Искал у Платонова крамолу – не нашел. Советский пропагандист, любимец Сталина. К расправам над идеологическими врагами относился с энтузиазмом, что прекрасно заметно по соответствующим сценам в Чевенгуре. И этому правоверному коммунисту пытаются придумать какие-то антиутопии... Какие-то диссидентские взгляды...
Платонову не нравилась партия (товарищ Пашкин, случайные размеры котлована, которые спускают сверху, активист в деревне) - массы должны были организовываться стихийно. А это левацкая крамола для сталинского СССР. Остальное верно: Платонов считал необходимым уничтожить представителей старого мира и горячо одобрял коллективизацию.
Конечно, Платонов никогда не был диссидентом в том смысле, в котором ими были Солженицын или Шаламов. И он действительно был «правоверным коммунистом» - вот только, судя по всему, не считал таковыми советскую власть.
«Любимцом Сталина» он довольно быстро быть перестал: повесть «Впрок» генсек характеризовал как «рассказ агента наших врагов, написанный с целью развенчания колхозного движения», самого Платонова называл сволочью. Писателя настолько затравили и запугали, что он написал Сталину покаянное письмо - дескать, «вошёл не в ту дверь»…
Искал у Платонова крамолу – не нашел. Советский пропагандист, любимец Сталина. К расправам над идеологическими врагами относился с энтузиазмом, что прекрасно заметно по соответствующим сценам в Чевенгуре.
И этому правоверному коммунисту пытаются придумать какие-то антиутопии... Какие-то диссидентские взгляды...
Платонову не нравилась партия (товарищ Пашкин, случайные размеры котлована, которые спускают сверху, активист в деревне) - массы должны были организовываться стихийно. А это левацкая крамола для сталинского СССР. Остальное верно: Платонов считал необходимым уничтожить представителей старого мира и горячо одобрял коллективизацию.
Конечно, Платонов никогда не был диссидентом в том смысле, в котором ими были Солженицын или Шаламов. И он действительно был «правоверным коммунистом» - вот только, судя по всему, не считал таковыми советскую власть.
«Любимцом Сталина» он довольно быстро быть перестал: повесть «Впрок» генсек характеризовал как «рассказ агента наших врагов, написанный с целью развенчания колхозного движения», самого Платонова называл сволочью.
Писателя настолько затравили и запугали, что он написал Сталину покаянное письмо - дескать, «вошёл не в ту дверь»…