Sonic Youth — «A Thousand Leaves» 🅴 (1998)
После того, как Sonic Youth вернули себе студийную независимость (и кучу денег) благодаря Geffen, они заперлись в своём Echo Canyon в Нью-Йорке и записали один из самых «домашних» и интроспективных альбомов в своей дискографии. «A Thousand Leaves» звучит так, будто группа впервые за долгое время расслабилась: длинные, вязкие гитарные джемы, скрещённые с поэтическими текстами Ким Гордон и Тёрстона Мура, — это почти анти-«Dirty» (1992) и анти-«Experimental Jet Set…» (1994).
Честно говоря, эпоха гранжа Sonic Youth никогда толком не шла. Да, в то время они были на пике популярности, но экспериментальность они обменяли на чистый, хлёсткий шум. Звучало это мощно, но «Dirty» не имел того интеллектуального веса, что «Sister» (1987), в основном из-за привязки к пусть и эффектному, но прямолинейному ритму. Начиная с «Washing Machine» (1995), группа снова вернулась к более авантюрным поискам, а в 1997-м выпустила серию EP, в которых чувствовалась родственная связь с построкерами вроде Tortoise и Gastr del Sol. Эти EP и финальный гигант «The Diamond Sea» с «Washing Machine» стали фундаментом «A Thousand Leaves» — самой сложной и при этом самой увлекательной пластинки Sonic Youth за последние годы.
Взрывы диссонанса, которыми славились их релизы времён SST, на этот раз в основном заменены длинными, витиеватыми импровизациями. В гитарах Тёрстона Мура, Ли Ранальдо и Ким Гордон есть неожиданное тепло, которое не даёт этим длинным трекам скатиться в монотонность. И если Мур и Ранальдо сосредоточились на тихих, созерцательных вещах, то политизированные шумовые выпады Гордон иногда кажутся немного чужими — но её лучшие моменты («French Tickler», «Heather Angel») придают альбому тревожную непредсказуемость и очень идут ему на пользу. Возможно, это их самый «умный» альбом за долгое время — и именно поэтому он так увлекает.
© Stephen Thomas Erlewine /TiVo