Образы богов в хайдеггеровской философии: от метафизики к событию бытия
Мартин Хайдеггер, один из самых влиятельных философов XX века, радикально переосмыслил вопрос о Боге, выйдя за рамки традиционной метафизики. Его поздние работы, особенно «Beiträge zur Philosophie» («Приношения к философии»), предлагают глубокий анализ божественного, связанный с ключевыми категориями его мышления: событием (Ereignis), истиной бытия и здесь-бытием (Dasein). В отличие от классических теологических и философских концепций, Хайдеггер отвергает понимание Бога как высшего сущего, первопричины или абсолюта, предлагая вместо этого постметафизический подход, где божественное раскрывается через динамику бытия.
Критика метафизического Бога
Для Хайдеггера метафизика, начиная с Аристотеля, сводила бытие к сущему, а Бога превращала в «наивысшее сущее» (summum ens). В такой парадигме Бог мыслится как вечный, неизменный акт чистого бытия (actus purus), лишенный времени, истории и пассивных возможностей. Это обезбоживание, ибо божественность подменяется категориями сущего: причинностью, актуальностью, абсолютностью.
«В метафизическом созерцании Бог должен представляться как наибытийствующий, как первое основание и причина сущего... Однако все эти определения соответствуют не божественности Бога, а сущности сущего» («Beiträge zur Philosophie»).
Метафизический Бог, по Хайдеггеру, становится проекцией человеческого стремления к стабильности и контролю. Например, христианский Бог-Творец, обожествляющий причинность, отражает «техноморфное» мышление, где творение уподобляется изготовлению (poiesis). Это приводит к «оставленности бытия» — забвению истины бытия ради господства сущего.
Событие (Ereignis) и божественное
Хайдеггеровский поворот от метафизики к «другому началу» связан с переходом к мышлению бытия как события. Событие — это не объект или процесс, а динамика раскрытия и сокрытия, где бытие дарует себя, оставаясь неподвластным. В этом контексте божественное перестает быть сущим и становится модальностью самого бытия.
Боги, по Хайдеггеру, не существуют в традиционном смысле. Они «свершаются» (ereignen sich) через событие, нуждаясь в бытии, чтобы обрести свою сущность.
«Боги нуждаются в бытии... чтобы через то, что им не принадлежит, принадлежать самим себе».
Онтологическое различие между бытием и сущим здесь ключевое: боги не являются ни бытием, ни сущим, но проявляются в промежутке, где здесь-бытие (Dasein) выступает «сторожем тишины», открывая пространство для их прохождения.
Последний Бог: эсхатология без метафизики
Понятие «последнего Бога» (der letzte Gott) у Хайдеггера — это не конец истории, а «назначательнейшее с самого начала». Он символизирует радикальный разрыв с метафизикой, предвосхищая новую эпоху, где бытие созревает как дар.
Последний Бог — не личность и не творец. Его сущность — в единичности (Einzigkeit), а не всеобщности. Он не создает мир, но «проходит» через событие, преобразуя сущее.
«Никогда больше к человеку не придет какой-нибудь Бог и не создаст ему свой мир из овеществления сущего».
Этот Бог связан с «эсхатологией бытия» — не апокалипсисом, а созреванием истины бытия через сокрытие и отказ. Его прибытие требует подготовки «будущих людей», способных выдержать тишину и отчуждение, необходимые для встречи с божественным.
Против христианства: обмирщение и новая святость
Хайдеггер резко критикует иудео-христианскую традицию, видя в ней кульминацию метафизического забвения бытия. Христианский Бог-Творец, по его мнению, обезбоживает мир, сводя сущее к «твари» (ens creatum), лишенной святости. Даже секуляризация, отрицающая Бога, остается в плену метафизики, ибо сохраняет логику причинности и расчета.
В противовес этому, «последний Бог» открывает возможность нового освящения — не через религиозные догмы, а через событие, где сущее обретает мерцающую святость в простоте вещей, слов и взглядов.
Человек и боги: страж тишины
Роль человека в хайдеггеровской философии — не господина, а «пастуха бытия». Здесь-бытие, будучи брошенным в событие, призвано хранить молчание, чтобы дать место божественному.
Однако это не означает пассивности. Напротив, подлинное отношение к богам требует «прыжка» в мышление другого начала — отказа от метафизических иллюзий и готовности к встрече с непредставимым.
Заключение: боги после метафизики
Образы богов у Хайдеггера — это не персонажи мифов или религии, а символы радикального переосмысления бытия. Они знаменуют переход от статичного метафизического абсолюта к динамике события, где божественное проявляется в сокрытии, отказе и тишине.
Этот подход не только бросает вызов традиционной теологии, но и предлагает новую оптику для философии: мышление, которое не стремится овладеть истиной, но позволяет ей свершаться. В этом — дерзость и скромность хайдеггеровского проекта, где последний Бог становится не итогом, а началом пути в неизведанное.
«Только великие и скрытые единицы создают тишину прохождению Бога».
Парадоксы и противоречия
Хайдеггеровская концепция богов порождает парадоксы. Если боги не сущие и не бытие, как возможно их помыслить? Как событие, требующее тишины, соотносится с языком и диалогом? Если божественное проявляется через молчание и отказ, как передать этот опыт другим? Хайдеггеровский акцент на невыразимости ставит под вопрос саму возможность философского или теологического диалога.
Сам философ признает, что его мышление балансирует на грани веры и знания. «Последний Бог» остается намеком, а не догмой, открывая пространство для вопрошания, но не для окончательных ответов. Отсутствие чётких критериев делает эту идею метафизически спекулятивной и слабо обоснованной. Идея «последнего Бога» как начала новой эпохи звучит как утопия. Отсутствие связи с конкретными культурными или историческими процессами делает её абстрактной и нефункциональной.
Событие (Ereignis) описано как динамика раскрытия и сокрытия бытия, но остаётся слишком расплывчатым. Неясно, как именно боги «свершаются» через событие. Хайдеггер избегает чётких определений, заменяя их поэтическими образами («прохождение», «вздрагивание события») из-за чего создаётся риск подмены философского анализа риторикой.
Тезис о необходимости молчания для встречи с божественным противоречит активной природе философского вопрошания. Если истина бытия требует отказа от языка и расчёта, то как возможно её выражение в философском тексте? Это противоречие остаётся неразрешённым: сам Хайдеггер пишет о божественном, нарушая собственный призыв к тишине.
Хайдеггер обвиняет традиционную метафизику в «забвении бытия», но его концепция «последнего Бога» сама опирается на метафизические категории («событие», «истина бытия»). Например, идея о том, что бытие «дарует себя», напоминает теологический нарратив о божественном даре, что ставит под вопрос радикальность его постметафизического поворота.
Утверждение, что только «великие и скрытые единицы» способны подготовиться к встрече с последним Богом, звучит как элитизм. Это противоречит хайдеггеровскому же тезису о всеобщности «здесь-бытия» (Dasein) и создаёт иерархию между «избранными» и остальными, что проблематично для демократической философии.
Хлебников Г. В. 2007. 04. 036. Клун Б. Вопросы о Боге в хайдеггеровских «Докладах». Klun B. die Gottesfrage in Heideggers «Beiträgen» // Theologie U. Philosophie. - Freiburg; Basel; Wien, 2006. - H. 4. - S. 529-547 // Социальные и гуманитарные науки. Отечественная и зарубежная литература. Сер. 3, Философия: Реферативный журнал. 2007. №4.