«Мы работаем в дерьме, чтобы купить дерьмо нам не нужное». Бойцовский клуб как диагноз обществу потребления

И как у Финчера и Паланика получилось так гениально угадать и показать на экране то, о чем философ Жан Бодрийяр писал в своих сложных теориях о потреблении

Мой блог задумывался как альтер-эго, который пишет исключительно про игры. Но пришла пора расширять горизонты (это необходимость), и я представляю вам свою первую статью о фильме, а точнее об одном из моих любимых фильмов. Фильме, который можно смело назвать определяющим для целого поколения. Фильме, который гениален не только как самостоятельное кино, но и тем, как исключительно точно его создатели уловили суть «Общества потребления», описанного философом Жаном Бодрийяром, французским философом, считающимся одним из апологетов философии постмодерна.

Почему же этот материал был необходим? В своей прошлой статье я писал о том, как Deus Ex нарративно ушел в сторону постмодерна (не только Deus Ex, но и наш мир) — современной социокультурной парадигмы, которая пришла на смену модерну с его верой в прогресс и объективную истину, которая сделает всех счастливыми. Постмодерн же всё это переосмысляет, провозглашая наивность таких установок модерна.

И поскольку акцент в предыдущем тексте я сделал именно на постмодерне, я решил расширить эту идею — идею раскрытия самого смысла постмодерна через объекты поп-культуры. Можете считать это циклом статей о постмодерне, и это вторая часть. И если первая была о постмодерне в целом, то эта — о его конкретном явлении, а именно об обществе потребления.

Мое отношение к «Бойцовскому клубу» можно разделить на два периода. Первый — когда я давным-давно начал знакомиться с творчеством Дэвида Финчера. Его работы всегда поражали меня своей остросоциальностью, атмосферой, смелостью повествования, глубиной и кинематографическими приемами. В то время, когда я был заядлым киноманом, моим главным режиссером-гением был именно он, Дэвид Финчер. Я обожал его психологические триллеры и детективы, но еще больше восхищался «Социальной сетью» и «Бойцовским клубом». Эти два фильма я позволю себе назвать великими и определяющими наш ранний двадцать первый век.

Тогда, будучи еще не увлеченным философией, я рассматривал кино через призму человека, влюбленного в кинематограф. Соответственно, и понимал я его в первую очередь как искусство и через призму своего социального и культурного опыта.

Позже я открыл для себя философию. Существует искусство, которое не идет дальше самостоятельной истории, но есть что-то такое, как «Бойцовский клуб» — одноименная экранизация романа Чака Паланика. Его истинный смысл открывается только после того, как узнаешь основы тех философских теорий, что легли в основу сценария. Более того, сценарий «Бойцовского клуба» это и есть философия. Философия общества потребления.

Всё же говорить о «Бойцовском клубе» исключительно как о фильме, на мой взгляд, нельзя. Сам фильм Дэвида Финчера это симбиоз взаимонеобходимых элементов со следующей последовательностью происхождения: постмодернистская философия, роман Паланика и, соответственно, фильм Финчера. Исключив любой из этих элементов, «Бойцовского клуба», а точнее его феномена в мейнстриме просто не существовало бы.

И хоть здесь я разбираю фильм, стоит всегда держать в голове тот факт, что большая часть диалогов в фильме это цитирование книги (многие монологи фильма дословно взяты из книги), а значит, весь сегодняшний анализ одинаково применим и к роману (кроме концовки - в фильме она другая). Однако поскольку именно фильм «Бойцовский клуб» идеально завершает это произведение как произведение искусства, он даёт истории необходимую визуальную обёртку (и визуальные метафоры) и харизму благодаря невероятной игре Эдварда Нортона, Брэда Питта и других актёров, а также в силу того, что именно фильм сделал эту историю продуктом мейнстрима, и просто потому, что я обожаю этот великий фильм, именно он будет основой для цитирования и референсов.

Пока мы не перешли к анализу и основной теме, я скажу ещё раз, почему этот фильм не просто хорош, а является определяющим для XXI века.

Бойцовский клуб это кино, которое каждый понимает по-своему. Каждый зритель, каждый критик видит в нём что-то своё, то, что находит отклик именно в нём. Для кого-то это просто забавная чёрная комедия про шизофреника, смысл которой граничит с абсурдом. Кто-то видит в «Бойцовском клубе» конвейер бессмысленного насилия ради насилия. Для кого-то, например, для феминистически настроенных зрительниц, этот фильм является пропагандой маскулизма, теряющего свои позиции в современности и своеобразной попыткой авторов их восстановить. Кто-то вообще понял «Бойцовский клуб» слишком буквально и, будучи истощённым современным культом успеха, даже спрашивал у автора романа, где можно найти такие бойцовские клубы в реальности.

Кто-то же, как я, например, увидел в нём критику общества потребления. И самое интересное, что каждый из всех этих людей по-своему прав. Культурное влияние этого фильма поистине огромно и многогранно. И именно это делает данный фильм ярчайшим произведением постмодерна как эпохи.

Возвращаясь к основному топику статьи из цикла о постмодернизме в поп-культуре, стоит сразу сделать важную ремарку: общество потребления и постмодернизм — не одно и то же. Постмодерн — это эпоха, пришедшая относительно недавно (более подробно об этом можно прочитать в моём прошлом материале), и отождествлять эти термины не стоит. Условно, понятие деконструкции жанра и постмодерн имеют больше общего, чем общество потребления и постмодерн. Общество потребления это скорее продукт модерна, который плавно перешёл в эпоху постмодерна.

Но суть в том, что хотя общество потребления появилось раньше самого феномена постмодерна — как в философии, так и в культуре — его теория, которую описывает Жан Бодрийяр, использует именно постмодернистский анализ. Это анализ, переосмысляющий традиционные модернистские философские подходы к изучению систем, основанные на попытках рационализировать человеческую логику.

То есть, например, логика: если человек — потребитель, то значит, в этом есть свой смысл, и на самом деле это осознанный выбор человека, который хочет стать счастливым. Мы покупаем вещи, мы следим за брендами, мы любим бренды, потому что это делает нас счастливыми и актуальными. Именно так и выглядит модернистское описание общества потребления.

Но термин «общество потребления», который так массово стал употребляться всеми подряд, означает нечто другое. И всему виной оказался Жан Бодрийяр. Многими он считается одним из наиболее значимых мыслителей нашей эпохи, введшим такие понятия, как «симулякр» и «гиперреальность». Однако его самой ранней значимой работой является книга «Общество потребления: его мифы и структуры». Написанная в далёком 1970 году, она произвела огромное впечатление не только на философов, но и на весь мир. Ведь пока всё человечество слепо следовало законам потребления, считая предоставленное им изобилие подлинным благом, Бодрийяр попытался не столько критиковать эту систему, сколько поставить ей диагноз, переосмыслив этот «рай на земле» через особую призму.

Осторожно, дисклеймер: сейчас будет так называемая постмодернисткая риторика. И даже несмотря на то, что я считаю дихотомию между левыми и правыми идеологиями в наше время мифической и напоминающей скорее игру в войнушку в песочнице, нежели конструктивный диалог, многие из читающих это могут воспринимать подобные идеи, подрывающие мейнстримный экономически-рациональный подход к видению мира.

Я же считаю иначе. Ведь Маркс, дедушка Ленин уже давно умерли. Не существует ни Советского Союза, ни праворадикальных режимов типа Третьего рейха. Существуют только государства со своими симбиозными режимами, рыночной экономикой, государственным регулированием и какими-то своими квазиидеями (зависит от режима/лидера страны).

Но объединяет все эти режимы одно — Общество Потребления, которое стало одним из главных продуктов постиндустриального общества наряду с цифровой эпохой. Общество, пришедшее на смену обществу Производства. Общество, частью которого мы являемся и законам которого бессознательно подчиняемся. Общество вещей, которые стали не просто вещами, но чем-то большим — симулякрами, смыслом нашей жизни, поддерживающими статус и делающими нас "счастливыми". Но обо всём по порядку.

В книге Бодрийяр не только теоретизирует понятие потребления, но и критикует и переосмысливает типичные подходы различных экономистов к описанию нашего мира. Я не буду углубляться во все подробности, ведь чтобы расшифровать всю бодрийяровскую мысль полностью, потребуется не один лонгрид, а целая книга. В ней критикуются как понятие поп-арта, так и секс как объект потребления, так и фальшивость того самого изобилия, при котором почему-то до сих пор существует бедность и усугубляющаяся с каждым годом депрессия. Вкратце, согласно Бодрийяру: если мы действительно живём в обществе победившего изобилия и подлинного эгалитарного государства, откуда берутся такие явления? Почему каждый из нас в моменте чувствует себя несчастным? Парадокс.

Так как основной топик моей статьи — это то, как именно «Бойцовский клуб» понимает понятие общества потребления, я буду говорить о том, как Бодрийяр воспринимает вещи, которые давно перестали быть чем-то исключительно утилитарным, тем, что удовлетворяет наши базовые потребности.

Итак, Бодрийяр называет вещи симулякрами (или знаками, что является более общим понятием). Что же значит «знак»? И почему это определение так сложно понять? Как вещь может являться чем-то другим, кроме просто вещи?

Согласно Бодрийяру, знак — это совокупность образов, которые мы потребляем вместе с каждой вещью. А симулякром вещь или объект становится тогда, когда ее истинный утилитарный смысл исчезает, тогда когда вещь становится копией реального объекта.

Чтобы объяснить это простым языком, я использую один из самых очевидных и я бы даже сказал остросоциальных примеров. Все мы являемся обладателями смартфонов, и каждый из нас пользуется разными операционными системами — Apple или Android. И вы точно слышали, как обладатели айфонов говорят о некотором престиже их бренда. О том, что айфоны — это не просто смартфон с хорошей и надежной операционной системой, которая способна удовлетворить наши потребности в общении, использовании необходимых приложений, хорошем экране, хорошей камере и так далее.

Под каждым тредом об айфонах на DTF вы точно встречали комментарии-мемы, высмеивающие аргументы о том, что "60 Гц на Айфоне — это 120 герц на Андроиде". Это действительно очень смешное утверждение, которое закономерно стало мемом: ведь технические характеристики не имеют субъективности — в контексте любых вещей это именно объективная величина.

Вот тут мы возвращаемся к тому, что такое вещь как симулякр. Тот престиж, который крутится вокруг самого бренда «Айфон», навязан нам самой корпорацией (и это действительно так). Носители бренда Apple, сами того не понимая, стали рупорами корпорации, транслируя навязанные ей ценности. Покупатели продуктов Apple, приобретая айфон, уже давно не покупают просто телефон — они покупают бренд, образ, который давно ушёл далеко за пределы технических характеристик.

И для того чтобы поддерживать этот престиж, потребители продуктов Apple пытаются защищать его в любом контексте, особенно когда речь заходит о критике их товара (симулякра). 60 Герц как 120 Герц на айфонах это чистейший симулякр, в который неиронично верят некоторые. Это копия реальности. И этот престиж, о котором мы так любим говорить, эта статусность — не настоящие, а навязанные нам конструкты. Потребитель защищает не телефон, а свой выбор, свою идентичность, купленную вместе с брендом.

Это напоминает нам, как герой Финчера оправдывал своё существование мебелью из IKEA — он защищал не функциональность шкафа, а симулякр «идеальной жизни», который купил вместе с ним. Но об этом будет позже.

И этот пример с Apple — всего лишь пример. Здесь я не пытаюсь критиковать Apple или его потребителей, ведь всё это — часть одной большой системы под названием «общество потребления». Это система, в которой мы живём и которая делает нас счастливыми и важными. Я сам подчиняюсь этим правилам, ведь иначе я просто буду несчастным, иначе стану сбитым лётчиком — пасынком истории. Мы осознаём иллюзорность системы, но продолжаем в ней участвовать, потому что альтернатива — потеря идентичности и социальной значимости. Симуляция счастья.

Война между Xbox и Playstation имеет те же самые корни. Престижность одежды дорогих брендов это тоже самое. Все это уже давно перестало быть обычным товаром, а стало знаком. И именно об этом говорит Бодрийяр, когда говорит о том, что мы потребляем не вещи, а знаки.

А теперь перейдём, наконец, к самому «Бойцовскому клубу» — к тому, как Паланик понимает потребление в своей книге и как Финчер визуализирует эти идеи. И для начала, чтобы было нагляднее, о чём я хочу сказать, проанализируем двух главных персонажей: Безымянного рассказчика и Тайлера Дёрдена.

Рассказчик — это типичный субъект общества потребления, такой же, как мы с вами, только гораздо более несчастный, депрессивный, страдающий бессонницей, одинокий и находящий спасение в вещах, которые он покупает. У него даже нет своего настоящего имени — этим Паланик будто говорит нам о том, что в обществе потребления нет места индивидуальности, ведь каждый — лишь винтик в этой огромной системе. Системе победивших вещей, а не людей.

Самое начало фильма повествует о том, как бессонница и депрессия поразили мозг главного героя. Самое забавное — интерьер из IKEA, который он так полюбил, и то, как этот интерьер заполняет его квартиру, он не видит как источник этих проблем. Наоборот, он считает, что именно это наполняет смыслом его почти никчёмную жизнь. Он считает, что это последнее, что у него осталось. Последнее, что хоть как-то спасает его от этой самой депрессии.

Второго же главного героя можно, бесспорно, назвать его полной противоположностью. Это уверенный, маскулинный, экзистенциально удовлетворённый мужчина. Тайлер Дерден. Он знает, что делает. И в то же время он убеждает главного героя, что все вещи, которые он покупает, не имеют смысла. Наоборот, по его словам, — это и есть причина его депрессии и несчастий.

Прежде чем перейти к пониманию вещей в «Бойцовском клубе» как симулякров, стоит сказать, что самого персонажа Тайлера Дёрдена — альфа-мейла, альтер-эго Рассказчика — тоже можно считать симулякром. Тем самым, о котором я говорил выше. Вещи — это симулякры, но симулякры — это не только вещи. Симулякром может быть что угодно, даже наши образы. Тайлер Дёрден — это подсознательный образ главного героя, тем, кем он хотел себя видеть. В каждом из нас есть такой персонаж. Тот, кем мы хотим быть, но на самом деле не являемся.

Можно подумать, что вот он — выход из системы потребления: нужно стать таким, как Тайлер Дёрден. Таким же крутым мачо, которому плевать на всё. Но главная ирония заключается в том, что Тайлер, являясь антиподом Рассказчика, — такой же продукт системы, только со знаком минус.

Тайлер это собранный из обрывков массовой культуры образ настоящего мужчины: бунтарь, ремесленник, харизматичный лидер, нигилист. Его бунт это симулякр бунта, его маскулинность - симулякр маскулинности. Это иллюзия. Он не предлагает настоящей свободы, а лишь меняет один набор правил (потребление) на другой (тотальное отрицание и разрушение).

Но всё же здесь я хочу сделать акцент в первую очередь на том, как Бойцовский клуб понимает вещи, которые нас окружают. А понимает он их именно так, как их понимает Бодрийяр в своих книгах.

Уже в самом начале фильма наш главный герой-рассказчик рассуждает о том, как интерьер из IKEA приносит смысл в его жалкую жизнь, формируя его идентичность. Он говорит прямым текстом: «Я листал каталоги, задаваясь вопросом, какой сервиз может служить характеристикой моей личности».

Кадры с модным интерьером из IKEA в квартире Рассказчика присутствуют в фильме не просто так — они буквально визуализируют суть вещей в нашем мире. Каждая вещь служит нам уже не только утилитарно, но и связана с нашей идентичностью. Место происхождения, их эстетика (столик «инь-янь», подчеркивающий нашу "близость" к азиатским культурам), их стоимость (дороже — значит престижнее), эко-материалы (делающие нас эко-активистами) — всё это становится для нас важно.

Что самое удивительное в этом обществе фальшивого изобилия — так это то, что в моменте мы это все действительно понимаем. Но в силу высокой динамики жизни и жажды социального одобрения мы всё же продолжаем подчиняться системе (и, как я уже говорил, это не плохо и не хорошо — это просто факт).

И ещё более удивительно то, что тревоги и депрессии (как у Рассказчика), возникающие в результате этой бесконечной погони за бессмысленными вещами ради статуса, имеют якобы "реальные" решения. Общество предлагает нам кажущиеся эффективными — и даже научные — средства: антидепрессанты, транквилизаторы, антипсихотики. А с другой стороны — Happy Pills в виде бесконечного потока контента-энтертеймента: игр на любой вкус, сериалов и фильмов, то есть средства эскапизма (не говоря уже о наркотиках). Мол, да, у общества изобилия есть свои минусы, но их можно "излечить"— стоит лишь найти своё "истинное" счастье в этом калейдоскопе Счастья.

И поэтому сценарное решение отправить Рассказчика в самом начале к больным раком яичек идеальное, на мой взгляд. Это, по сути, первая попытка вылечить консьюмеризм главного героя ещё до появления Бойцовского клуба Тайлера Дёрдена. И примечательно то, что этот эпизод находит истоки в жизни Паланика, автора оригинального романа. Еще до своей популярности он работал в хосписах, занимаясь волонтерством и помогая терминально больным раком в перевозке. Святой человек.

Решение гениально тем, что мы сами никогда не додумались бы до такого, потому что оно находится вне плоскости потребления. Задумайтесь: видели ли вы или увидели бы где-нибудь рекламный стенд с лозунгом «Ты умираешь от депрессии? Иди к больным раком — там тебе станет легче»? Нет, конечно.

Рассказчик обращается туда — к больным раком яичек, к «Бобу с большими титьками», бывшему стероидному качку-миллионеру, который находится при смерти, — и находит там своё спасение. Первое спасение. Вторым станет встреча с Тайлером.

Но этот катарсис в группе поддержки оказался слишком хрупким, слишком человечным для мира, где даже исцеление должно быть быстрым и эффектным. Система, вытолкнувшая его к Бобу, тут же предложила ему Тайлера Дёрдена. Если группа поддержки заставляла принять свою уязвимость, то Тайлер предлагал забыть о ней и даже наоборот - бросить вызов.

Монолог Тайлера Дёрдена свыше — это не просто очередная пафосно-эффектная сцена, а прямая художественная интерпретация тяжеловесных идей Бодрийяра. Как Бодрийяр в «Обществе потребления» пишет о человеке-потребителе через призму экономизма: «Это человеческое ископаемое золотого века, рожденное в современную эру счастливого соединения человеческой природы и прав человека, было наделено мощной формальной рациональностью, которая его заставляла отдавать предпочтение вещам, которые дали бы ему максимум удовольствий», — так и Тайлер Дёрден опровергает это "ископаемое" своим образом "поющего и танцующего дерьма", провозглашая идеал человека, свободного от диктата вещей-знаков.

Людям настолько надоел культ успеха, что они начали думать то, что Бойцовские клубы существуют по-настоящему. После успеха книги Чак Паланик постоянно говорил о том, как его фанаты последователи подходили к нему и спрашивали, где можно найти настоящий Бойцовский клуб. Тот самый, с интересными правилами.

Но почему людей так заинтересовала эта концепция? Казалось бы, хочешь подраться - запишись на бокс или другие единоборства. Но Бойцовский Клуб это что-то другое. Бойцовский клуб это не про маскулинность, та с которой связаны уличные драки за респект или же спорт, где ты выходишь на ринг с мыслями стать победителям и кичится тем, ты победитель.

В Бойцовском клубе не важно, кто ты. Бойцовский клуб это по своей сути возвращение к трайбализму. К очень древним временам, где существовали только инстинкты, вне плоскости социума. Когда социума, можно сказать, даже не существовало в том виде, который мы имеем сейчас. Были рабовладельческие общества, феодальные, общество производства — и сейчас вот общество потребления. И тот трайбализм, о котором я говорю, он находится по ту сторону от всего этого — где-то на уровне биологическом, но не социальном.

Это не спорт, не мужская тусовка — это исключительно желание быть в племени. В племени, которое объединяет людей, поражённых усталостью потребления (о которой, кстати, пишет Бодрийяр). В племени, которое построено на чём-то противоположном всем ценностям, которые мы сегодня имеем.

Нужно покупать, нужно строить карьеру, нужно выглядеть как тот же самый Брэд Питт. Нет, всё это неважно в Бойцовском клубе.

Бойцовский клуб уникален не тем, что его участники нашли хобби, которое привносит азарт в общество победивших вещей и знаков, возвращая к тому, что можно ощущать — боль.

Он уникален тем, что в его схватках нет победителей, и его концепция заключается в том, чтобы бросить вызов общественным установкам и выработанному в нас психологическому менталитету, требующему постоянных побед. Наоборот, клуб поощряет поражение, концентрируясь на том, что действительно важно — на самом акте принятия боли, получении настоящих, истинных эмоций, рождающихся в процессе.

Победа не имеет значения — это прямой вызов обществу потребления, которое принуждает нас постоянно быть лучшими.

«Бойцовский клуб» однозначно нельзя назвать детским и семейным фильмом (капитан Очевидность). В своё время победившего голливудско-стерильного кино картина Финчера произвела настоящий резонанс, который закономерно отразился на его кассовых сборах. Да, до этого были «Таксист», «Заводной апельсин», где насилие было симптомом социальной болезни или личного распада или другие картины, визуально отталкивающе-притягивающие (диалектика) своим оголтелым насилием.

Но всё же насилие «Бойцовского клуба» — это не просто ради эпатажа. Это насилие можно назвать ещё одним из смыслов, о котором хотят сказать авторы. В центр своей оптики я возьму сцену, в которой Тайлер обжигает щелочью руку Рассказчика до костей. Эта абсурдно-омерзительная сцена с первого взгляда может показаться бессмысленной. Зачем вообще эта мерзость есть в фильме? Ведь в ней нет ничего осмысленного — одна боль и страдания, а мотивация поначалу не очевидна.

Бойцовский клуб — это инверсия ценностей. Это попытка вернуться к чему-то настоящему, реальному, осязаемому в мире симулякров. Паланик говорит именно об этом, и именно в этом кроется его понимание того, как обрести себя в реальности, построенной на фальшивом счастье (а что есть настоящее счастье?). Дэвид Финчер невероятно точно и мощно визуализирует эту идею: всё это насилие — не просто излишне, оно необходимо. Ведь насилие в постмодерне становится прямой противоположностью удобной и комфортной рекламе вещей, рекламе симулякров, которые сознательно делают гладкими, приторными и эстетически стерильными. Сцена с обожжённой рукой, боль, шок — всё это необходимо как акт прорыва сквозь слои искусственной реальности к чему-то подлинному.

Как Бодрийяр пишет о том, что насилие тесно связано с изобилием общества потребления — насилие, которое перестало иметь смысл по сравнению с «старым добрым» насилием, когда оно имело смысл: патриотический, воинственный, рациональный и полный чувств, — так и Финчер с Палаником видят это бессмысленное насилие в мире «Бойцовского клуба» и стремятся показать его, тем самым демонстрируя суть насилия в нашем с вами обществе потребления.

Если мы сейчас действительно задумаемся и проанализируем всё бесконечное насилие из новостей разных телеграм каналов (типа Топора и прочих), новостей с ТВ (если его до сих пор кто-то смотрит) и сравним его с насилием того самого старого времени, — оно будет иметь совершенно другую природу. Это информационный шум, бесконечный поток абсурда. Абсурд и насилие в наше время это два тесно связанных понятия. И точно такой же лозунг можно было дать фильму Бойцовский Клуб — "Абсурд и Насилие".

Но если в нашем мире насилие довольно противоречиво в том смысле, что мы его одновременно потребляем и осуждаем — если, несмотря на наше недовольство каким-нибудь петербуржцем, совершившим очередную безумную вещь со своими знакомыми или родственниками, мы всё равно продолжаем читать эти новости, словно зависимые, — то «Бойцовский клуб» как раз и обнажает нам всю суть этого насилия в современном мире. Это современная форма лицемерия, ставшая массовой практикой. Ту суть, что морали, которая была раньше, уже не существует, и всё это лишь отчуждённый от реальности механизм. И Тайлер, обливая щелочью руку Рассказчика будто напоминает ему и нам всем, что отношение к насилию сегодня лицемерно.

Продолжая эту тему - вспомним, как Тайлер встречается с владельцем таверны. Лу, человек системы, чьи ценности сводятся к прибыли и контролю, оказывается втянут в игру, где правила диктует не он. Его ярость это ярость системы, столкнувшейся с тем, что её логика бессильна против добровольного страдания. Тайлер демонстрирует, что настоящая сила не в обладании, а в способности добровольно принять боль и унижение, лишив противника его главного оружия — страха.

Лу избивает Тайлера, но проигрывает ему. Он теряет контроль над ситуацией, над собой, над своими "успешными" принципами. Его насилие ожидаемо и примитивно, оно лишь подтверждает его рабство в системе, где всё решают сила и статус. А Тайлер, истекая кровью, уже победил, потому что он перевернул саму логику конфликта. Он показал, что можно быть разбитым физически, но остаться свободным духовно, и что именно это свобода и есть главная угроза для мира, построенного на деньгах и власти.

Насилие в Бойцовском клубе особенно, потому что имеет совершенно отличную от привычной нам природу. Именно поэтому, несмотря на обилие крови и мерзости на экране, фильм Финчера местами воспринимается как комедия. Наше отношение к этому насилию примерно такое же, как отношение Тайлера к Лу, когда его избивают. И мы его точно так же не понимаем (или понимаем?), когда Тайлер обливает щёлочью запястье Рассказчика.

Оно необходимо для демонстрации, необходимо для убеждения, необходимо для понимания того, что такое общество потребления на самом деле. Именно поэтому насилие Бойцовского клуба неповторимо и уникально.

«Проект Разгром» можно назвать следующей стадией эволюции Бойцовского клуба. Эволюции в попытках борьбы с обществом потребления. Эволюции, которая становится революцией. И именно в «Проекте Разгром», на мой взгляд, и заключается кульминация понимания Бодрийяровских идей Финчером.

Именно Финчером, потому что концовка это то что отличает фильм от Романа. Финчер решил, что в романе слишком много внимания уделяется Тайлеру, который в нем даже не умирает. И поэтому Финчер решает сделать свою концовку с убийством Тайлера Дердена от рук рассказчика, да и в целом финал Бойцовского Клуба становится больше похожим на голливудский хэппи-энд.

«Проект Разгром», которым руководит Тайлер, является попыткой революции против системы. Это не просто попытка сжечь всё дотла в стиле модернистских революций ради новой власти — это именно попытка постмодернистской революции в плоскости самого общества потребления. Инверсия ценностей, о которых я говорил ранее, — суть всего «Проекта».

Давайте посмотрим, какие «домашние задания» даёт Тайлер Дёрден. Вступить в драку с незнакомцем и дать ему выиграть — ввести его тем самым в замешательство и перевернуть его картину мира, где побеждать нужно всегда.

Или испортить идеальную одежду — витрину нашей личности, за которую мы все так переживаем. Ведь не дай бог на ней появится какое-нибудь пятнышко — тебя будут считать свиньёй, которая за собой не ухаживает.

Или же самое страшное и ужасное — уничтожать собственность, недвижимость. Кафе, магазины, небоскрёбы. На этом этапе «Проект Разгром» перестаёт быть детскими шалостями, а приобретает по-настоящему серьёзный оборот. Согласно Тайлеру (Бодрийяру/Паланику), если вещь — это знак, порабощающий тебя, то её физическое уничтожение — это акт освобождения. Это попытка вернуться к «нулевой точке», к пустоте, где можно заново построить свою идентичность, не опираясь на вещи.

На протяжении всего фильма мы видим, как градус насилия и серьёзность намерений «Проекта Разгром» увеличивается, но вместе с этим градусом растёт и фанатизм участников, которым становится важен не только сам процесс, но и то, как другие люди реагируют на их поступки. «Проект Разгром» сам становится знаком. Он становится брендом. Его участники возводят Тайлера в культ, тем самым создавая новый знак в этом кодексе знаков под названием «общество потребления».

Начинавшийся так остроумно, «Проект Разгром» терпит крах не тогда, когда Рассказчик убивает Тайлера и наслаждается ночным безымянным американским мегаполисом вместе с Марлой под «Where is My Mind», а уже тогда, когда он становится знаком, становится брендом, теряет весь символизм и переходит в плоскость кодекса знаков, участниками которого являются все жители. Все мы.

И провал «Проекта» является, на мой взгляд, главным смыслом и ключом к пониманию теории Бодрийяра именно потому, что он провозглашает победу постмодерна — наше бессилие перед системой, частью которой мы уже давно и бессознательно стали. Каждый подобный «Проект Разгром» обречён на провал.

И в заключение этой мысли закономерно возникает вопрос: а что делать? Когда мы перестанем быть потребителями? Ответ прост — пока жива современная парадигма постиндустриального общества, на нашем веку уже точно ничего не поменяется. И в этом заключается прелесть этой постмодернистской идеи. Она не в том, чтобы сдаться или, наоборот, пытаться победить. Она в том, чтобы просто наблюдать, как наш мир работает и в какую сторону он движется.

Ни один «Проект Разгром» нам не поможет. Но и нельзя быть пассивным. Нужно созидать, нужно интересоваться, нужно творить — всё это поможет приобрести нашей жизни смысл в этом бессмысленном мире победивших вещей (симулякров).

"Преодолеть страх. Отсечь лишнее. Отвергнуть всё, что не имеет подлинной ценности. И скользить."

Домашнее задание от меня — написать один лонгрид на тему, к которой вы питаете настоящую страсть.