The Cure — «Mixes Of A Lost World» (2025)
Для группы, прославившейся меланхолией и погружением в собственные мрачные миры, ремикс-альбом от The Cure может показаться странным жестом. Но те, кто давно за ними следит, знают: у Роберта Смита и компании давняя история с ремикс-культурой. Ещё в 80-х их треки обретали новые формы — вспомнить хотя бы сингловую версию «Close to Me» с той самой душевной трубой, или альбом «Mixed Up» (1990), вышедший на волне baggy-сцены. Да, тот релиз получился неравномерным, но уже тогда демонстрировал, насколько гибкими могут быть мелодии The Cure — и как узнаваемо звучит голос Смита, даже в танцевальном обрамлении.
С тех пор его вокал украшал треки Gorillaz, Faithless и Crystal Castles — всё это были приглашения на тёмную сторону танцпола. Но целый сборник ремиксов на «Songs of a Lost World» — возвращение группы в форму после долгой паузы — всё равно воспринимается как затея странная. И тем более интересная.
Тем более что все гонорары от релиза идут в фонд War Child UK — уже повод сказать «почему бы и нет?». А началось всё с пары неожиданных ремиксов, присланных Смиту под Рождество. Они его вдохновили, и в итоге он собрал 24 продюсера, которые пересобрали его песни о смерти, времени и исчезновении.
Результат получился неожиданно бодрым и убедительным: такие имена, как Paul Oakenfold, Orbital, Four Tet и Sally C, вытаскивают восемь монохромных треков оригинального альбома на ярко раскрашенную территорию. Да, есть в этом доля извращённого — например, превращать песню о смерти брата Роберта Смита в рейв-гимн. Но это лишь подчёркивает силу эмоций, заложенных в оригиналах. Клавиши Роджера О’Доннелла здесь — почти в каждой вещи — становятся прочным мелодическим каркасом, на который ремиксеры нанизывают свои идеи.
Версия Oakenfold на «I Can Never Say Goodbye» — почти кинематографический эпик, буквально созданный для драматичного трейлера. Trentemøller, давний фанат The Cure, бережно превращает «And Nothing Is Forever» в эфирную медитацию, которая к середине разворачивается в хаос. Daybreakers берут «Warsong», вынимают из неё лишь фантомы гитары и органа — и собирают заново, в виде тёмного, но увлекательного индастриал-грува.
Да, альбом-источник всего один, и это чувствуется: в делюкс-версии местами начинает повторяться настроение. Но это скорее концептуальная особенность, чем недостаток. «Mixes Of A Lost World» — в основном вещь разнообразная и освежающая. The Cure в очередной раз доказывают, что остаются одной из самых любимых и влиятельных британских групп. Их звук — вне времени. И как бы его ни перерабатывали, ни скручивали, ни втискивали в рамки других жанров, он всё равно остаётся собой. В их музыке живёт такая искренняя, зловещая честность, которой мода не указ.