Пластилиновый динозавр

Я проснулся, и мне пять лет. Вся эта хуйня, что я называл жизнью — работа, ипотека, пиздец в новостях, бесконечные кружки кофе, чтобы не сдохнуть к обеду, — оказалась просто ебаным сном. Лежу в кровати, маленькие ручонки вцепились в одеяло с динозаврами, а за окном — утро, чистое, как слеза младенца. И я такой: "Ну пиздец, вот это поворот".

Голова гудит, будто вчера нажирался дешёвого портвейна в подворотне, а ведь мне пять, блять, я даже не знаю, что такое портвейн. Вчерашний "взрослый я" — это просто выдумка, галлюцинация, которую мой детский мозг нахуй выдумал, чтобы пугать себя перед сном. И вот я сижу, пялюсь на обои с уёбищными ромашками, и думаю: "А ведь заебись-то как". Никаких тебе дедлайнов, никаких "переработай, Вася, а то пиздец тебе". Только я, коробка пластилина и целый день, чтобы лепить хуйню и радоваться.

Мама заходит, пахнет борщом и чем-то тёплым, живым. "Вставай, соня," — говорит, а я смотрю на неё и понимаю: она не знает, что я только что прожил сорок лет в своей башке. Не знает, как я орал на босса, как терял друзей, как пил водку из горла, глядя на закат с балкона двенадцатого этажа. И я молчу, потому что нахуй ей это знать? Она просто мама, а я просто пацан, которому пора жрать кашу и пиздец как радоваться, что мир — это не только сраные пробки и налоги.

Вылезаю из-под одеяла, босые пятки шлёпают по линолеуму. В зеркале — мелкий я, с соплями и улыбкой до ушей. И тут до меня доходит: вся та "жизнь" — это не пиздец, а подарок. Сон, который показал, как можно заебаться, если забыть, что ты живёшь. Я там, во сне, гнался за хуй пойми чем — бабки, статус, чтобы кто-то сказал: "Вася, ты пиздатый". А тут, в пяти годах, мне пох, кто что скажет. Я леплю кривого динозавра из пластилина, и это — заебись. Это и есть смысл, блять.

Сажусь за стол, ложка в руке, овсянка дымится. Мама что-то напевает, а я думаю: "Если вся та хуйня была сном, то я теперь знаю, как не проебать реальность". Не буду гнаться за миражами, не буду срать себе в душу ради чужого "молодец". Буду жить так, чтобы каждый день был как этот — с кашей, динозаврами и мамой, которая просто рядом. И если вдруг опять приснится эта взрослая поебень, я проснусь и скажу: "Да идите вы нахуй, я лучше пластилин пожру".

И вот я жую, улыбаюсь, а за окном — солнце, и мир, блять, такой простой и охуенный, что хочется орать от счастья. Мне пять, и это не конец, а начало. И если жизнь — это сон, то я, сука, буду видеть только хорошие сны. Потому что могу. Потому что живой.