Нет покоя нечестивым

Специально для конкурса #звездныйдар

В недалеком будущем человечество вышло за пределы Солнечной системы, реализуя и даже опережая самые смелые ожидания пионеров космонавтики. Ведомые любопытством, духом приключений и жаждой наживы, первооткрыватели систем были героями и новыми святыми, надеждой и опорой цивилизации. Вскоре к далеким звездам отправились все остальные. Уповая на науку, удачу и благословение высших сил, они искали лучшей для себя доли. Ожидая от некогда далеких звезд всяческих даров и подношений.

***

На мир опустилось тихое, обволакивающее темным и притягательным бархатом своей черноты, покрывало ночи. Лишь непривычный фиолетовый свет незнакомой луны освещал мир, пробиваясь сквозь исполинские громады облаков. Звезд не было видно.

Галахад все ещё ощущал в себе остатки адреналина. К счастью, полночная прохлада постепенно вступала в свои права, начиная устранять любой дискомфорт. Достав коммуникатор, он решил еще раз проверить, действительно ли пришел платеж. Все еще не желающий заканчиваться тремор не дал ему точнехонько попасть по иконке приложения, вместо чего включенной оказалась фронтальная камера. Вспышка мгновенно подсветила россыпь шрамов разного толка и размера, что обильно осыпали лицо, грудь, предплечья, спину и живот. Самый большой шрам, уходящий от горла и ниже, прямо к сердцу, Галахад рефлекторно потрогал. Он делал так каждый раз с самого момента авиакатастрофы, в которой чудом уцелел. Уцелел физически, но не морально.

Кларис, его нынешняя верная спутница жизни, изредка взвизгивала и лаяла, находя у самой кромки воды барахтающихся слизняков — детей заболоченного равнинного озера. Модифицированный потомок настоящих сибирских лаек, более всего на свете она любила охоту и своего хозяина, особенно когда последний трепал ее по загривку.

Уставшие за время дневной авантюры ноги, полные мозолей, приятно чувствовали себя в прохладе озерных вод. Спустя некоторое время Галахад начал бросать камешки в воду, которые создавали круги на тихой поверхности. Бросок, всплеск. Бросок, всплеск. Мирная ночь постепенно манила его ко сну, забирая тревогу и давая расслабление. Решившая вдруг проявить нежность Кларис уткнулась ему своим носом в подмышку. Это напомнило Галахаду о бесконечно уютных и таких далеких летних вечерах в кругу семьи. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Наконец Галахад встал, отряхнулся, позвал Кларис и уселся в свой вездеход. Рев мотора буквально разорвал девственный ночной эфир. Сейчас ему был противопоказан долгий отдых. Ведь он уже сжег за собой все мосты. В прямом смысле. В зеркалах заднего вида были прекрасно различимы гигантские столпы огня на самом горизонте, отдававшие всю свою энергию атмосфере этой крошечной планеты. Новой планете, на которой люди предпочитали вести дела по-старому.

***

Посетители заведения – в основном фермеры и добытчики редкоземельных металлов, отнюдь не выглядели счастливыми людьми. Сгорбленные, с мозолистыми руками и находящиеся в состоянии перманентной прострации. Кто-то из них поглощал скудный ужин из бобов и порошкового сока, некоторые же пытались скоротать время до отбоя игрой в карты. Немало было и тех, чьи глаза бесцельно блуждали по гигантскому экрану. Не замечая или сознательно игнорируя некогда воодушевляющий слоган, зазывавший поселенцев осваивать и заселять новые рубежи. Практические идентичные земным природные условия, улучшенный контракт с корпорацией, полноценная амнистия за прежние грехи. Сплошные плюсы для тех, кто хотел начать жизнь с чистого листа. Эта реклама будто трясина затянула множество несчастных и раскаявшихся душ ступить на эту землю.

Персифаль горько вздохнул и покачал головой. Сложно было признаться себе в том, что он был одним из многих таких глупцов. В сущности, сейчас они все отличались лишь внешностью. Вот Персифаль, например, был среднего роста, русый, голубоглазый, с рублеными чертами лица. Кто-то был седым, кто-то с 44-м размером ноги. Но все были придавлены тяжестью обстоятельств практически одинаково.

– Роанок, «Потерянная колония», вот ведь имечко, не устану повторять! Вот скажите, кому в голову вообще могла прийти идея назвать колонию подобным образом? Я, конечно, старый католик и не верю во всякие проклятия, но тот парень, Уриенс, часто заявлял, что это все не просто так…

Старик Илай, бармен, все никак не хотел затыкаться. Хотя жизнь здесь в последний год не располагала к праздной болтовне. Никому не хотелось давать слабину в разговорах с малознакомыми людьми, а реализованное желание излить душу могло разрушить последние кирпичики морального здоровья.

– Nomen omen, старик. Имя есть значение. В этом отношении я с этим Уриенсом согласен. Но не надо произносить это имя всуе, плохо может закончиться. Сдачи не нужно.

Персифаль собирался было пойти домой, когда его внимание привлек внезапно начавшийся выпуск новостей. Срочный выпуск новостей. Поражающий своим лоском голубовато-белый интерьер студии, телеведущая с идеальной дикцией бодро читает закадровый текст. На ней шикарная блузка из синтетического хлопка, ослепительно белые зубы и прическа с таким количеством геля для волос, что его можно было буквально слизывать с экрана. Персифаль раздраженно мотнул головой и попытался сосредоточиться на содержании, а не на форме.

«Срочные новости. Вопиющий акт терроризма. Взорваны оба моста на реке Тар. Преступник скрылся с места преступления, служба безопасности корпорации сообщает о начале немедленных оперативных действий. Артур Хендерсон, представитель совета директоров корпорации, уже заявил, что будут предприняты все необходимые меры. Операция будет проводиться в труднодоступной местности, поиски будут вестись в рамках визуального контакта, пока не удастся отрегулировать спутник. Все совершеннолетние желающие, имеющие разрешение на ношение и применение оружия, приглашаются к участию в мероприятии. Особо отличившимся будет выплачена премия в размере…».

Персифаль нервно сглотнул. Он прикинул, как возможный бонус в виде трехмесячной зарплаты поможет в погашении колонизационного кредита. Который он взял, чтобы приехать сюда для работы простым экспедитором. «Это шанс, можно будет отложить эти средства, немного добавить сверху и свалить с этой чертовой планеты. Плевать, даже если во время поисков сорвусь с какого-нибудь уступа и сломаю себе шею, то платить не нужно будет вовсе. 37-я поправка, благослови ее Господь и тех сенаторов, что ее одобрили, запретила переход любых задолженностей на родственников».

– Похоже на старый добрый суд Линча, кхе-кхе. Воистину наша родина не имеет границ, а ценности наши универсальны! – бармен все никак не унимался.

На экране, прямо за спиной уходящего в ночь Персифаля, появились большие звездно-полосатые буквы. Цвета страны, цвета народа. Вместе они собирались в тот самый злосчастный слоган, который был знаком каждому, кто прилетал и оставался на Роаноке. «Звезды подарят вам новую жизнь» – крючок, за который цепляла неосторожных или страждущих перемен лиц корпорация «Пульсар».

***

С каждой новой сотней шагов лес становился все более искореженным и помятым – следы бомбардировки термобарическими боеприпасами с повышенным содержанием урана давали о себе знать даже спустя десяток лет. Галахад в стремительном темпе лавировал между воронками, перепрыгивал через поваленные стволы гигантских секвой. Сейчас он был безумно рад практически полному уничтожению всей агрессивной флоры и фауны во время первой высадки на Роанок. Ведь все еще помнил короткие брифинги, изобилующие подробностями о зубах, клыках и циклах пищеварения тех организмов, что некогда привольно расхаживали по этому лесу.

Спасательный маячок вдруг едва заметно замигал, указывая на относительную близость точки эвакуации. Договоренность была достаточно четкой, но координаты продолжали поступать в реальном времени и не были четко определены – необходимо было запутать следы.

«Первое время придется залечь на дно. Мегаполисы для этой цели подходят лучше всего. Осталось решить, куда именно двигать. Новый Лондон, как кажется, удовлетворяет всем требованиям, но малость дороговат для такого скряги, как я. Сильвано в этом плане подходит лучше, но там сложно найти работу…».

Маячок резко замолк. Вслед за ним коммуникатор сообщил о поступающем звонке. Неизвестный идентификационный код, но Галахад мгновенно понял, что это заказчик. Он резко остановился. О звонках договоренности не было. Тревога медленно опутывала его, поднимаясь от самых пят к основанию шеи:

– Планы немного поменялись. Никто не думал, что поднимется такая шумиха. Привлекли даже добровольцев. Нужно скорректировать наши действия. Данный район слишком опасен! — голос из коммуникатора звучал с явными помехами для усложнения дешифровки и опознания говорящего.

– Что Вы предлагаете? Я уже избавился от вездехода. На своих двоих я не уйду далеко!

– Старый форпост к югу от Вас. Прямо у хребта. Жду через час. Постарайтесь добраться вовремя, потому что скоро системы отслеживания начнут работать в полную силу. Если никого не будет на месте, просто подождите.

– Да чтоб вас! Мы договаривались о другом! Там такая глухомань, вполне можно наткнуться на…

Голос из коммуникатора его прервал, тон стал ледяным:

– Возьмите себя в руки. Любая подобная операция чревата осложнениями. Вам напомнить, что мы пошли на уступки?

– Огромное, мать вашу, спасибо, вы, мерзкие… – Галахад парой крепких выражений закончил неприятный разговор и убрал коммуникатор.

Кларис внимательно слушала, выпятив свои мохнатые ушки. В ее умных зеленых глазах, казалось, можно было увидеть ту же бесконечную усталость и грусть, что и у ее хозяина. По-доброму ущипнув своего питомца за нос, Галахад похромал в противоположную сторону, одновременно с этим достав из-за спины плазменный дробовик.

«Я улечу отсюда, что бы мне это ни стоило». Ночь, и до того не бывшая томной, явно претендовала на звание худшей со времен той, что лишила его семьи и планов на будущее. Новая планета подарила ему не совсем то, что ему обещали и совсем не то, что он сам ожидал. Сегодня он сделал шаг на пути к тому, чтобы попытаться начать все заново. Жаль, что для этого пришлось наломать столько дров. Его собственная совесть нависала над ним дамокловым мечом, но он старательно вжал голову в плечи. Опасался, что удар все таки последует.

Спустя пару минут после ухода этой парочки на поляну спикировал большой ворон. Изначально завезенный для охраны сельскохозяйственных угодий, этот экземпляр, как и многие другие, уже одичал и был живым примером-насмешкой над доместикационными усилиями человека. Ему никто не обещал хорошей жизни, радужных перспектив перед ним не рисовали. Так что он не стал предаваться мрачным раздумьям, а просто начал чистить свои порядком истрепанные перышки.

***

Циклопических размеров складской ангар оставался одним из немногих значимых свидетельств размаха освоения колонии. Еще было здание «Пульсар», но из-за маскировочных полей простой работяга вроде Персифаля не мог с достоинством оценить характерный брутализм каменных колон и острых углов штаб-квартиры корпорации. Пару часов назад следами бурной человеческой деятельности были также уничтоженные мосты на реке Тар. Теперь же они представляли собой обрушенные в потоки полноводной реки секции и одиноко торчащие колонны опор.

Происшествие не вызвало бурной реакции, ведь все медленно загнивало и так. «Пульсар» сворачивала свою деятельность на планете. Каждую неделю ликвидировались и вывозились движимые и недвижимые активы. Другое дело, что по имиджевым причинам никто не стал спускать теракт на тормозах. «Подрывник, видимо, отчаялся отдавать долги корпорации. Или у него вконец поехала крыша от безнадеги. Ну или борьба с межзвездным империализмом, чтобы это ни значило». Не далее, как пару лет назад спам-сообщения и листовки подобного содержания стали массово распространяться в колонии. «Какой там был девиз? Что-то на латыни, кажется. Да, Уриенс любил латынь». Персифаль обдумывал все на ходу. «А ведь те мосты давно не использовались и вели буквально в никуда – местность к востоку от реки была заброшена примерно три года назад назад из-за нехватки финансирования новых мелиорационных и горнорудных проектов. Что-то тут не так, хм».

В нужном ему секторе ангара горел свет, ворота были распахнуты настежь.

– Что ты здесь делаешь, дружище? – Персифаль попытался выглядеть как можно более бодрым.

– А ты? Решил стать ночным сторожем на полставки, а, Перси, кхе-кхе?

Борс, здоровенный детина с пудовыми кулаками и с сияющей лысиной, стоял, опершись на раму гравицикла. В руке, что не удивляло, он держал бутылку рома. Вкупе с серебряным кольцом в правом ухе это практически придавало ему образ пирата из романов Стивенсона. Но не хватало курительной трубки, да и сам Борс был по другую сторону баррикад. Сержант департамента охраны, пусть и бывший.

– Смотрел новости? Я решил попытать удачу! – Персифаль решил сознаться сразу же.

Борс поднес бутылку ко рту. Сделал два медленных глотка, после чего снова закашлялся и из-за этого едва не подавился:

– А я только со смены, но новости видел. Мистер Хендерсон дал большое интервью сразу после них. Весь такой манерный, тьфу! Мда… Что ж… Хм, надеюсь, у тебя есть с собой семейная фотокарточка, кхе-кхе.

– Зачем это? – Персифаль опешил.

– Чтобы посмотреть на нее перед тем, как помрешь, вдруг что, кхе-кхе. Шутка! Тот террорист явно не обычный пастушок. Вооружение, связи, как пить дать. Ты уверен, что этого того стоит, кхе-кхе?

– У меня нет выбора, Би. Я не лучший муж или отец, но я должен вывезти семью отсюда. Время идет очень быстро, можем не успеть вылететь в человеческих условиях. С контрабандистами я связываться не буду. Отправка в трудовые лагеря корпорации в других системах для отработки долга мне тоже неинтересна.

– Что ж, благими намерениями, кхе-кхе… ладно, кидай свой рюкзак в багажник. Ха, только вот мне кажется, что мы до самого утра будем шарахаться по кустам, нацепляем колючек на задницу и отморозим яйца!

Персифаль не спешил кидать рюкзак в багажник. Вместо этого он постарался сделать свой голос максимально решительным:

– Мне не нужен напарник, Би. Даже ты, брат. Я не намерен делиться, если все выгорит. Я должен все забрать себе.

Борс понимающе ухмыльнулся и пожал плечами:

– Эгоизм – мое любимое качество в человеке! Легко объяснимое, понятное, здравое в самой своей сущности. Не переживай, эти деньги я бы все равно пропил! Так что просто хочу немного покататься и пострелять, кхе-кхе. Не хватает мне авантюр после того, как меня вышвырнули с работы, ха! Да и кто знает, смогу ли я в будущем так развлечься, пути Господни неисповедимы! Кидай рюкзак и вперед, ковбой, кхе-кхе!

Прежде чем забраться на гравицикл и отправиться в неизвестность, Персифаль зашел в сортир. В раковине он заметил непонятный сгусток слизи, похожий на плевок. Сморщившись и присмотревшись, он также заметил багровые капли по всему периметру раковины. «Ох, Би, это явно не простуда. Кашляешь ты просто отвратительно». Чувство стыда перед другом и его бедой он решил утихомирить фотокарточкой, которую достал из заднего кармана штанов. Его маленькая Ева, белокурый ангелочек в смешной пижаме, сидела на руках у мамы, Джулии, и заливисто хохотала.

***

Неугомонный ветер брал свой старт на вершине горы, с ревом сползал со склонов и устремлялся вниз, минуя чахлый кустарник и гигантские булыжники. Пролетая по равнинной части большой котловины, он набирал разгон и поднимал в небо охапки сухостоя и смешанную с бетонной крошкой пыль. Свое путешествие он заканчивал у створок гигантских герметических ворот.

Форпост бункерного типа в свое время был одним из фронтиров освоения Роанока. Вдавленный в толщу горной породы у подножья извечных скал, в простонародье он носил характерную кличку «Тролль». Некогда с его помощью «Пульсар» контролировала перевал Рон. В те беспокойные дни прямо из недр форпоста, будто из адского жерла, выезжали танки, вылетали беспилотники, выходили стройные ряды бойцов-контрактников 124-й отдельной десантно-штурмовой бригады. Двигались они обычно навстречу собственной смерти. Гордость корпорации, ее опора в борьбе с конкурирующей организацией и биологическим разнообразием Роанока, бригада из-за безвозвратных потерь два раза обновила свой состав за пять лет колонизации планеты. Этим она полностью подтвердила свое прозвище «Призраки», также данное впечатлительными колонистами.

Галахад, минуя кучи строительного и бытового мусора, без труда приблизился прямо ко входу, миновав череду заброшенных вышек и стен под напряжением, сейчас выключенных. Гермоворота в сам комплекс были чуть приоткрыты, словно приглашая войти. Ветер бил в спину, словно подталкивая к этому решению. Галахад решил подождать снаружи.

Сев на лежавший прямо у входа ящик, он достал плитку шоколада и решил перекусить. Бегавшая кругами вокруг него Кларис получила пару галет. Вновь впав в тяжкие раздумья, Галахад рассеянно осматривал окрестности, пока вдруг его внимание не привлекла куча мусора, на которой лежали какие-то белесые палки. Прищурившись, он распознал в них кости. Мурашки на его спине начали хаотично двигаться.

Кларис, пусть и запоздало, но проявила бдительность – начала шумно втягивать воздух и тихонечко рычать. На земле прямо около его импровизированного сиденья Галахад также заметил ощутимую примятость травы, а чуть дальше, у одной из вышек, он распознал несколько приличных куч земли и ям. Подозрительно похожих на недавно разрытые могилы. В концентрированной же черноте за дверьми бункера его воображение стало рисовать сгорбленные зловещие фигуры.

Волевым усилием справившись с интерфейсом коммуникатора, он включил локатор. Как и десять минут назад, когда он подходил к месту, на нем не отображалось никакой аномальной активности в радиусе сотни метров. Внезапно на локаторе появилась точка. Слишком крупная для человека. Мгновение спустя до него донесся такой рев, что он едва не выстрелил от неожиданности. Кларис громко залаяла и начала пятиться в сторону бункера. Рев повторился, но уже значительно ближе. Вдох, выдох. Вдох, выдох.

Его, как и любого человека хоть раз в жизни, спасла жадность. Вместе с вездеходом он должен был уничтожить и мины, но не удержался и захватил с собой парочку. Переведя их в состояние «пехотная цель», Галахад применил несколько из них по назначению. Далее последовал стремительный марш-бросок в сторону ворот форпоста. Тут же прогремел взрыв, затем второй и третий через короткие промежутки. Добежать до входа он не успел. Что-то цапнуло его за ногу. Оглушенный и с полными от пыли глазами, Галахад развернулся и наугад пару раз выстрелил в творящийся перед ним хаос. Потом его укусили за плечо. Мерзкие насекомые, похожие на пиявок с крылышками, прыгали на него одна за другой. Отчаянно крича, он отступал назад, попеременно стреляя и работая прикладом. Твари погибали десятками, но их было слишком много. Кларис практически визжала, заходясь в лае.

Рой жужжал и усиливал натиск, не обращая внимание на потери. Уровень впрыскиваемого в результате укусов и царапин яда дошел до критической отметки, Галахад рухнул на колени. Глаза закрывались, силы уходили из изнеможденного тела человека, этой ночью поневоле примерившего на себя еще и роль дезинсектора. Перед тем, как его глаза налились свинцом и закрылись, он почувствовал, что воздухе резко запахло чем-то вроде газа.

***

Вынужденный шаг по привлечению гражданских к поисковым мероприятиям явно свидетельствовал о недостаточном количестве сил службы безопасности корпорации. Это объяснялось переброской большей части личного состава на орбиту для дальнейшей передислокации. Правда, и добровольцев было не так много. Не больше дюжины грузчиков, ремонтников и аграриев, которых распределили по парам. Уже знакомые нам экспедитор и бывший охранник. Даже один неведомо откуда взявшийся программист, картавый и очень злобный.

– Сектор 18 – чисто! – рапортовала одна пара.

– Сектор 11 – чисто! – вторила им другая.

– Сектох… эээ… Эй, волосатый, какой у нас сектох? – пыталась хоть как-то коммуницировать третья.

Персифаль со все возрастающей апатией слушал переговоры. Борс неподалеку осматривал берега озера сквозь прицел старенькой снайперской винтовки времен Второй войны в Персидском заливе, которую очень любил. Как и ожидалось, служба безопасности при распределении секторов для поиска преступника не учитывала мнения самих добровольцев, так что парочке достался потенциально самый бесполезный сектор. Он находился ближе всего к месту происшествия, а обнаруженные следы вездехода уходили дальше, прямо к горному массиву.

Офицер, возглавлявший поиски, хотел именно там сосредоточить основные силы. Но помощник того самого мистера Хендерсона по общему каналу связи настаивал на ошибочности этого решения и пытался доказать, что это отвлекающий маневр преступника. Заинтересованность члена совета директоров в этих поисках неслабо удивляла, поскольку ранее он всегда воспринимался обычным белым воротничком и говорящей головой. Впрочем, ситуация была не совсем обычная.

Спустя некоторое время бесплодных поисков Персифаль начал бросать камешки в воду, которые создавали круги на тихой поверхности. Бросок, всплеск. Бросок, всплеск. Едва-едва занимающийся рассвет вопреки здравому смыслу постепенно уничтожал чувство сонливости, внушал тревогу и забирал любое чувство расслабленности. Вначале имелся мизерный шанс, что преступник действительно захочет запутать следы и вернуться в место неподалеку от мостов, но теперь глупость этой мысли стала очевидной.

Из оцепенения его вырвал большой ворон, который закаркал совсем рядом. Подойдя ближе, Персифаль намеревался было от нечего делать внимательно осмотреть диковинное создание, явно принадлежавшее еще первой партии завезенных птиц, но вдруг заметил, что птица сидит не на обычном камне. На камне было накарябано одно-единственное слово. «Люблю». Прямо на песке рядом лежал внушительный букет полевых цветов, еще свежих. Ворон неторопливо чистил свои порядком истрепанные перышки, не мешая Персифалю обдумать увиденное. Быстрый поиск в сети показал, что на этом месте пару лет назад случилась авиакатастрофа. «Так, посмотрим. Частное пассажирское судно… Не справился с управлением… Погибли пассажиры, жена и дочь… А самого виновника зовут…». Его отвлек коммуникатор:

- Взхывы, повтохяю, у нас взхывы! Фохпост, стахый фохпост, эээ… «Тхолль»!

Еще до того, как поступила общая команда двигаться к перевалу Рон, Персиваль и Борс буквально взлетели в сиденья гравицикла и помчались навстречу алой заре, что аккуратно, будто обертку, снимала черноту ночи.

***

Окружающая действительность «тепло» встретила его пробуждение, отправив Галахаду в качестве своих крепких объятий жуткую головную боль. Конечно же, такая встреча не могла окончиться лишь предварительными ласками. В качестве поцелуя значилась непрекращающаяся ломота во всем теле. Было уже позднее утро.

– Смотри, этот герой проснулся! Герой, a capillo usque ad ungues! Жаль, что ты уничтожил нашего невольного сторожа. Пусть соседство с ним и напрягало, но благодаря ему никто сюда не совался.

Сидящий напротив ничем не выделяющийся мужчина средних лет со сложенными на груди руками внимательно осматривал Галахада. Мужчина показался ему смутно знакомым, но сосредоточиться и вспомнить он не мог из-за невозможности сконцентрироваться. «Похож на торгаша». Правда, помещение, в котором он находился, не было похоже на торговый киоск. Это была типовая камера жилого отсека форпоста, чье скромное убранство из металлических конструкций с редкими деревянными имплементациями выглядело весьма по-спартански. Из общего ряда выбивались рюкзаки, какие-то бесформенные тюки, сложенные палатки, горелки и прочие вещи, разбросанные по полу и прислоненные к стенам. Похоже, что их хозяева вели кочевой образ жизни и не были расположены долго засиживаться на одном месте.

Галахад понял, что вызвать твердость в голосе у него не получится, так что первые слова вырвались из его горла сплошным сипением:

- Какой еще сторож? Я не понимаю… Благодарю… за спасение от этих… жуков. Но мне пора. В качестве награды могу оставить вам что-то из собственных припасов…

«Торгаш» поднятой ладонью прервал его:

– Мины мы уже забрали, не беспокойся. А сторож – это та тварь, которую ты завалил. Очень охочая до раскапывания могил прежних обитателей этого места. Но раз ты хочешь, то ad acta, к делу, стало быть. Ты ведь тот террорист? Что там насчет твой срочной эвакуации? Для нас местечка не найдется?

Галахад что есть сил рванулся вперед, намереваясь всем телом навалиться на собеседника и опрокинуть его навзничь вместе со стулом. Тот оказался проворнее, чем выглядел – ударом ноги в грудь он вышиб дух из Галахада и заставил того упасть на спину. Потом крепко связал Галахада по рукам и ногам.

– Хорошо же ты благодаришь своего спасителя!

– Ублюдок… — Галахад в своем нынешнем состоянии не смог придумать более оригинального ругательства. Лежа на кушетке, он таращился в потолок и пытался продумать план действий. Последнему мешали цветные круги и завихрения перед глазами.

– Нет, не думаю, что я ублюдок. Хороший техник – да, возможно, моих сил хватило на взлом твоего коммуникатора, но я еще в нем поковыряюсь, боюсь, далеко не все откопал. Деньги я перевести не смог. Но у меня есть еще одно полезное качество – общительность! Сейчас сюда придут мои друзья, которым страсть как не терпится тебя бить, щипать и резать. Так что пока деньги не будут нашими, ты отсюда никуда не денешься. Пока они сюда идут, скажи, зачем ты устроил этот теракт? Кто тебя нанял, м? Ведь тебе заплатили и обещали эвакуировать!

– Пошел ты…

– Не отпирайся!

– Ты явно не понимаешь, куда ввязываешься, идиот! – титаническими усилиями Галахад снова смог сесть и даже вступить в полемику.

«Торгаш» хотел было произнести что-нибудь чрезвычайно едкое, но его прервал буквально влетевший в камеру тип, наряженный в нечто вроде балахона:

– Поисковые группы уже здесь! – он ткнул пальцем на Галахада. – Им отдан приказ брать его живым!

– Vi et fide, брат!

– Vi et fide, брат! – ответив таким же приветствием, «гонец» вновь скрылся в коридоре.

«Торгаш» мерзко ухмыльнулся, положил подбородок на сплетенные пальцы и едва ли не замурлыкал:

– Ну что ж, дружище, дела приобретают стремительный оборот! У тебя есть выбор – ты переводишь деньги и мы отпускаем тебя, либо же сдаем тебя со всеми потрохами! Решай быстрее!

Галахад едва не застонал от отчаяния. «Vi et fide. Тот самый мятежный лозунг, не так давно всколыхнувший колонию. Борцы с корпорацией, идеалисты, мать их! А передо мной их главарь, как же его там звали…». Ему захотелось оказаться как можно дальше отсюда. Однако, магическими силами он не обладал, так что пришлось обходиться имеющими средствами:

– Вот он ваш выбор, да? Отобрать деньги или сотрудничать с властями! Бегаете и прячетесь по всей колонии как крысы, но ничего не добились! Я ничего вам не отдам! Подавитесь, уроды!

«Торгаша» это совсем не смутило:

– Не поделишься, да? Надо же, какой смелый. Ну тогда путь только один.

– Ты ведь понимаешь, что они вас потом просто пристрелят?! – Галахад зарычал, ярость от несправедливости ситуации вырвала его из состояния амебы. Руки снова начали трястись.

«Торгаш» уже собирался уйти, но отреагировал:

– Тебя мне не жаль, но мои люди заслужили шанс начать все сначала далеко отсюда. Ради этого стоит рискнуть. Ну а если что пойдет не так, то мы сгинем не одни. Нет, мы всех заберем с собой! Ave, Caesar, morituri te salutant! Уриенс не кидает слов на ветер!

Галахад поник еще сильнее: «Точно, Уриенс. Я в дерьме».

Вышедший из помещения главарь повстанцев забрал коммуникатор, но не заметил, что спасательный маячок Галахада, лежавший на столе у самого входа, снова яростно замигал.

***

Из-за открытой двери форпоста операция по его зачистке была спланирована быстро и без лишних колебаний – не нужно было ломать голову над тем, как попасть внутрь. Штурмовая группа, группа прикрытия, координаторы. Сканирование гигантского сооружения не могло быть абсолютно верным из-за особенностей систем охраны данного сооружения, до сих пор работавших по остаточному принципу. Но все же оно показало наличие около дюжины человек внутри, в том числе и виновника разрушения мостов. Наличие последнего здесь точно смогли установить по косвенным уликам, в том числе и благодаря долгожданной информации со спутника. Кажется, запеленговали личный коммуникатор. Всеми подробностями с поисковиками-добровольцами не поделились, но показали фотографию подозреваемого и сообщили его имя. Которое совпало с тем, что чуть раньше нашел сам Персифаль, который все-таки дочитал сводку новостей о той частной авиакатастрофе.

Он прокручивал это имя у себя в голове, пока готовился к штурму. Будто бы пробовал его на вкус, пока издалека осматривал тело огромного зверя, представлявшее собой кровавое месиво, очевидно, из-за взрывов. Он не помнил, как по-научному называлась эта тварь, похожая на помесь медведя и кабана, весом ровно в две тонны. Помнил лишь, что местные в шутку придумали ей прозвище «Троянский конь», так как практически любой экземпляр этого вида жил с паразитами внутри тела, которые в случае смерти носителя вырывались наружу и искали новую пищу. Симбиоз, достойный даже человеческого общества.

Буквально за минуту до того, как дали команду входить, из форпоста с белым флагом вышел человек. В смешном балахоне, он кричал про то, кто они и на каких условиях готовы отдать террориста. Весь их разношерстный отряд стал возбужденно перешептываться – оказалось, форпост был занят повстанцами из группы Уриенса, что некогда в одностороннем порядке разорвали кабальные контракты с корпорацией и попытались пересечь перевал. Тогда с треском разгромленные в скоротечном бою, теперь они скрывались, иногда тревожа жителей колонии. Похоже, судьба снова привела их к началу пути, к перевалу.

После последней фразы посланника по толпе поисковиков сразу же пронесся возмущенный гомон. Очевидно, что не все были готовы уничтожать тех, кому многие в колонии относились с уважением, особенно среди низших слоев населения. Некоторые из таких симпатизантов, судя по выкрикам, были и среди самих поисковиков. Видя это, офицер службы безопасности решил ускорить переговоры. Кроме того, ему сообщили, что летательный аппарат неизвестной принадлежности сел на крышу здания. Нужно было действовать решительно. Что он и сделал при помощи пули, из-за которой голова повстанца-переговорщика взорвалась наподобие спелого арбуза.

Дальше для Персифаля все происходило, как в тумане. Крики, выстрелы. Начался штурм. Короткие перебежки меду укрытиями. Вход. Лестничные пролеты. Снова перестрелка, взрывы гранат. Трупы. Много трупов. Крики «Vi et fide». Мат. Персифаль был ведомым. Следовал за Борсом буквально по пятам. А в того будто вселился бес, он не ведал страха и пер напролом. Он знал, что ничем уже не рискует – кашель только усиливался.

Вместе с Борсом через пару минут в одной из комнат второго этажа они нашли связанного по рукам и ногам человека. Он пытался вырываться из своих пут, как рыба из сетей, кричал, плакал и страшно сквернословил. Опознав в нем объект поисков, Персифаль и Борс решили выбираться наружу тем же путем, что пришли сюда, тем более что беспорядочная пальба практически прекратилась. Были слышны только стоны раненых и умирающих людей.

Глядя на своего пленника, Персифаль хотел было испытать чувство близкое к счастью, продиктованное скорым обогащением и устранением всех невзгод. Но стремление этого человека вырваться, убежать и скрыться ото всех не могло не поражать и не восхищать одновременно. Он кусался и стонал, пытался надавить на жалость и заманивал обещаниями отдать все свои деньги за освобождение, явно безбожно врав. Вырывая из безостановочного потока речи отдельные слова и выстраивая из них простые смысловые конструкции, Персифаль все отчетливее понимал, что преступник окончательно потерялся в себе. Что хочет сбежать из этого места. Что не может больше тут жить. Что не встретил еще ни одного достойного человека с тех пор, как погибла его семья. Что он сам есть не самый достойный человек. Эти слова были будто наваждение, это были чужие мысли. Персифаль пытался выкинуть их из головы, но они просачивались даже через самые мощные ментальные барьеры.

Они практически выбрались, когда герметические ворота внезапно пришли в движение и захлопнули им путь наружу. Отрезав от тепла солнечного света, который уже стал дневным.

***

Находящийся в состоянии крайнего возбуждения Галахад, вероятно, и не заметил бы, что его достаточно бесцеремонно бросили на пол, если бы не столь знакомый голос с ледяным тоном, который буквально пронзил комнату управления комплексом:

– Хорошо, что вы пришли! Нам всем нужно поторопиться! Извиняюсь, что запер ворота, но я был вынужден! Мое предложение следующее – опустите оружие и отдайте этого человека мне!

Здесь, среди множества пультов, экранов и компьютеров, Галахад оказался из-за своих пленителей, уже вторых за сегодня. Очевидно, они пришли сюда в надежде открыть входную дверь комплекса. Пока эта идея была далека от своей реализации.

Персифаль и Борс, которые были ошеломлены не меньше Галахада, на всякий случай перевернули большой офисный стол и укрылись за ним. Пусть эта защита и выглядела крайне хлипкой, она давала хоть какие-то шансы в случае нападения. На возвышении, прямо у главной консоли, в окружении двух телохранителей стоял высокий человек очень примечательной наружности. Тонкие черты лица вкупе с изысканным париком делали его похожим на аристократа, каковым он, по сути, и являлся. Персифаль только было в резкой форме собирался спросить, что эта знакомая всему Роаноку личность забыла здесь, как она его опередила:

– Друзья, вы наверняка меня знаете, но я все же представлюсь! Я Артур Хендерсон, один из крупнейших акционеров «Пульсара» и член совета директоров. Отдайте мне этого человека, и я прямо здесь и сейчас оплачу вам ваши старания!

После этих слов Персифаль и Борс вошли в состояния сильного замешательства. Такое сильное, что они не заметили, как в комплекс управления прямо за их спинами проскользнула тень. Первым решился прояснить ситуацию Борс, не вылезая из импровизированного укрытия:

– Что вы здесь забыли, мистер Хендерсон? Почему человек вашего уровня сам гоняется за преступниками? Почему вы не снаружи? Зачем закрыли ворота?

Ответить высокопоставленный чиновник не сумел, поскольку прямо с мостиков второго этажа комнаты управления в полилог вступило старое новое лицо, та самая тень:

– Я вам скажу, что он здесь забыл! Он нанял этого беднягу, чтобы тот выполнил особое поручение. Уничтожение мостов ведь даст большую страховку от правительства, не так ли? А корпорация все равно уходит с планеты, так почему бы не получить круглую сумму?

Тот самый «торгаш» с широко известным в узких кругах именем Уриенс говорил с трудом, держась одной рукой за живот. Он зажимал серьезную рану от огнестрельного оружия. В другой руке у него был коммуникатор Галахада, который сейчас он поднял над головой, словно наглядно демонстрируя источник своей осведомленности всем окружающим.

Артур Хендерсон нарочито засмеялся, но в его смехе послышалось заметное волнение:

– Мистер Уриенс, что за чудесная встреча! Не нужно… — договорить ему не дали.

– Молчи, мразь, у меня в руках доказательства! Видимо, не все в корпорации знали о твоей идее, поэтому и начали искать этого самого Галахада в обход тебя! К вашему несчастью, в отмеченной Вами точке эвакуации внезапно оказались мы! О, какие превратности судьбы, fortuna саеса est! Здесь мы вас и похороним, отомстим за наших братьев!

Борс с хохотом его перебил, одновременно калибруя прицел винтовки:

– Ты бы молчал! Как же тебя там? Уриенс, да? Ты и твои дружки сами хотели продать этого террориста за вознаграждение! О чем там кричал один из вас у входа в бункер, не напомнишь?

Галахад, до сего момента затаившийся, как мышка, вдруг завопил:

– Мистер Хендерсон, наш уговор еще в силе?

Персифаль яростно зашипел:

– О тебе уже знают, придурок! Он не отпустит тебя живым! Через тебя могут выйти на него!

Галахад шикнул на него в ответ:

– Я выберусь с этой чертовой планеты! А ты что забыл здесь? Любишь обогащаться за счет других? Решил отдать свой гражданский долг?

Персифаль разоткровенничался, с удивлением даже для самого себя:

– Извини, ничего личного. Я здесь не ради себя. Я стараюсь ради семьи.

Артур Хендерсон едва заметным кивком дал приказ своим телохранителям действовать, после чего с удивительным проворством спрятался. Один из бойцов мгновенно вскинул пистолет и выстрелил в «торгаша», попав ему прямо в шею. Второй решил было начать палить по перевернутому столу с явным намерением прошить его и прикончить остальных. Борс не дал ему осуществить задуманное, действуя на опережение – выстрел из винтовки в грудь угомонил того навсегда. Первый избежал данной участи, прыгнув за один из пультов. На пару мгновений воцарилось молчание, чем воспользовался мистер Хендерсон:

– Пока вы не сделали ничего, что нельзя было бы исправить! Вам достанется много денег, уверяю вас! Отдайте этого подонка и уходите! Или же сами застрелите его, и мы разойдемся, обещаю!

Галахад захохотал во все горло:

– А как же обещание помочь мне начать новую жизнь? А ваша деланная скорбь по моей жене и детям? А Ваша помощь после авиакатастрофы?

Пляж у озера. Камень, бывший памятником. Полевые цветы. «Люблю». Фотокарточка собственной семьи. Образы калейдоскопом пролетали в голове у Персифаля, формируя навязчивые мысли о странной общности.

В реальность его вернул ужасающий крик друга. Борс, который попытался обойти противников, получил пулю в бок. Персифаль помчался к нему, позабыв об опасности, о чем тут же пожалел. Еще один выстрел. Его спину будто обожгло языком пламени, ноги внезапно перестали слушаться, и он упал. Через мгновение его перевернули на спину. Над ним возвышался Артур, невероятно горделивый и максимально лощеный. Послышался контрольный выстрел – добили Борса. Здоровяк пару раз дернулся, причем так сильно, что едва не вырвал свою же серьгу о трещины пола. У Персифаля непроизвольно побежали слезы. Галахад хохотал, полностью утратив способность контролировать себя.

Артур решил закончить все это представление, напоследок побаловав публику одним из нравоучений, которые он так любил:

– Человек сам строит свою жизнь! В вашем случае…

Господину Хендерсону в этот день явно не хотели давать возможность говорить свободно. Впрочем, редко кто действительно хотел его слушать даже в обыденной жизни. Интриган и карьерист, он бы и не подумал, что его судьбу решит чья-то чужая воля. Один из людей Уриенса в это же мгновение сумел добраться до склада с переработанным топливом и воспользоваться реквизированными ранее минами. Он сделал то, что ему приказал их лидер, если все пойдет не по плану.

Персифаль понял, что ему конец, когда ощутил сильнейшую вибрацию. Затем потолок стал стремительно приближаться к нему. Неизвестно, успел ли понять что-нибудь конкретное мистер Хендерсон, поскольку падающий прямо ему на голову огромный кусок бетона сделал это очень быстро.

***

Все в пыли и перемазанные кровью, они выглядели крайне неуместно в торжественных лучах теплого закатного солнца. Тихо разговаривали почти с четверть часа – о жизни, о смерти, о судьбе. О том, почему они оба не погибли. Но это было преждевременной правдой. Галахад медленно умирал, израненный и посеченный последствиями взрыва. Персифаль не мог даже подняться с камня от бессилия, но искра жизни еще не собиралась его покидать.

– Пароль… Вот, запиши… Возьми мои деньги и улетай с семьей… Боже, я так и знал, что зря не погиб в ту ночь вместе с моими…

– Если не получится перевести деньги, я сдам твой труп и получу хоть что-то!

Оба горько засмеялись, Галахад аж до пузырения крови на губах

– Твой друг, жаль его. Его звали Борс?

– Да. Очень жаль.

Немного помолчали.

– Ты не видел мою собаку?

– Нет.

Снова помолчали.

– Скажи, в чем был смысл улетать так далеко к звездам, чтобы получить все это? Это не похоже на божественный дар!

– Я не знаю.

Послышался скулеж. Выбежавшая из кустов Кларис начала тереться об руку своего хозяина.

– Эй, Галахад, вот же собака! Эй, ты слышишь меня?

Персифалю не ответили.

Вскоре на мир опустилось тихое, обволакивающее тёмным, притягательным бархатом своей черноты, покрывало ночи. Лишь непривычный фиолетовый свет незнакомой луны освещал мир, пробиваясь сквозь исполинские громады облаков. Звезд не было видно. Почти. Одна маленькая святящаяся точка смутно проглядывалась в бесконечной глубине космоса.