«Ворон» (2024): альтушка с Госуслуг восстанавливает справедливость

Руперт Сандерс попытался показать «новое прочтение оригинального комикса Джеймса О'Барра» — прочтение по диагонали.

Вчера на различных «стриминг-площадках» зеленого типа стал доступен «Ворон». Предвкушая полное разочарование, я радостно сел смотреть фильм, потому что хотел приобщиться к общему негодованию. Кто-то посмел покуситься на культовую классику и опорочить память Брендона Ли! Надо обязательно закидать гнилыми помидорами не только режиссера, но и его ленту. Ведь есть за что? Правда? Правда?

Вступление было многообещающим. Мрачное, атмосферное, стильное. Опенинг так вообще пушка-вышка. Радовала современная картинка. Приятный цветокор. Дизайн некоторых локаций был сделан со вкусом и знанием дела. Иногда саунд-дизайн радовал. Насилие сочное, натуралистичное — взрослый рейтинг R отработали. Есть целых две экшн-сцены, оседающих в голове. Расширение лора.

Это наверное единственное, за что я могу похвалить фильм. За техническую часть и некоторые попытки привнести свое. Но лишь некоторые, потому что все остальное принесенное Рупертом Сандерсом полная херня.

Некоторое время назад я переводил интервью режиссера, где он рассказал много всякого интересного про своего «Ворона». И после того, что я увидел, я не могу назвать ленту «низкопробным независимым фильмом» и уж тем более «артхаусным». Руперт, ты сделал самую настоящую голливудскую подделку, существующую только с одной целью — срубить бабла на культовом бренде. Для этого совсем не обязательно, чтобы в твоем актерском составе значились голливудские актеры или снимать картину в США. Достаточно того, что твое произведение снято по голливудским лекалам.

Или ты думаешь, что натуралистичное насилие роднит твою картину с артхаусными картинами? Нет, Руперт, нет. Твоя жесть здесь только ради жести, мол, смотрите, мы взрослое кино, это было нужно чисто для галочки. В авторских фильмах кишки и торчащие кости нужны, чтобы подавить неверие зрителя и погрузить в происходящее через ощущение реалистичности происходящего, вызвав в нем настоящие эмоции — от отвращение до шока (тут решает уровень впечатлительности).

А еще твоя картинка слишком стерильная, Руперт. Вылизанная, как будто кино снимали для Netflix. В каждом кадре ощущается отсутствие искры, души, жизни. Ты был за камерой, но тебя самого там не было. Ты просто снимал, потому что освоил ремесло. Но ты не творил. Это слишком далеко от «артхаусной сути».

Я искал этот дух, Руперт. Я правда искал, пытаясь дать твоей картине шанс понравится мне. Твой фильм связан с оригиналом, но опосредованно. Ты вообще читал комикс, Сандерс? Или просто пробежался взглядом по описанию сюжета в Википедии? Ты хотя бы листал комикс? Смотрел на картинки? Мне кажется, нет. Если ты это и сделал, то строго по диагонали. Увидел, что там много насилия, увидел сюжет про любовь и месть, увидел, что Эрик какой-то чел с внешкой альтушки, и пошел делать свое кино.

Оригинальный комикс Джеймса О'Барра не про визуал, стиль и экшн, а про более тонкое и неуловимое — про атмосферу, про настроение и про чувства. В своем произведении Джеймс отдает предпочтение не тому, что показывает, а как. Он не смакует физическое насилие или жесть, как это делал ты, Сандерс, он пропускает читателя через психологическую боль, через душевные страдания, через скорбь утраты, через чувство безысходности.

На этих словах становится понятно, что ты, Руперт, не читал комикс. Первоисточник целиком посвящен теме искренней любви, которая при том имеет такой мифический флер, как будто читаешь легенду или предание, а твоя история... Ну, знаешь, Руперт, ты не справился с тем, чтобы показать любовь. Между героями не пробежала искорка, хотя ты ее старался продемонстрировать, потому что все дальнейшее воспринимается, как ненужная экспозиция. И дело не во внешности актеров, если ты вдруг подумал разыграть карточку «обвинить всех в варварских взглядах и недалекости», а именно в отсутствии химии. Что Билл, что FKA Twigs умеют играть. Он идеальное воплощение альтушки, который пел бы про то, какая любовь сука, а она нежная и чувственная певица, исполняющая меланхоличные песенки.

Но между ними ничего нет. Совсем. Они смотрят как бы влюбленно, но я, как зритель, не понимаю, почему они так смотрят друг на друга. Вся их любовь — чисто механическая. Возможно даже сами актеры до конца не знают, почему их персонажи влюбились. Недостаточно показать проникновенный взгляд. Недостаточно показать, как они вместе веселятся. Как устраивают романтик. Лучше бы подготовились нормальную почву для возникновения искр, а так приходится наблюдать за двумя глубоко травмированными людьми, чьи чувства, скорее всего, результат каких-то проблем с психикой, «любят друг друга». А следить за такими людьми не слишком ли интересно. В этом нет... ценности? В итоге между персонажами нет, прости Господи, химии, чтобы твои первые 30 минут оказались в кассу.

К сожалению, Руперт, твой движок заглох. Комиксная Шелли как раз хороша тем, что она не объемный персонаж, а прекрасный, загадочный, почти мифический образ, словно Эрик полюбил не земную девушку, а какую-то богиню — настолько ярко ощущалось ее присутствие до самого конца комикса. Это придавило их любви возвышенности, делало ее «идеальной», что сильно контрастировал на фоне суровой, грязной и мрачной реальностью. Таким образом произведение наполнялось той самой готической атмосферой.

И снова я не соглашусь с тобой, Руперт. Благодаря твоим сюжетные перипетиям, Эрик не ощущается как поглощенный горем человек. Некий старик вполне понятным способом предлагает герою вернуть девушку к жизни и спасти ее душу от вечных страданий в Аду — просто перебить всех, даровав при этом неуязвимость, чтобы квест точно был выполнен. Это какой-то антигерой, мстящий за убийство любимой в стиле, близком к супергеройскому ориджиналу для взрослых.

В оригинальном произведении Эрик вернулся к жизни спустя год после страшного происшествия. Никто не предлагал ему эту силу, напротив, проводник в мир иной в виде ворона предупреждал парня, чтобы тот не смотрел, как бандиты издеваются над его возлюбленной, но не сдержался. Увиденное настолько потрясло его, что душа не смогла обрести покой, а он сам стал мстительным духом. Или призраком. Кому что больше нравится. Вот комиксный Эрик был поглощен горем. Настоящим, мать его, горем, а не твоим киношным «плак-плак».

Сандерс предлагает нам историю о происхождении антигероя, которого целенаправленно наделили силой, чтоб он восстановил справедливость (в прямом смысле) и спас возлюбленную от вечных страданий. Ясное дело, ценой своей души (по какой-то непонятной мне причине я резко вспомнил про Призрачного гонщика).

О'Барра рассказывал историю скорбящего человека (личный опыт, его невесту насмерть сбил пьяный водитель, он написал комикс спустя год, это было его личная психотерапия), который не может найти себе место в этом мире без своей возлюбленной, обреченный существовать в нем, пока не закончит дело. При том комиксный Эрик одновременно предстает как мрачный циничный говнюк и полностью разбитый человек, испытывающий сильную душевную боль от утраты любимой.

Как по мне, самая главная проблема современного «Ворона» — это экранизация супергеройского комикса об становлении антигероя, который, видимо, будет выступать за справедливость и поддерживать баланс сил. Во всем виновата финальная сцена, которая прямо в духе супергеройских ориджиналов. Открытая концовка выдала жадную натуру режиссера с потрохами. Нельзя продать сиквел, если твой герой в конце обретает покой (или отправляется гнить в аду, чем и должна была закончиться лента).

До самого конца я избегал прямых и косвенных сравнений с фильмом 1994 года. Сами авторы заявляли, что они адаптируют комикс. И поэтому сталкивал их лбами. Но, знаете, тот «Ворон» является идеальной экранизацией первоисточника. Алекс Пройас сумел передать суть и настроение произведения настолько, насколько это в принципе возможно.

Руперт же попытался из мрачной личной истории, поднимающую тему горя, скорби и тому, как жить дальше, когда теряешь любимого человека, сделать супергеройский боевик. Клишированный, предсказуемый, стерильный.

Вердикт.

Современный «Ворон» — максимально бездушная картина, сделанная ремесленником, мнящим себя творцом.