«Ведьмак» пана Сапковского

С того времени, когда была опубликована последняя глава канонического фэнтези «Властелин колец», читатель, сразу бросился искать аллюзии, отсылки к реальному миру и его истории. Невзирая на первоначальные протесты, Профессор потом признался, что да, он описал историю Европы, обернув её в шелка легендариума, оставив за собой право только на отрицание совсем уж глупых параллелей с 20 веком, который Толкин не любил.

Мартин совсем уж поступил бессовестным образом, просто взяв карту Британии, перевернув её против часовой стрелки, провёл под линейку Стену на Севере, чтобы уж самый последний дурак понял, что к чему, и принялся страсти 15 века раздувать до немыслимых гиперболических масштабов.

«Ведьмак» пана Сапковского не мог стать исключением. Либо ему требовалось стать очередным третьесортным романом славянского фэнтези, либо же стать чем-то больше.

Проблема тогдашнего славянского фэнтези проста как заказ на гуля: оно было чистейшим карго-культом. Жил-был герой, внезапно он оказался избранным, чтобы победить зло, а живёт он у чёрта на куличках – и герой, и Зло – и каждому из них, чтобы найти друг друга, надо переть через всю карту, минуя разные страны и королевства, попадая в неловкие ситуации, пока не настаёт час финальной битвы. Страсти наиграны, ситуации шаблонные, финальная битва на пол-абзаца, зато!

Зато вместо арагорнов, фарамиров, гендальфов и саруманов, разные светодары, любодары, лучезары, сучкошмары. То же касаемо топонимики и катакойнимов. И всё это рок-н-ролл (зачёркнуто) – славянское, типа, фэнтези.

Проблема состояла не в том, что авторы не умели писать и даже не в том, что тому же профессору фундаментом служили Саги о Короле Артуре и рыцарях Камелота, чего подобного нет в славянском фольклоре, главная проблема была в том, что отечественные авторы не верно расценили фэнтези как жанр ради жанра. Дескать, главное нафигачить соответствующего антуража, декораций и дело в шляпе.

Драматургия, сюжетные ходы, детально прописанные образы персонажей, всё это неважно. А оно-то как раз самым важным и оказалось. Чтобы это «самое важное воспроизвести» надо было черпать из источников предков, из того литературного наследия, которое к самому жанру фэнтези не имеет никакого отношения, кроме самого важного отношения – литературного. То бишь, это как в музыке.

Можно ничего не слышать кроме «Металлики», сколотить свою муз-банду и играть очень близко напоминающее Хетфилда-Ульриха, только провинциального пошиба, а можно переслушать тысячи музыкальных жанров, поиграть со звуком, тональностью и родить, может быть, на самом деле что-то интересное.

Именно по этому пути пошёл сперва Пан, а потом паны из сиди-прожекта. И самый яркий пример тому – дополнение «Каменные Сердца». И нет, здесь речь не о том, что он построен на основе легенд о пане Твардовском, это слишком очевидно и пошло. Фишка же в том, что в сюжете «Каменные Сердца» присутствует прямое цитирование одного из величайших произведений польской литературы – «Свадьбы» Станислава Выспянского, написанной в 1900-1901 годах.

Да, там тоже развесёлая свадьба, да, она проходит в деревне Броновицы, и таки да, там одна из ключевых сцен братания панов с крестьянами, перед этим показаны между ними всевозможные антагонистические черты присущие обществу, застрявшему в феодализме, но подпираемые новаторскими идеями национализма.

Да, там тоже поднимается тема брака по расчёту, допустим или недопустим-ли мезальянс, проблема получения образования низшими сословиями, центральная основа сюжета так же заканчивается конфузом и крахом иллюзий, но в целом никто не остался обиженным. Пьеса быстро стала популярной ещё при жизни автора, очень скоро её стали изучать польские молокососы за школьными партами, театры собирали и собирают по сей день полные залы, когда ставят постановку.

В 2017 году прошли Всенародные Чтения пьесы под патронажем президента Республики Анджея Дуды, из четырех произведений поляки проголосовали именно за «Свадьбу». Как видим, довольно-таки культовая вещь и вставка его в игровой квест вывела игру в дополнительный плюс. Не зря многие игравшие отмечают этот квест как самый лучший из всего дополнения, хотя очень многие и не догадываются, что он лучший потому что взят из гениального оригинала.

Выспянского в нашей стране практически не знают. Как и всю остальную польскую литературу в целом. Но зато знают другого персонажа, оставившего яркий культурный и исторический след на просторах Восточной Европы. Это Иоанн Васильевич Грозный. Наш русский царь, государь-батюшка, воплотившийся в «Ведьмаке» в образе короля Радовида V Свирепого. Дело даже не в том, что Иоанн Васильевич драматичен до предела, а жизнь его поразительно кинематографична, дело в том, что кроме как к его образу, ни Пану, ни панам из сиди-прожекта, больше не нашлось к кому обратится за прототипом.

Мы уже в курсе и продолжаем держать в уме, что хорошее фэнтези стоит на корневых и родных культурных тейках, через которые, автор, прошёл ещё в школьные годы. Ни в польской истории, ни в польской культуре не нашлось прототипа для короля Радовида, ну вот так сложилось, у них всегда была слабая центральная власть. А потому следовало искать прототип в наиболее близкой и родственной культуре и таковая оказалась русская культура.

Пусть никого не смущает уже пресловутая польская русофобия и наша отчаянная полонофобия, мы ненавидим друг друга до беспамятства и это так. Но известно истари, что ненавидишь больше всего того, кто на тебя похож. Посему братоубийственные войны отличаются особой жестокостью, а семейные дрязги самое страшное и неприятное, что можно увидеть со стороны.

Радовид Свирепый получился очень уж нарочитым, с прямой отсылкой к Грозному, персонажем. Уже в книге где он упоминается всего раз во время парада победы над Нильфгаардом, уже видные его характерные черты, которые автор передаёт через мысли юного 13 короля. Сразу же вспоминается наш Грозный, который вообще ребёнком потерял своего отца, который рос почти как былинка при траве, наблюдая как его беспутная мамаша Елена Глинская упивается всевластием, разводит фаворитизм, кумовство, устраивает оргии невзирая на то, что за стеной в своих покоях умирает от болезни юный царевич и придворные, ещё при живом Иоанне, обсуждают кого же Глинская посадит подле себя на троне.

И как будущий первый царь с ненавистью мечтает побороть смерть, чтобы потом вдоволь ею накормить всю эту боярскую шваль. Радовид тоже мечтает и, достигнув совершеннолетия, пройдя череду унижений, он сразу переходит к делу – подлой суке Эйльхард выкалывают глаза, всесильный клан чародеек прижимается к ногтю, вернее к огню, верная им шляхта умирает на колах.

В этот период ты понимаешь юного короля, оправдываешь его действия, более того на этом не слишком нелицеприятном фоне он показывает себя как умнейший государственный муж, гений военной тактики. Но не всё так однозначно, начинают вырисовываться крупные проблемы и исходят они от стремительно сходящего с ума короля. Впрочем, если предположить концовку где его не убивают, дальнейшие события в королевстве Редании просчитать не сложно.

Если бы паны из сиди-прожекта взяли за образец, например, Филиппа II Испанского или Генриха VIII Английского, вышла бы такаая вот развесистая клюква, каковой она получилась в богомерзком сериале от Нетфликс, начиная от тамошних персонажей и сюжета в целом. Так, Радовид, вышел для поляков и для нас, представителей русской культуры, органичным и узнаваемым персонажем.

Второй отсылкой непосредственно к русской, но тут же одновременно и польской истории, служит пример бригады «Врихедд», и беспощадных собратьев их командос-скоятаэлей. Причём тут уж Пан дал понять кто послужил ему прототипом для не очень приятных личностей, грубо и резко, так чтобы поняли даже дебилы.

Вспомним один из пунктов договора Цинтрийского мира, по-которому Нильфгард обязали выдать эльфских офицеров на расправу королям Севера, тот напряжённый драматичный момент, когда офицеры бригады «Вриххед» стали демонстративно срывать свои нашивки с блестящими молниями и бросать их в лицо нильфгардской сволочи, как Фаольтиарна изрыгал проклятия, а потом чудом вырвался из лап чеки… северной сволочи.

Признаться, я не сразу понял, отчего меня так проняло при прочтении этой сцены, как будто кто-то наступил на фантомный мозоль, давно прошедший, но напоминающий о себе. Лиенц и Юденбург 1945 года, когда из всех советских коллаборационистов не выдали никого. Ни украинских, ни белорусских, ни прибалтийских, кому посчастливилось попасть в Западную Зону оккупации, никого, кроме казаков.

Здесь можно сколько угодно спрятаться за мантрами, мол предатели, выродки, нелюди (ага, да-да именно оно), но это не отменяет колоссальной трагедии целой социальной группы людей, а то и этнической если вспомнить, что казаки любили припиздеть, что они совсем как раз не русские, хоть и обрусевшие, которая произошла с ними в первой половине 20 века.

Их вина всего лишь состояла в том, что они были противниками сов-власти в Гражданской войне, их глупость состояла в том, что они скооперировались с явным врагом и захотели отомстить. Как всё это похоже на трагедию эльфов пана Сапковского. Королевства Севера не хотели идти им на встречу и искать точек компромисса, эльфы не хотели становится второсортным населением, будучи, перед этим, существами сорта первого. Неспособность найти точки соприкосновения породило трагедии, унёсшие и, страшно покалечившие, многие судьбы и жизни.

Жертва трагедии Торувиэль, униженно просящая хлеба у раненых солдат Севера, жертва трагедии и Райла Белая, с дикой ненавистью догоняющая, некогда гордые, остатки скоятаэлей. И нет сомнений, что, догнав, она не пожалеет никого. Реалии просторов Восточной Европы подарили миру уникальный и непереводимый термин Pogrom. Нет, подобное было и в других странах, но именно за Эльбой вся эта срань достигала небывало гротескно-уродливых форм. И пройти мимо этой восточно-славянской изюминки пан Сапковский никак не мог. Пожалуй именно этот меж-этнический и социальный расизм обильно присутствующий в «Ведьмаке» и является той самой уникальной славянской изюминкой.

Ещё одна немаловажная деталь, присущая чисто польско-русской литературе — реализм, лучше всего реализм выражается вниманием к деталям и более мрачной картиной мира, ведь реальность ужасна. И потому "Ведьмак", даром, что фэнтези, а реальностью напичкан до нельзя. Этот не тот мир, в который хочется попасть, ведьмачье ремесло не то, которому захочешь обучится. Если сравнить с другими образцами фэнтези — вспомните, кто из вас не мечтал жить в уютной хоббитской норе, чтобы в одно прекрасное доброе утро к вам пришёл бородатый верзила с предложением от которого нельзя отказаться? А как мы все мечтали, что однажды прилетит сова с письмом от Хоггвартса? А не угодно ли пофехтовать световой саблей на супер-имперском линкоре? То-то же.

Насчёт мира Ведьмака мечтающих, пожалуй было намного меньше. Тот кто, уже в игре, проходил квесты в Каэр-Морхене и читал записочки по процессу мутаций юных кандидатов в ведьмаки, ещё более переставал мечтать стать дитём предназначения. Когда есть 80% риск на пути к ведьмачеству получить разрыв сердца, вытекшие глаза, острую форму шизы, попасть в Последнем Испытании в лапы к Старому Гроту и всё ради того, чтобы потом всю жизнь по-колено в говне убивать чудовищ? Да пошло оно всё, если честно. Этим "Ведьмак" и отличается на фоне остальных топовых фэнтези.

Но, справедливости ради, мир Мартина ещё хуже. И тем не менее мир Мартина плакатный, а вот Ведьмак имеет в себе Кровавого Барона, в котором каждый может узнать своего пьяного батю или отставного алкаша полковника, прошедшего Афган и Чечню или всё вместе разом взятое. А это далеко не самый центральный, хоть и ключевой персонаж, книжно-игровой саги.И напоследок. Как истинный поляк, пан Сапковский не мог не отдать дань уважения ещё одному кладезю польской культуры – роману Генрика Сенкевича «Огнём и мечом».

Центральный квест, естественно не один в один ибо прямой плагиат не есть хорошо, напоминает поиски славной компании Сксетушского и друзей его возлюбленной Елены Курцевич, в ходе которых герои попадают то прямо в гущу сражения, то в плен, то просто забухивают в придорожной корчме. Бард Лютик смело в себе воплощает пана Заглобу, Он также любит поесть, он также отчаянный врун и хвастун, он также любит женщин и вино, только в отличие от пана Заглобы он не спешит демонстрировать редкие моменты храбрости, упорство – да, но не смелость. Лео Бонарт чисто тебе вылитый пан Лонгин Подбейпята, только не положительный целомудренный рыцарь, а скорее мерзкий Богун, даже ещё мразотнее, ведь казацким полковником двигали всё же светлые чувства.

И хотя на этом более-менее прямые отсылки к Сенкевичу и заканчиваются, даже более того уже идут отсылки к другим авторам, не заметить посланной ему дани уважения невозможно.И всё это, и многое другое, что осталось за рамками этой уже немаленькой заметки, именно оно принесло успех «Ведьмаку», когда пан Сапковский верно понял, что фэнтези это такой же жанр литературы как и все остальные, а потому не драматургия должна быть декорацией на фоне драконов и магии, а наоборот – драконы и магия как декорация в драматургическом действии.