Мэйдзи (1868—1889 годы) и в следующих периодах вплоть до Второй мировой войны цензура только усиливалась. Под запрет попадали любые западные идеи и политические труды, критикующие императора Японии и правительство. Вместе с этим возрастали и штрафы за нарушение запретов. Отчасти это было необходимо для наполнения бюджета страны, ведущей постоянные войны, однако за некоторые нарушения публикации подцензурных материалов суды могли даже назначить смертную казнь.

К началу Второй Мировой войны был создан отдельный Департамент информации и пропаганды (позже Информационное бюро), который полностью контролировал все новости, рекламу и публичные мероприятия. Можно сказать, что свободы прессы в это время совсем не существовало.

Впервые описания жестокости начали цензурировать примерно в это время. Правда, касалось это в основном описаний военных преступлений японских войск. Так, например, из популярного в те годы военного романа «Пшено и солдаты» был вырезан целый параграф, описывавший обезглавливание китайских солдат японскими.

Порнография же, несмотря на запреты, чувствовала себя довольно спокойно в довоенный период. Пусть запреты на изображение «непристойности» всё ещё действовали, они касались преимущественно фотографий и кино. Романы и мангу практически не трогали. Настолько, что именно в двадцатых годах ХХ века появился жанр эрогуро.

Пиком цензуры художественных произведений в довоенный период можно считать конец 30-х и начало 40-х годов, когда ввели «Закон о кино». Он гласил, что МВД и армия Японии могли по своему усмотрению управлять созданием любых фильмов — отчасти потому, что они же зачастую их и финансировали. Официальные лица не только просматривали каждый фильм, но и активно цензурировали сценарий, ставя создателей в жёсткие рамки. Дошло до того, что МВД выпустило специальные инструкции, касающиеся фильмопроизводства.

В результате некоторые жанры кино оказались практически уничтожены — например, мелодрамы, которые до введения таких ограничений собирали самую большую кассу в Японии. Вместе с тем стали выпускаться преимущественно только кокусаку эйга — фильмы «в рамках национальной политики». Это военные ленты, прославляющие японские войска, но с некоторыми нюансами.

Одной из особенностей кокусаку эйга стало стремление избежать демонстрации образа врага. Это отличает японский подход от других. Например, в американских пропагандистских фильмах всех чужаков старались показать как можно более уничижительно. Тех же японских солдат изображали стереотипно узкоглазыми монголоидами с «отвратительными варварскими ухмылками». Японские режиссёры наоборот делали акцент на человеческих чувствах своих солдат — вторая особенность таких произведений. Героизм и смелость — то, что стремились показать и воспитать в зрителях авторы. При этом они минимально показывали, как истязали героев в процессе тренировок.

Отчасти, это могло сыграть свою роль на будущие ограничения на жестокие сцены в художественных произведениях. Однако, одно событие — Вторая мировая война, — сильно изменило японское общество. А точнее, поражение Японии.

Поражение во Второй Мировой войне стало настоящим шоком для всей Японии. Некогда сильному милитаристскому государству после двух атомных бомбардировок и Маньчжурской операции, проведённой войсками СССР, оставалось только принять капитуляцию. В результате США установили в Японии оккупационное правительство.

В первую очередь американцы начали активно переписывать японскую конституцию, а следом и остальные кодексы. Так в высшем законе Японии появилась статья о полном запрете на цензуру во всех её проявлениях, а также гарантия свободы слова и прессы. При этом, то же самое американское оккупационное правительство начало вводить свою цензуру. Так под запрет попала любая критика политики западных стран.

Официально это называлось «кодексом для прессы и предварительной цензуры, запрещающей публикацию всех отчётов и статистических данных, противоречащих целям оккупации», который был создан через полторы недели после публикации «Меморандума о свободе слова и прессы». Этот указ запрещал распространять любые сведения о преступлениях войск союзников и оккупационных американских войск в частности. Считается, что это стало ответом на многочисленные публикации об изнасилованиях японских женщин американскими и британскими солдатами.

В то время цензура была официально запрещена. Но без неё всё-таки было нельзя, поэтому СМИ и художественные произведения цензурировались хаотично и прецедентно. Никто из издателей даже приблизительно не знал, что же может не понравиться новым властям.

Цензура художественных произведений при этом, возможно, даже усилилась. Реваншистские настроения всё ещё присутствовали в японском обществе, из-за чего снимать жестокие фильмы всё так же было запрещено. С порнографией же законы стали только строже: запретили не только описывать и показывать секс, но и демонстрировать половые органы и даже лобковые волосы.

Трудно сказать, почему ввели такие строгие ограничения. Возможно, из-за пуританства американской культуры, которая в ходе оккупации начала сильно влиять на японскую. Вместе с тем в Японию массово устремились христианские проповедники, что также могло сказаться на строгости запретов.

«Столы цензуры» остались в СМИ и издательствах и после американской оккупации, но уже по иным причинам. Пока мир потихоньку входил в период Холодной войны, в Японии начинались социально-экономические преображения — впоследствии их назовут «японским экономическим чудом», сопровождавшимся радикальной сменой политического строя и активное развитие промышленности и науки.

Но такие изменения требовали серьёзной мобилизации граждан страны, порой с ущемлением их прав. Чтобы восстановить Японию, было необходимо работать на износ. На этом фоне владельцы крупных предприятий, а по совместительству издательств и СМИ, начали бороться с социалистическими и либеральными идеями, чтобы препятствовать развитию профсоюзов. Доходило до того, что тексты с призывами об их создании либо менялись до неузнаваемости, либо просто не публиковались, а самих авторов увольняли, потому что они «нарушали редакционную политику».

Так, пройдя через разные периоды, пережив серьёзные мировые события и смены социальных строев, цензура стала частью японских медиа даже несмотря на прямой запрет в конституции. Цензура, претерпевая изменения, местами ослаблясь и усиливаясь в других аспектах, постоянно влияла на авторов и тех, кто желает издать своё произведение в Японии.

В истории развития военной техники броня всегда противостоит снаряду. Одни изобретатели стремятся создать оружие, поражающие любую броню, пока другие корпят над бронёй, защищающей от любого оружия. Примерно так же развивалось противостояние цензуры с авторами произведений. Преимущественно порнографических, поскольку с ограничениями на жестокие сцены ситуация обстоит несколько прозаичней и не имеет такой долгой истории развития.

Как уже было сказано, уголовный кодекс Японии строго запрещает любую «непристойность» в произведениях, а нарушение по этой статье грозит наказанием вплоть до лишения свободы. И в то же время рынок порнографии в Японии — один из самых крупных в мире. Проблема заключется как раз в прецедентности применения этой статьи. Даже упомянутая раньше формулировка, под которую пытались подгонять применение, не всегда работала.

И уже в шестидесятых начались подвижки в сторону ослабления запретов. С одной стороны, спрос рождал предложение, а предложению требовалась защита. Так стали появляться неправительственные организации, которые начали присваивать произведениям возрастные рейтинги и советовать авторам, как, где и что поменять, чтобы не попасть за решётку. С другой — ограничения только подталкивали создателей такого контента к экспериментам, порой довольно странным, но так или иначе обходящим запреты.

На протяжении всего существования цензуры в Японии авторы произведений, в особенности порнографических, старались всячески обходить различные запреты. Одним из ранних примеров (начало-середина XVII века) можно считать адаптацию театра кабуки к новым требованиям со стороны сёгуната Токугава, запретившего сначала женщинам играть в театральных постановках, а потом и женские роли в принципе, даже если актёр мужчина. Всё из-за того, что юноши-актёры настолько хорошо исполняли женские роли, перевоплощаясь в «идеальных женщин», что привело даже к большему уклону в драматическую часть у постановок, в отличие от ранних комедийно-танцевальных сюжетов. Изначальный запрет связан с тем, что в таких комедийных историях часто критиковали власть, а также с тем, что женщины-актрисы помимо основной работы подрабатывали проститутками.

Косвенно или нет, но можно связать этот факт с появлением в наше время феномена отоконоко — мужчин, которые в обычной жизни одеваются и ведут себя как женщины, за пределами Японии в интернете больше известных как «трапы».

В двадцатом веке впервые появилась манга в серийном формате. Самой первой считается Tagosaki to Makube no Toukyou kenbutsu 1902 года, выполненная одновременно под влиянием стиля гравюр укиэ-ё и западных комиксов. Обретя популярность, эта манга можно сказать открыла дорогу целой индустрии. Но тогда к таким комиксам никто не относился всерьёз, считая их увлечением молодёжи. Из-за этого в военные годы по заказу правительства делалась пропагандистская милитаристическая манга.

Остальные произведения этого формата цензурировали так же, как и литературу с кино. Несмотря на то, что она была по большей части юмористической и развлекательной, создаваемой преимущественно для детей, существовали и истории для взрослых. И цензура касалась произведений, которые так или иначе затрагивали политические темы с критикой власти: они попадали под запрет наравне с остальными, а на авторов заводили уголовные дела.

Цензурировали и детские произведения, если в них встречались сцены, которые правительство могло трактовать как угрозу милитаристическому курсу Японии. Так под цензуру попала детская манга Norakuro о псе, проходящем службу в пародийной армии животных. В 1941 году, аж через десять лет после первой публикации, её сочли «насмешкой над японской армией» и запретили. Однако в семидесятых запрет был снят и пёс Norakuro даже стал маскотом школы Tai-Iku Gakko Сил самообороны Японии.

Но в целом пока кино и книги всячески загоняли в рамки пропаганды, нарисованную порнографию трогали несколько реже. Настолько, что в двадцатые годы на фоне постепенно проникающей в Японию западной культуры сформировался жанр литературы, манги и музыки под названием эрогуро, характеризуемый наличием гротескных и отвратительных для большинства людей сцен, от лёгкой эротики до разного рода расчленённых тел, отрезания конечностей и убийств. Хоть и небольшими тиражами из-за очень маленькой аудитории, но такие произведения некоторое время выпускались почти свободно.

Однако уже в те же 20-е годы органы цензуры обратили внимание на работы в жанре эрогуро и начали вводить ограничения. Какое-то время издатели практиковали самоцензуру в попытках обойти ограничения. Но незадолго до начала Второй мировой войны, во второй половине 30-х годов, власти запретили эрогуро как «непатриотичный» и «оскорбительный для страны жанр».

После войны, с одной стороны, формальное отсутствие цензуры дало волю авторам. В том числе случился новый рассвет эрогуро с куда большей аудиторией. С другой — оставались ограничения в виде 175 статьи УК, по которой, например, ещё до войны пришлось прекратить создание первого хентайного мультипликационного фильма — Suzumibune 1932 года. Из-за этой статьи следующий эротический фильм вышел куда позже и был куда более удачным — Senya Ichiya Monogatari 1969 года по крайней мере удалось доделать до конца. В результате он статл популярным в кинопрокате.

В то же время авторы манги начали расширять аудиторию другим способом — ориентацией на новую демографию. В то время основной аудиторией манги были дети и школьники, для которых и создавалась большая часть произведений. Манга для взрослых была совершенно другого формата, совершенно не похожего на классическую мангу. Но время шло, аудитория детской манги росла, и появился спрос на другие истории, но в привычном виде.

Так постепенно в шестидесятых годах формировалось явление «гэкига». Этим словом называли мангу с высоким качеством рисунка, который стремился к реалистичности изображения. С новой эстетикой авторы манги начали обращаться к новым темам для произведений, также более приближенным к реальной жизни. Благодаря гэкига появился культовый журнал Garo. Именно он стал своеобразным началом для зарождающихся сейненов, предлагая самые разные варианты альтернативной и авангардной манги — например, детективов или хорроров. Здесь же нашли свой дом авторы эрогуро. Постепенно с развитием историй стали появляться и первые темы, связанные с сексом. Поначалу авторы не делали на них акцента, опасаясь нарушить закон. Но со временем показывали всё более открыто, ощущая потребности аудитории.

И вместе с этим пришла дилемма: как изобразить сцены секса и при этом не нарушить закон? Так создатели (и издатели) манги начали самостоятельно заниматься цензурой своих произведений. Оказалось, что чтобы не попасть под действие статьи достаточно было не показывать запрещённое. Например, половой акт с проникновением, сами половые органы взрослых людей и одно время (вплоть до девяностых) даже лобковые волосы.

Так появились характерные для японских порнофильмов и хентайной манги «чёрные прямоугольники», «замыливание», «мозаика» и прочие способы сокрытия «непристойности». Что интересно, одно время на японском Амазоне продавались специальные машинки для сведения «мозаики». А сейчас для этого дела начали обучать нейросети.

Изначально самоцензура была достаточно жёсткой, и чёрные прямоугольники могли закрывать не только запрещённые к показу части тела, но и немалую часть вокруг. Возможно, отчасти из-за этого в хентайных манге и аниме со временем закрепилась традиция преувеличивать размеры половых органов. Но позже элементы цензуры вроде упомянутых чёрных прямоугольников становились всё меньше и меньше, закрывавших лишь небольшие участки запрещённых к показу органов. Постепенно доходило до того, что в печать начали пропускать произведения, в которых цензура уже практически ничего не прятала. А в хентайной манге вскоре придумали «инверсию цвета»: она вообще ничего не скрывает, но технически всё же является элементом цензуры, а поэтому проходит в печать.

В восьмидесятых обнаружилась странная правовая коллизия с применением закона о цензуре. Согласно изначальной трактовке, нельзя было изображать половые органы с лобковыми волосами. Только вот изображения их же, но без лобковых волос, по какой-то причине не попадали под запрет. Возможно, это связано с тем, что в японской традиции не принято брить эти места. Однако это привело к расцвету целого направления в хентае, которое уже в те времена повергло в шок не только западный мир, но и саму Японию — лоликон (а чуть позже и смежный жанр, сётакон — порнография с маленькими мальчиками).

Логика у авторов произведений этого жанра была простая: если взрослых принято изображать с лобковыми волосами (а это запрещено), то нужно изображать тех, у кого ещё нет лобковых волос — детей. Первопроходцем в этом жанре, хотя к тому моменту уже были работы подобного содержания, считают Хидео Адзуму с хентай-додзинси (манга-самиздат) Cybele 1979 года, которая произвела фурор во всём обществе. Она вызвала множество дискуссий на уровне правительства с попытками запрета всех подобных произведений как детскую порнографию. И при этом на целое десятилетие лоликон стал самым популярным жанром хентая.

Причины у этого достаточно своеобразные. Некоторые считают, что Cybele появился как ответ-противодействие на другой зарождающийся в то время жанр хентая — яой (жанр, в произведениях которого показываются гомосексуальные отношения между мужчинами). И за новый тренд зацепились авторы, которые также были против яоя. Есть и другое мнение. Американский писатель и переводчик с японского Фредерик Л. Шодт, специализирующийся на японской культуре и манге в частности, высказал мысль, что популярность лоликона стала ответом на агрессивное проявление идей феминизма (примерно времён второй волны) в образах женских персонажей на западе. В работах жанра лоликон стремились показать «юных, мягких характером и неагрессивных» девушек, в отличие от образа «сильной женщины» в американских и европейских комиксах.

О допустимости и легальности как отдельных произведений, так и всего жанра лоликон до сих пор ведутся споры. Если в странах Запада (и России в том числе) такие мангу и аниме зачастую приравнивают к детской порнографии с соответствующими наказаниями за создание и распространение, то в самой Японии, несмотря на многочисленные попытки запрета, произведения жанра разрешены, но только после прохождения дополнительной цензуры со стороны некоммерческой организации caspar, помогающей авторам не нарушить закон.

В девяностых цензура привела к появлению двух других направлений, на этот раз менее спорных с этической точки зрения, но куда более неожиданных. Один из приёмов обхода ограничений появился в результате запрета на показ пенисов без цензуры. И, возможно, благодаря сюжету одного из классических произведений сюнги — «Сон жены рыбака» — в нём был показан секс женщины и осьминога. Взяв эту идею, со временем авторы хентая сформировали жанр «тентакли» — когда роль и функции мужского пениса выполняют щупальца. Первым таким произведением считается хентайная OVA Dream Hunter Rem 1985 года — правда, сейчас в интернете можно найти только переиздание без элементов хентая).

Другой приём использования цензуры в качестве художественного хода отчасти проистекает из фильмов с живыми актёрами. Из-за необходимости цензурировать половые органы (в JAV — japanese adult video — прижилась «мозаика») некоторые режиссёры пришли к заключению, что для съёмки актёрам даже не обязательно заниматься сексом, а можно просто имитировать. С одной стороны, это привело к упрощению съёмки, поскольку не все актрисы были согласны на полноценный половой акт. С другой — это дало неожиданное развитие пришедшему с Запада тренда на порнофильмы с трансгендерами.

Таким образом в японской порнографии появился жанр «футанари», изображающий гермафродитов с либо андрогинной, либо ярко выражено фемининной внешностью с двойным набором половых органов. В живых видео это стало возможно как раз благодаря цензуре, потому что под «мозаикой» не было особой разницы настоящий это пенис или фаллоимитатор. Не обошли «футанари» стороной и нарисованную порнографию, в которой этот типаж наложился на растущую популярность подобного типажа — трапов, — став альтернативным вариантом такого смешения и смены половых ролей.

Также, хоть и не напрямую, с цензурой можно связать явление фансервиса и этти в не-порнографических японских произведениях. В общем виде это элементы эротики в обычных аниме и манге, которые служат для развлечения читателя/зрителя. В таких произведениях авторы почти показывают половые органы, но закрывают их уже известными лучами света или с помощью «органической цензуры», например, помещая поверх запрещённых к показу мест посторонние объекты антуража.

В случае с цензурой насилия в обычных произведениях всё проще — в Японии используются вполне понятные рейтинговые системы. Например, относительно всего, кроме игр, используется американская рейтинговая система организации MPAA с известными по всему миру буквами и цифрами, но небольшой модификацией. Если в части G (для всех возрастов), PG (для всех возрастов, но в присутствии родителей), PG-13 (для детей от 13 лет) всё идентично американскому применению, то дальше начинаются небольшие отличия.

Завершают классификацию расширенные рейтинги класса R — ограничение по возрасту «для лиц старше 17 лет». Так R-17 разрешает более молодым зрителям смотреть фильм в присутствии родителей, R+ полностью запрещает просмотр лицам до 17 лет. Есть также рейтинг RX, к которому относят порнографию и хентай. Последний рейтинг не имеет аналога в системе MPAA.

А вот с играми начинаются некоторые сложности. В Японии действует рейтинговая система CERO, чем-то похожая на PEGI по комбинации возрастных ограничений и предупреждений о содержимом игры. Причём система действует достаточно жёстко. Чтобы лишиться рейтинга «для всех возрастов», достаточно показать немного лишнего обнажённого тела. Так, например, недавно в Super Smash Bros. Ultimate вместе с новым персонажем Терри из Fatal Fury не попало камео Май Сирануи. Проблема была в том, что в CERO посчитали её «слишком раздетой» для рейтинга А и поставили Nintendo перед фактом, что либо игре сменят его на B (12+), либо разработчикам придётся изменить образ героини. Масахиро Сакурай, геймдизайнер и геймдиректор SSBU, посчитал неправильным цензурировать образ и принял решение убрать камео.

Подобным образом работают и категории «жестокость» и «кровь», наличие которых резко меняет рейтинг игры вплоть до Z (18+). И этого издатели всячески стремятся избегать. В первую очередь потому, что японский рынок видеоигр хоть и крупный, но ограниченный только своим регионом. И даже рейтинг C (15+) очень серьёзно сужает круг возможной аудитории игры. Но с играми с рейтингом Z появляется дополнительная сложность — их продажу контролирует само государство, что делает этот рейтинг похожим на Adults Only в системе ESRB (американская организация, занимающаяся оценкой видеоигр).

Из-за этого в Японии для игры получить рейтинг Z — это почти что лишиться продаж. Издатели с разработчиками по-разному обходят это — например, делают две версии игры. Взять хоть Capcom: обычную Resident Evil 7 она выпустила с рейтингом D, а её Grotesque-версию — с рейтингом Z. И даже так она подверглась цензуре в сравнении с версией для мирового релиза. Ранее рейтинг Z получали такие игры, как GTA 3, Assassin’s Creed, Gears of War и Dead Space.

Как и во многих других странах с подобными жёсткими рейтинговыми системами, CERO недовольны как простые игроки, так и разработчики, которым приходится менять свои игры, чтобы хоть как-то их продать в родном регионе. Но пока что никаких подвижек по ослаблению строгости CERO не заметно.

В результате таких действий регулятора разработчикам пришлось адаптироваться к правилам и по-максимуму урезать всё, что может быть воспринято как реалистичное насилие. В первую очередь под нож попадает кровь. Зачастую её изначально не добавляют в игры, где нужно с кем-то сражаться. В случае с людьми её либо просто нет, либо она другого цвета. Как, например, в некоторых версиях Ocarina of Time кровь сделали зелёной. Либо же боевую систему изначально делают, исключая пролитие крови настолько, насколько это возможно (например, кулачные бои в серии Yakuza). Если сеттинг не позволяет, то как в случае с вышеупомянутой Resident Evil 7 делается две версии — мировая и японская.

История цензуры масс-медиа в Японии показывает сразу несколько удивительных, но в то же время простых и очевидных вещей. В первую очередь то, что государственные запреты иногда трудно объяснить чем-то, кроме страха потерять свою власть. И то, как люди способны адаптироваться к новым условиям ограничений. Ну и самое главное — это то, что никакой запрет не способен остановить человека от тяги к порно.

#лонг #nn_manga #цензура #япония