Реальность и допущения: подробный пересказ подкаста о создании сериала «Чернобыль»

Режиссёр сериала называет момент с тремя добровольцами «упражнением для киношколы» — ему нужно было каким-то образом передать эмоции трёх человек в одинаковой униформе, лица которых зритель не может увидеть, а дело при этом происходит в темноте. Ему пришлось долго искать баланс — чтобы поведение актёров не скатывалось «в пантомиму», но при этом зрителю были понятны их эмоции.

Изначально история о сыне Дятлова должна была стать целой сюжетной линией, но Мазин принял решение от неё отказаться. Она уводила историю в сторону, и, к тому же, галлюцинации и флэшбеки сделали бы «Чернобыль» чересчур похожим на обычный сериал о вымышленных событиях.

В изначальной версии также была сцена с демонстрацией, которая проводится неподалёку от Чернобыля. В ней должен был участвовать Шарков.

Рассказ Людмилы Игнатенко о том, как выглядел её муж, стал одним из основных референсов для гримёров.

Проводя исследования, создатели сериала наткнулись на статью о советских шахтёрах, в которых рассказывалось о том, что те занимали в государстве своего рода привилегированную позицию из-за того, что фактически контролировали источники энергии. Горбачёв якобы однажды даже сказал, что боится шахтёров. Это стало основой для образа тульских шахтёров в сериале.

Тоннель, который прокопали рабочие, в результате так и не понадобился. По словам Мазина, наука основана на вероятностях, и Легасов отправил шахтёров на гибель, понимая, что их усилия могут быть абсолютно напрасными.

По словам Мазина, никто до сих пор не понимает, почему премьер Рыжков принял решение о 30-километровой зоне эвакуации: оно не было основано ни на чём и привело к болезни и гибели огромного числа людей. Сценарист использовал этот момент, чтобы заставить Легасова и Щербину начать «сомневаться в своей религии», то есть в Советском союзе.

Оказавшись возле зданий реактора, Мазин понял, что могли ощущать герои его сериала — по его словам, там всё будто бы внушает спокойствие и уверенность в том, что всё под контролем, и взорваться ничего не может.

Сцена «в застенках КГБ» была снята в здании бывшей советской тюрьмы в Вильнюсе — теперь там расположен музей.

По задумке автора, именно в третьей серии, во время разговора Легасова и Хомюк о показаниях Акимова и Топтунова, у зрителя должен начать складываться ответ на вопрос о том, почему Легасов покончил с собой.

Мазин надеется, что его сериал поможет людям понять, что Акимов, Топтунов и множество других сотрудников АЭС не были виновны в случившемся.

Сцена со старухой, которая отказывается эвакуироваться, была нужна сценаристу для того, чтобы кто-то высказал в кадре мысль о том, что подобное здесь уже происходило. Что для стариков эта катастрофа — не нечто из ряда вон выходящее, а обычный порядок вещей, ведь в Советском союзе людей периодически раскулачивали, переселяли и отправляли на смерть.

В сцене убийства коровы использовался муляж — в то время как доила старуха настоящую корову. «Фальшивую» корову сделали более правдоподобной при помощи компьютерной графики.

В кадре не показано, как старуха садится в автобус, однако создатели сериала имели в виду, что это произошло за кадром.

Луноходы, показанные в сериале, созданы при помощи компьютерной графики, а вот немецкий робот «Джокер» — это точная копия, построенная специально для съёмок.

Крэйг Мазин рассказывает, что он и режиссёр Йохан Ренк старались не прибегать к «кинематографическим трюкам» — необычным проездам камеры, ракурсам и так далее, — чтобы не отвлекать зрителя от происходящего. Однако конкретную сцену уборки графита с крыши решили снять одним кадром, в котором камера следит за конкретным солдатом — потому что только таким образом зритель мог почувствовать себя в его шкуре.

Создатели сериала пытались найти данные о женщинах, участвовавших в ликвидации катастрофы, и выяснили, что их было всего лишь около пяти тысяч — при том, что мужчин было около 600 тысяч.

Сцена отстрела собаки со щенками также позаимствована из реальных воспоминаний ликвидатора из книги Светланы Алексиевич.

Создатель сериала считает, что у аудитории не должно возникать ощущения того, что ты специально стараешься её шокировать и расстроить. Если тебе плохо и грустно из-за того, что ты представляешь себя на месте Павла, вынужденного убивать собак — значит, сериал добился своей цели. Если тебе просто плохо и грустно, и у тебя возникает ощущение, что ты сам всё это переживаешь — это уже перебор. Поэтому самые шокирующие и жестокие сцены из сериала были вырезаны.

Когда Хомюк во второй раз посещает Дятлова в больнице, тот прекрасно знает, что реактор взорвался, и подозревает, почему. Но он поднимает Хомюк на смех, заявляя, что поиск правды не приведёт ни к чему — пулю всё равно получит именно он. И в этом он прав, считает сценарист.

В момент разговора без прослушки с участием Хомюк на плечах у Легасова сидят метафорические ангел и демон, один из которых говорит ему, что если он не скажет правду в Вене, это может привести к катастрофическим последствиям, а другой — что даже если он её скажет, это ничего не изменит, а лишь разрушит его жизнь. Мазин считает вопрос, стоявший перед Легасовым в этот момент, «одной из самых сложных дилемм в истории».

Серия открывается кадрами мирной жизни в Припяти до катастрофы. По словам Мазина, они здесь для того, чтобы вызвать у зрителя меланхолическую грусть от осознания того, что этого места больше не существует, и он никогда не сможет там побывать — а не для примитивного «посмотрите, как иронично — они веселятся и ещё не знают, что произойдёт через несколько часов».

Сценарист считает, что «обычный» сериал сначала продемонстрировал бы мирную жизнь в Припяти, а уже затем перешёл бы к самой катастрофе. Однако, по мнению Мазина, эта сцена не сработала бы так же эффективно, если бы зритель увидел её до того, как стал свидетелем всех ужасов Чернобыля.

Присутствие Легасова и Щербины на суде, на котором их не было в реальности, Мазин называет одним из главных художественных допущений всего сериала. Он мог бы написать суд так, как он происходил в реальности, — тогда на нём выступали бы лишь незнакомые зрителю люди, и он продолжался бы несколько недель.

Мазин считает, что суицид Легасова стал результатом целого комплекса факторов, в том числе — осложнившихся отношений с коллегами. Сценарист принял решение «драматизировать» это событие «единственным возможным способом» — иначе, по его словам, ему бы пришлось снимать огромный сериал про политические игры внутри Курчатовского института.

Мазин уделял отдельное внимание аутентичности зала суда, досконально воссоздавая его по фотографиям. Его особенно поразили занавески разного цвета и судьи, восседающие на сцене — по его словам, атмосфера была настолько «странной», что её можно было воссоздать лишь соблюдая все детали.

Чтобы написать этот эпизод, Мазин изучал стенограммы с других советских «показательных» процессов. Его удивил тот факт, что государственный обвинитель на этих судах будто бы обладал большими авторитетом и властью, чем судья.

На реальном процессе свидетели не проводили никаких презентаций — они были добавлены в сюжет исключительно ради зрителей. Однако всё, что Щербина, Хомюк и Легасов говорят в своих презентациях, — на сто процентов точно и правдиво.

Мазин считает, что Дятлов ни на одном этапе не считал, что то, что он делает, может быть опасно. Он понимал, что результаты теста не будут иметь никакой ценности, и при этом собирался представить их начальству — но он не осознавал, что его действия могут привести к серьёзной катастрофе.

Мазин задался целью рассказать зрителю о работе реактора как можно более понятным способом — и поэтому он общался с учёными до тех пор, пока всё не понял сам, а затем начал думать, каким образом он объяснял бы принцип работы реактора самому себе.

Однажды Мазин увидел совместную фотографию реальных Легасова и Щербины, на которой они искренне смеялись и выглядели как настоящие друзья. Это определило взаимоотношения между написанными им персонажами. Хотя в реальности Щербина никак не способствовал тому, чтобы Легасов мог рассказать правду, сценарист предполагает, что он поддержал бы товарища.

Главный урок «Чернобыля», по мнению его создателя, заключается в том, что мелкая, незначительная ложь необходима для нашего существования, но «большую» ложь нужно пресекать. Если ты слышишь что-то, что абсолютно точно является ложью — необходимо встать и высказать правду.