«Я бы хотел её вернуть»: создатель «Чернобыля» HBO рассказал об удалённой сцене
А также о сложностях в работе над сценарием.
Журналистка The Hollywood Reporter Кэти Кэмпион взяла небольшое интервью у Крейга Мазина, создателя сериала «Чернобыль», в котором он рассказал о сложностях, с которыми ему пришлось столкнуться. В частности, сценарист раскрыл информацию о дополнительной сцене, которая была снята, но не вошла в окончательный монтаж из-за ограничений хронометража.
Одну сцену мы вырезали из-за ограничений хронометража, и мне бы очень хотелось вставить её обратно. Во второй серии персонаж Эмили Уотсон приходит к партийному функционеру, который говорит ей, что никакой проблемы нет.
В следующей сцене, удалённой, он звонит по телефону и просит начальство разрешить ему отменить первомайскую демонстрацию в Минске из-за радиации, а они ему не позволяют. Он ничего не может с этим сделать, и в результате участвует в параде сам. Это абсолютно правдивая глава в истории Чернобыля.
Самым сложным аспектом в работе над «Чернобылем» Мазин называет поиск компромисса между исторической достоверностью и внешними ограничениями.
Мне хотелось добиться максимально возможной исторической достоверности, но в то же время мы были связаны ограничениями в виде бюджета и расписания съёмок — это было для меня самым сложным. Мы понимали, что если рассказывать историю, которая разворачивалась на протяжении двух или трёх лет, всего за пять часов, какие-то события непременно придётся изменить или ужать.
Но мы пытались прибегать к этому как можно реже, и я каждый раз отдельно отмечал такие случаи, чтобы потом объяснить эти изменения в моём подкасте.
Также, по словам сценариста, было очень сложно рассказывать историю о чужой культуре «изнутри». Если бы в центре сюжета был, например, американец, который приезжает в СССР и воспринимает её как чужую страну, можно было бы не уделять такого внимания деталям. Но в сериале речь шла об обычных советских людях.
Мы хотели, чтобы в сериале были такие моменты, в которых западный зритель мог бы увидеть, что повседневная жизнь в СССР не обязательно была такой, как им рассказывали. Конечно, в советской жизни были и очень неприятные аспекты, никто с этим не спорит. Но люди улыбались и радовались, а дети играли — мы хотели, чтобы люди это увидели.
Одной из сложнейших проблем для сценариста стала разница в менталитете — без дополнительных объяснений западной публике было бы сложно понять, почему власти так упорно замалчивали информацию о катастрофе.
Было очень сложно объяснить аудитории различные моменты отрицания [катастрофы] без того, чтобы выбиться из ритма повествования. Ведь эти люди совершенно не понимали, что такое ядерная энергия, как она работает и какую опасность несёт. Нам было очень сложно это воспринять, потому что мы живём в стране, в которой подобные вещи обсуждаются публично.