Ночной лес. Джуна Барнс

В 1920-ом вышел экспрессионистский фильм Роберта Вине «Кабинет доктора Калигари», ставший культовой классикой. Влияние можно обнаружить в разных видах искусства, в том числе и в литературе. «Ночной лес» Джуны Барнс — одно из таких произведений. С одной стороны — экспрессионистская готическая сказка, с другой — классическое декадентское произведение с токсичным персонажем, разрушающим жизни близких.

Барнс вывела своего доктора Калигари — доктора Мэтью О'Коннора, роль сомнамбулы досталась Робин Воут. Ключевая сцена — сцена пробуждения, где как раз у читателя и рождаются флэшбеки к фильму Роберта Вине. Причем фигура доктора у Барнс так до конца и остается не столь ясной как в фильме. О'Коннор много рассуждает о ночи и дне, о жизни, любви, религии, выдавая себя за успешного доктора-интеллектуала, но на деле всё это оказывается бравадой, что мы видим, когда Нора Флуд посещают комнатушку доктора. Нищета, неустроенность, проблемы с гендерной идентичностью (кстати, возможно здесь для Барнс это повод поднять вопрос гендерной текучести). Робин Воут — токсичная декадентка (бывают ли декаденты другими?), несмотря на роль сомнамбулы и ночного призрака (не в прямом, конечно, смысле, но она на столько неуловима, постоянно ускользает, что призрачность её подходит как нельзя лучше). Она вышла замуж за горе-барона Феликса Фолькбайна, родила мальчика, который её оказался не нужен (одержимость богемы титулами в то время довольна любопытна, Барнс иронизирует, говоря о том, что титул по факту дутый). И так как Воут любила свободу, то сбежала с Норой Флуд. Но и эта связь продлилась недолго. На горизонте появилась Дженни Петербридж, которая точно также была одержима фигурой Робин. Несмотря на довольно простой сюжет, Барнс много времени уделяет запахам и эмоциям персонажей. И одна из самых сильных сцен — сцена ревности, когда увозят Робин в ночи.

Нора Флуд на протяжении романа оставалась одержимой Робин. И, пожалуй, именно глава «Одержимые» превращает роман в готическую сказку. Барнс периодически рассуждает о религии, гендере (кстати, довольно едкие высказывания, которые были при издании чуть отредактированы, и в 1995-ом Долки Архив издал авторскую восстановленную версию) и животной сути женщин (хотя, конечно, здесь можно обобщить, в целом, до людей). Робин Воут в «Одержимых» встречается лицом к лицу со своей звериной сущностью и сама становится зверем.

Читателю же остается в очередной раз подумать, стоит ли такая всепоглощающая и всеразрушающая любовь свеч. Да и любовь ли это? В отношении, например, Дженни Петербридж даже здесь уверенности нет, так как Барнс говорит о присвоении чужих чувств (Норы/Робин) себе.