Смешнявка по деус экс, оцените, пожалуйста, я старался
Итак, наш герой — Адам Дженсен, ещё до того, как его превратили в шаурму из титана и ненависти. Работает он охранником в «Сарайф Индастриз», и задача у него на этот раз не просто охранять вентиляцию, а присмотреть за одним VIP — доктором Вагнером, крупным учёным, который приехал на переговоры.
Доктор Вагнер — мужик в годах, с седой бородкой клинышком и абсолютно стальными нервами. Он тот ещё похуист. Заходит он как-то в мужской туалет на 12-м этаже, отдохнуть, так сказать, от суеты мира. Адам снаружи, прислонившись к стене, смотрит в пустоту тысячеярдовым взглядом и думает о своём.
Проходит минута, две, пять... Тишина. И вдруг из-за двери доносится оглушительный, мощный, раскатистый ПШШШШШШААА!!! — звук лопнувшей шины, смешанный с рёвом медведя, в которого стреляют из гранатомёта. Звук такой силы, что со стены слетает картина с Дэвидом Сарайфом.
Адам вздрагивает, хватается за пистолет. По протоколу он обязан проверить помещение на наличие угроз. Он резко вскакивает, распахивает дверь и влетает внутрь.
А там... доктор Вагнер. Стоит у писсуара, застёгивает ширинку. Лицо его выражает безмятежное, почти философское спокойствие. Воздух... воздух был густой. Очень густой. Насыщенный. С нотками дорогого стейка и предательства.
Адам, бледный, выдавливает:— Доктор... вы... в порядке? Я услышал... звук.
Доктор Вагнер медленно поворачивает к нему голову. Его глаза сухие, спокойные.
— Молодой человек, — говорит он бархатным баритоном. — Это был не звук. Это был акт освобождения. Высвобождения когнитивного потенциала. Мои исследования по нейронным связям требовали дополнительных вычислительных мощностей. Теперь они доступны.
Адам стоит, не зная, что сказать. Глаза его бегают по кафелю в поисках взрывного устройства.
— Но, доктор... это было... неестественно громко.
Вагнер снисходительно улыбается.— Громко? Дорогой мой, гениальные идеи редко приходят тихо. Ньютону на голову упало яблоко с треском. Архимед заорал «Эврика!» на весь город. А я... я просто расчистил пространство для новой парадигмы. Считайте это акустическим сопровождением к научному прорыву.
Он подходит к раковине, с достоинством моет руки, поправляет галстук и направляется к выходу. Проходя мимо остолбеневшего Дженсена, он кладёт ему руку на плечо.
— Не зацикливайся на сиюминутном, сынок. Мир будущего строится не только на технологиях, но и на... своевременном избавлении от балласта.
Доктор вышел, оставив за собой шлейф и Адама в состоянии поленного когнитивного диссонанса.
Прошло полгода. Адама, что называется, «препарировали и собрали заново». Теперь он — ходячий арсенал с калашниковым вместо руки и сарказмом вместо сердца. Получает он задание — пробиться на заброшенный объект «Беллтауэр», где, по слухам, укрываются учёные, связанные с тем сарайфовским делом.
Пробивается он через орды наёмников, ломает головоломки из вентиляционных шахт, и наконец, находит заветную дверь в подвал. Взламывает замок, входит...
И видит ту самую, до боли знакомую, схему помещений. Кафель, писсуары... Это тот самый туалет, эвакуированный и заброшенный. В центре комнаты, в луже конденсата, сидит тот самый доктор Вагнер. Борода отросла, костюм потрёпан, но взгляд всё тот же — спокойный и всепонимающий.
— Дженсен, — кивает он. — Я знал, что ты придёшь.
— Доктор, — хрипит Адам, подходя ближе. — Вас тут все ищут. Что случилось?
Доктор Вагнер тяжело вздыхает.— Они хотели украсть мои исследования. Но они не поняли главного. Моё открытие было слишком... громким. Слишком мощным, чтобы его можно было просто запереть в сейфе.
Адам смотрит на него, и у него в голове что-то щёлкает. Все пазлы сходятся. Все эти полгода он слышал отголоски того самого звука в своих кошмарах.
— Доктор, — говорит Адам, и в его голосе впервые за долгое время проскальзывает не металл, а человеческое недоумение. — Та хуйня, что была в туалете у «Сарайфа»... Это что, и было твоим «открытием»?
Доктор Вагнер смотрит на него с бесконечной грустью.— Нет, Адам. Открытие — это теория. А то, что ты слышал... — он делает паузу, и в его глазах вспыхивает огонь настоящего учёного-фанатика, — это была практика. Пилотный запуск. А эти ублюдки из «Беллтауэр»... они хотели поставить его на поток. Создать оружие неслыханной мощности! Они не ведали, с чем играют!
Адам медленно подносит механическую руку к лицу. Он чувствует, как его титановый усиленный череп вот-вот треснет от этой информации.
— То есть... — он говорит, с трудом подбирая слова. — Ты хочешь сказать, что вся эта пизда — наёмники, пули, взрывы, мои оторванные конечности, мой, блять, аугментированный анус... всё это из-за твоего пердежа, который ты возвёл в ранг научной диссертации?!
Доктор Вагнер встаёт. Его фигура кажется больше в полумраке заброшенного туалета.— Не упрощай, сынок. Я не просто пукнул. Я... инициировал контролируемый выброс кинетической энергии из замкнутой биосистемы с последующей модуляцией акустического резонанса. И да, — его голос дрожит от гордости, — они боялись его. Они боятся его до сих пор. Ибо тот, кто контролирует моё открытие... контролирует сам фундамент человеческого бытия.
Адам Дженсен несколько секунд молча смотрит в пустоту. Потом медленно, очень медленно, достаёт из кобуры «Револьвер-Магнум».
— Я сейчас сделаю две вещи, доктор, — говорит он тихим, уставшим голосом. — Первое: я тебя арестую и вытащу отсюда. А второе... — он взводит курок, — ... когда всё это закончится, я найду того инженера, который встроил мне систему фильтрации воздуха, и лично поцелую его в его аугментированные губы. Потому что, блять, я теперь точно знаю — будущее не за нанотехнологиями. Оно за хорошей, старой, герметичной противогазной маской. Пошёл нахуй, гений.