«С любовью, Антоша» — кино о жизни, а не смерти: интервью с режиссёром фильма об Антоне Ельчине

О знаменитых актёрах, что приняли участие в фильме без раздумий, честных ярких чувствах и болезни, которую Антон ото всех скрывал.

С 26 сентября в российском прокате идёт документальный фильм «С любовью, Антоша» — история жизни Антона Ельчина, звезды «Стартрека», «Альфа дога», «Зелёной комнаты» и «Выживут только любовники», американского актёра российского происхождения, чья жизнь внезапно оборвалась два года назад из-за несчастного случая.

Через домашние видеозаписи, многочисленные письма родителям и интервью с друзьями Антона (среди прочих тут появляются Крис Пайн, Саймон Пегг, Уиллем Дефо, Джей Джей Абрамс, Кристен Стюарт и многие другие), «С любовью, Антоша» проводит зрителя по всей короткой, но богатой жизни Антона: от эмиграции его родителей до самой смерти актёра.

Фильм показывает Ельчина как человека, который всю жизнь искал и находил новые способы самовыражения в искусстве: кроме актёрства он также занимался музыкой и авангардной фотографией, с самого детства записывал наблюдения о просмотренных фильмах, чтобы однажды снять свой полнометражный дебют. И всё это, будучи больным муковисцидозом (о чём до самой смерти практически никто, кроме родителей Антона, не знал) — неизлечимым недугом, с которым нечасто доживают до 40.

Мы поговорили с режиссёром фильма Гарретом Прайсом о том, как он по крупицам собирал историю Антона из его писем, дневников и воспоминаний друзей, почему не побоялся вскрыть тёмные стороны актёра и как на получившуюся картину отреагировали родители Антона Ельчина.

Какие были ваши личные отношения с Антоном?

Я не знал Антона лично до того, как начал работать над фильмом. Я, по сути, познакомился с ним в ходе работы. С его семьёй меня познакомил очень близкий друг Антона, Дрейк Доримус (режиссёр фильма «Как сумасшедшие» с Антоном Ельчиным в одной из главных ролей — DTF). Когда у родителей Антона возникла идея сделать фильм, который рассказал бы историю их сына, они обратились к Дрейку.

Но именно из-за своей близости Дрейк и не хотел браться за постановку фильма и предложил им подумать над тем, чтобы привлечь к фильму как бы «объективного» режиссёра, взгляд со стороны. Сам он вызвался быть продюсером, потому что всё равно хотел участвовать в проекте, затем позвал меня режиссёром и представил родителям Антона. Я провёл целые сутки, разговаривая с ними об их сыне и влюбился в его историю.

Насколько я понимаю, родители Антона дали вам полный доступ к персональным архивам, письмам, дневникам, домашним видео их сына. Как из всего этого обширного материала вы сформировали историю фильма?

Как кинематографист, вы всегда должны искать в своей истории конкретные элементы, с которыми вы чувствуете особую связь. Для меня таким элементом стали отношения Антона с его родителями. Я понял, что хочу использовать эту тему как обрамление для «С любовью, Антоша», что именно она станет той основной линией, которая пройдёт через весь фильм.

И я также понял, что хочу рассказать историю в линейной последовательности. Как портрет молодого человека, который постепенно становится старше. Это своего рода coming-of-age фильм, история взросления. И для неё нужна была стартовая точка — ей стали письма Антона, которые он писал своим родителям. А писал он их всегда, вплоть до самой своей смерти.

Письма помогли мне по-настоящему проникнуть в сознание Антона, стали окном в его внутренний мир. А мне было очень важно рассказать историю именно с его точки зрения.

Какая часть из этих материалов в итоге попала в фильм и сколько пришлось выкинуть на монтаже?

Я бы сказал, большинство всё-таки попало в фильм. Но Антон написал так много писем и дневников, что всё банально не получилось бы включить. Зато практически все домашние видео в итоге вошли в картину. Там было много всего, что я хотел добавить — особенно те видео и короткометражные фильмы, которые он снимал сам.

И иметь доступ ко всему… Знаете, я же вообще в первую очередь монтажёр. «С любовью, Антоша» — первый фильм, который я сделал как режиссёр. И для меня как монтажёра было очень волнительно работать со всем этим материалом, из которого я должен собрать цельную историю.

Мне дали шанс собрать портрет личности, имея такой широкий доступ и такое большое доверие от родителей Антона, которые всячески поощряли творческую свободу, никак меня не ограничивали, а наоборот, хотели, чтобы я рассказал полную и честную историю их сына — как светлые, так и тёмные её стороны.

Насчёт тёмных сторон. В «С любовью, Антоша» и правда вскрываются очень неоднозначные стороны жизни Антона Ельчина: перверсивные фотографии, непростые отношения с девушками и прочее. Это замечательно, что вы не показываете Антона как идеализированного героя — в фильме есть место и мрачным аспектам его жизни, что не очень типично для подобного рода трибьют-фильмов.

Не было ли у вас сомнений насчёт того, стоит ли добавлять такой неоднозначный материал в кино о погибшем человеке?

Нет, потому что по всем интервью с его друзьями и родными я понял, насколько открытым и честным был сам Антон. Я знаю, что он одобрил бы такой подход. Он хотел бы увидеть правдивый портрет себя — ведь он, в конце концов, такой же человек со своими слабостями и проблемами.

Антон восторгался человечностью и честностью в других людях, и эти же качества он искал в искусстве. Думаю, если бы я не стремился к честности в фильме о нём самом, он бы меня возненавидел.

Его родители, будучи сами людьми искусства (Ирина Корина и Виктор Ельчин профессиональные фигуристы — DTF), понимали и поддерживали это. Что, опять же, невероятно — я много работал над фильмами, где вовлечённые люди просто хотели, чтобы их родных и близких восхваляли, помещали на своеобразный пьедестал. Но это ведь очень дистанцирует кино от зрителя — зритель хочет чувствовать и понимать человека, о котором он смотрит фильм.

Жизнь ведь не делится на чёрное и белое, и демонстрация всех её полутонов — вот, что действительно находит отзыв у аудитории. И это то, что находило отклик в самом Антоне. А ведь «С любовью, Антоша», в конце концов, — его история, а не моя. Я просто, можно сказать, гид, который ведёт вас по ней. Всё в фильме принадлежит Антону: даже музыка, играющая на фоне — это музыка, которую он записал сам, а шрифты имитируют его почерк из писем.

К слову о письмах. В фильме очень много коллег и друзей Антона — почему из всех их вы позвали озвучивать письма именно Николаса Кейджа?

Когда я решил, что хочу использовать письма Антона как обрамление истории, я понял, что им необходим голос. Мне надо было найти человека, который оживил бы слова с бумаги, не пытаясь при этом быть самим Антоном. Я спросил мать Антона, кто из тех, у кого мы ещё не брали интервью, по её мнению, мог бы стать таким человеком. Кто имел особую эмоциональную связь с её сыном и мог при этом дать роли особый, что ли, объём. И она сразу же указала на Николаса Кейджа. А я бы никогда и не подумал!

Антон работал с ним, проводил много времени и бесконечно уважал Кейджа как актёра, хотел быть как он, готовиться к ролям как он. Мы связались с Ником, и он тут же согласился.

За две недели до того, как я полетел в Лас-Вегас записывать его речь, мы послали Кейджу сценарий — просто чтобы он посмотрел и понял, над чем мы работаем. Но он, неожиданно для нас, пришёл на запись, выучив наизусть почти весь текст в фильме.

Для Николаса это был очень эмоциональный опыт — я видел, насколько Антон много для него значил, и насколько много для него значит быть частью фильма об Антоне. Всё это отлично отражено в его речи в фильме — во многих моментах слышно, как у него от эмоций буквально ломается голос.

Главное открытие об Антоне в вашем фильме — его болезнь, муковисцидоз, о которой он никому при жизни не рассказывал.

Да, я был потрясён. Даже мой продюсер Дрейк, который был очень близок с Антоном и знал его давно, несколько лет снимал с ним фильм, ездил на промо-туры и прочее-прочее, не знал о ней. Никто не знал. Абсолютное большинство людей, у которых я брал интервью, не знали о ней — а это люди, которые провели по несколько месяцев, живя бок о бок с Антоном на съёмках.

И я думаю, этот факт прекрасно описывает Антона как человека — он не хотел, чтобы что-либо сдерживало его. Он не мог позволить болезни мешать ему заниматься тем, что он любит. Не мог позволить использовать её как отговорку и заставлять людей жалеть его. Это ещё одна черта Антона, которая попросту меня восхищает. Не только как кинематографиста, но как простого человека.

Когда Антон становился старше, и муковисцидоз начинал проявлять себя всё сильнее, он собирался начать говорить о своей болезни вслух: это могло вдохновить других людей, показать им, что они могут бороться с ней и жить нормальной жизнью. Не бояться её, а, напротив, использовать как мотивацию для творчества.

Когда я брался за эту историю, я даже не предполагал, что она может оказаться настолько универсальной, что так много людей будут чувствовать с ней связь, вдохновляться ей, желать стать лучше в творчестве или работе, рисковать, не бояться идти вперёд. Или, в конце концов, просто стать лучшим родителем, лучшим сыном, лучшим человеком. Ведь жизнь коротка.

В вашем фильме много интервью с друзьями Антона и, как понимаю, ещё больше было вырезано на монтаже.

Да, пришлось очень много вырезать.

Сложно ли было привлечь всех этих людей — актёров, режиссёров, сценаристов, больших звёзд — в фильм?

Нет, все они искренне хотели стать частью истории Антона из-за того влияния, которое он оказал на их жизни. Думаю, помогло и то, что у меня была поддержка родителей Антона, и они не были против при необходимости даже обратиться к кому-то напрямую.

Для многих людей эти интервью были первой возможностью открыто поговорить о своих чувствах по отношению к Антону. Из-за этого разговоры получились очень открытыми и честными — чего, мне кажется, иногда сильно не хватает подобным фильмам. Опять же, это показывает, насколько важным Антон был для всех людей, с которым у него пересеклись жизненные пути.

Когда я монтировал фильм, я видел все эти реальные эмоции — то, чего во время самих интервью я, может, и не замечал, потому что был слишком увлечён вопросами и ответами. Но посмотрев ещё раз на экране на их глаза, на то, как они рассказывают истории о человеке, которого они любили — это всё вызвало во мне очень особенное чувство.

Знаете, я как зритель тоже почувствовал эту открытость через экран — в фильме много моментов, когда интервьюируемые люди заканчивают фразу, но вы держите кадр на их лицах какое-то время, и на них действительно видна та боль, с которой они рассказывают о погибшем друге. Было ли сложно эмоционально брать эти интервью?

Да. Но как бы эмоционально это для них не было, я также видел и их радость, как хорошо им было наконец поговорить об Антоне и рассказать о своих чувствах к нему. Для многих было полезно поделиться историями и чувствами, которые они так долго держали в себе.

Для меня же самого гораздо эмоциональнее и сложнее было монтировать фильм. Не знаю почему, но когда вся история начала складываться вместе, когда портрет Антона начал собираться из осколков воспоминаний, писем и дневников — тогда и произошёл главный эмоциональный удар для меня. Вся работа над этим фильмом в целом была очень глубоким опытом для меня не как для режиссёра, но как для личности в первую очередь.

Как, при всём этом обилии чувств и эмоций, вы смогли удержать тон фильма, не сделать его сверхдраматичным или «слезливым»?

Очень сложно найти тон такой истории: легче всего сделать грустную историю, собственно, грустной. А вот найти в ней счастье, и свет, и тепло — это гораздо сложнее, и это я пытался сделать.

«С любовью, Антоша» — фильм о жизни, и сам Антон был ходячим определением фразы «жить на полную». И потому я очень не хотел зацикливаться на его смерти. Конечно, это часть истории, но она не должна быть тем, за что Антона помнят — а я предполагаю, что многие люди знают сегодня об Антоне только из-за того, как он умер.

А ведь это просто нелепо. Особенно в случае с человеком, который прожил такую полную жизнь и сделал так много в своём ремесле. Антон был смешным, жизнерадостным и оптимистичным человеком — и я хотел показать именно эти его качества.

Какой бы грустной и трагичной не была история Антона в целом, я часто слышу от посмотревших фильм людей, что они вышли из зала вдохновлёнными и по-особому счастливыми, зная, насколько счастливым человеком был сам Антон. Это и было самым важным для меня: я снимал кино про жизнь, а не про смерть.

Не было ли страшно делать режиссёрским дебютом настолько сложный фильм?

Было. Но в то же время меня не покидало чувство, что сам Антон нашёл меня, чтобы я рассказал его историю. И всегда, пока я делал фильм, я чувствовал его присутствие, как будто он стоит прямо за моим плечом и помогает, направляет меня в работе.

Его мама постоянно говорит о том, что сын всё ещё жив, и теперь, после работы над фильмом, я абсолютно ей верю. Странно такое, конечно, говорить, но я постоянно чувствую его присутствие и, кажется, теперь уже не перестану его чувствовать никогда. Я бескрайне рад, что Антон таким образом стал частью и моей жизни тоже.

Вы много раз говорили, что родители Антона помогали в работе над фильмом. А как они сами отреагировали на финальный вариант картины?

Я ничего не хотел показывать им до конца работы, пока фильм не будет смонтирован и готов. И когда я всё же показал им финальную версию — это, конечно, было одновременно очень трогательно и трудно.

Первое, что мне сказала мама Антона — то, что её сыну фильм бы понравился. А отец подошёл, обнял меня и сказал, что чувствует, будто только что провёл полтора часа со своим сыном. И в тот момент я понял, что какой бы ни была реакция на фильм у других людей, я только что дал родителям провести ещё хоть немного времени с их сыном. А ведь это самое важное: в конце концов, вся картина — ничто иное, как любовное послание Антона своим родителям.

#беседа #лонг