Я нашел дневник своей жены после ее пропажи. Последняя запись: "Он проснулся"
(Записи Дэвида Келлера, найденные в его заброшенном доме на Элм-стрит, 17)
12 октября 2022. Поздно. Дождь бьет в стекла.
Она исчезла неделю назад. Лора. Моя Лора. Просто… испарилась. Ни записки, ни звонка. Телефон мертв. Полиция разводит руками: «Взрослая женщина, стресс, может, уехала?» Они не видели ее лица в ту последнюю ночь. Не слышали звуков из стены.
Мы купили этот старый дом на Элм-стрит три месяца назад. Дешево. Слишком дешево. Агент что-то бормотал про «необходимость ремонта» и «энергичных новых владельцев». Идиот. Энергии здесь хватает. Только она… недобрая. Стены шепчут. Точнее, что-то шепчет в стенах. Скребется. Особенно ночью, за стеной спальни – там, где должен быть пустой коридор к чердаку. Лора услышала это первой. Просыпалась с испуганными глазами: «Дэвид, оно опять… Оно хочет выбраться…»
Я смеялся. Говорил про мышей, сквозняки в старых трубах. Пока не услышал сам. Не просто скребок. Голос. Тихий, сиплый, как шуршание пересыпаемого пепла. Шепот, сливающийся с шумом дождя: «Выпусти…»
15 октября. Рассвет. Не спал.
Искал Лору везде. Обзвонил друзей, больницы. Ничего. Вернулся в этот проклятый дом. Холодно. Не от температуры. От… пустоты. И страха. Сегодня ночью шепот был громче. Ясно: «Лооораа… где онааа…» Я прижался ухом к той самой стене в спальне. И услышал… плач. Детский. Слабый, заглушенный толщей штукатурки и дерева. Как будто младенец замурован там. Весь покрылся ледяным потом.
Я спустился в подвал. Искал люк, лаз, что угодно. Нашел только старый сундук, заваленный хламом. И под грудой пыльных занавесок – тетрадь. Кожаный переплет, потертый. Дневник. Лорин дневник. Я не знал, что она ведет. Рука задрожала, когда открыл.
Первые страницы – радость от дома, планы ремонта. Потом… записи становятся нервными, торопливыми.
«3 сентября. Звук усилился. Дэвид не слышит. Или делает вид?»
«10 сентября. Видела тень в коридоре. Высокую, худую. Дэвид сказал – луна.»
«25 сентября. Шепот. Ясно: "Он спит. Но скоро проснется". Кто ОН? Что спит?»
«5 октября. Дэвид… странный. Говорит во сне на языке, которого не знает. Глаза открыты. Стеклянные. Будто не он.»
«7 октября. Страшно. Нашла фото прежних владельцев. Семья пропала здесь 20 лет назад. Отец, мать, сын… и няня. На фото… няня. Ее глаза. Я знаю эти глаза. Они снятся мне.»
Последняя запись. Датирована тем самым утром, когда она исчезла. Всего два слова, выведенные дрожащей рукой, почти рвущей бумагу:
«ОН ПРОСНУЛСЯ.»
17 октября. Ночь. Электричество вырубилось.
Я не спал две ночи. Сижу на кухне при свечах. Дневник – передо мной. «Он проснулся». Кто? Что? Почему она боялась… меня?
Воспоминания, как удары ножом. Последние недели. Лора нервная, бледная. Отшатывалась от моих прикосновений. «Ты холодный», – говорила она. Я думал – устала. Наш сын, Эзра, пяти лет, тоже стал ее бояться. Прятался, когда она входила в комнату. «Мама пахнет землей», – шептал мне. Я ругал его. Говорил, не обижай маму.
Боже. «Пахнет землей». «Холодный». «Странный». «Говорит во сне». Она видела что-то во мне. Что-то, что «проснулось».
Стена в спальне заныла. Длинный, протяжный стон, как будто кто-то огромный потягивается после долгого сна. Потом – глухой удар. Еще один. Штукатурка посыпалась. Оно ломает стену.
Я схватил топор для дров (он висел у камина) и побежал наверх. Не думал. Действовал. Я должен знать. Должен найти Лору. Или… то, что ее забрало.
Спальня. Посреди стены – выпуклость. Гигантская, как будто изнутри давят кувалдой. Обои порваны. Штукатурка трескается паутиной. БУМ! Деревянная обрешетка лопнула. Из дыры, размером с кулак, повалил воздух – ледяной, спертый, пахнущий сырой землей и… медью. Кровью.
Я замер. Топор тяжелый в руке. Из дыры… послышалось дыхание. Глубокое, хриплое, как работа кузнечных мехов. Потом… голос. Тот самый сиплый шепот, но теперь громкий, заполняющий комнату:
«Дэээвид…»
Я узнал этот голос. И меня пробрало до глубины костей. Это был мой голос. Но… из прошлой жизни? Из кошмара?
«Выпусти… меня…» – прохрипело из стены. «Она… помешала… но ты… ты мой… сын…»
Сын? Что? Безумие! Я поднял топор. «Где Лора?!» – заорал я, голос сорвался на визг.
В ответ – жуткий, скрежещущий смех. Стена вздулась еще больше и с грохотом рухнула. Облако пыли, гипса, щепок. Я закашлялся, отступая. Когда пыль осела, я увидел.
Не коридор. Передо мной зиял пролом в… склеп. Маленький, кирпичный, замурованный прямо в теле дома. В центре – каменная плита. На плите… сидело ОНО.
Костлявое. Обтянутое серой, словно пергамент, кожей. Длинные, как паучьи, конечности. Лицо… почти человеческое, но вытянутое, с огромными, полностью черными глазами, лишенными белков. И улыбка. Широкая, до ушей, полная мелких, острых, как иглы, зубов. На голове – жалкие остатки седых волос. Оно было похоже на пародию на человека. На древнего, изможденного паука в человечьем обличье.
И в его костлявых руках… лежала кукла. Тряпичная, грязная. Но я узнал платье. То самое, в котором Лора ушла. Оно гладило куклу длинным, синеватым ногтем.
«Лоораа…» – прошипело существо своим моим-не-моим голосом. – «Она… пыталась… уйти… с тобой… с моим сыном…» Черные глаза уставились на меня. В них не было ничего человеческого. Только холодный, древний голод. «Но она… не знала… кто ты…»
«Что ты такое?!» – прохрипел я, сжимая топор. Сердце билось так, что вот-вот вырвется.
Существо медленно поднялось. Оно было выше меня. Худое, с похожим на змеиное телом. «Я – Хранитель. Дом – мой. Кровь – моя. Твоя кровь… моя.» Оно сделало шаг вперед. Запах сырой земли усилился. «Твой отец… продал тебя… мне. За этот дом. За богатство. Когда ты был младенцем.»
Воспоминания, чужие, обрушились на меня. Темнота. Холод каменной плиты. Черные глаза, склонившиеся надо мной. Острый ноготь, впивающийся в грудь. Боль. И голос: «Спи, дитя мое. Пока не придет время. Ты будешь моими глазами. Моими руками. Моим наследником.»
«Ты спал, – шептало существо, приближаясь. – Я жил в стенах. Ждал. Пока твоя человеческая оболочка окрепнет. Пока ты заведешь… семью. Чистую кровь. Для продолжения.»
Лора. Эзра. Боже, Эзра!
«Женщина… почуяла. – Существо кивнуло на куклу. – Она копала. Искала правду. Нашла склеп. Нашла меня. Пришлось… убрать. Ее душа теперь здесь.» Оно ткнуло ногтем в куклу. «А плоть… в стенах. Удобрение.»
Тошнота подкатила к горлу. Я видел – в углу склепа, у плиты, валялся лоскут знакомой ткани. В грязи.
«Теперь… ты проснулся, – прошипело существо. Его улыбка стала шире. – Пора… заканчивать игру. Принять… свое наследие. И привести… мальчика. Он… последний кусочек. Чтобы я… стал сильнее. Чтобы мы… стали едины.»
Оно двинулось ко мне. Длинные руки потянулись. Я замахнулся топором. Отчаяние придавало сил. Я вложил в удар всю ярость, весь ужас.
Топор вонзился в костлявую грудь существа с глухим хрустом. Черная, густая, как деготь, жидкость брызнула на пол. Существо завизжало – звук, режущий уши, как разбитое стекло. Оно отшатнулось, схватившись за рану. Его черные глаза полыхнули яростью.
«Глупое… дитя!» – зашипело оно. «Ты не можешь… убить… часть себя!»
Но я уже не думал. Я видел только путь к выходу. К Эзре. Я рванул вон из спальни, слетел вниз по лестнице, выскочил на улицу, в хлещущий дождь. Бежал к дому моей сестры, где сейчас был Эзра. Единственная мысль: спасти сына. Уехать. Далеко.
18 октября. Утро. Дом сестры.
Эзра спит в соседней комнате. Он в безопасности. Пока. Я сижу за кухонным столом. Руки все еще в черной… крови? Смоле? Чем бы ни было то, что течет в жилах существа. И в моих.
Я смотрю в зеркало над раковиной. Мое лицо. Знакомое. Но… что не так? Глаза. Они кажутся… темнее. Глубже. И по краю зрачка… тоненькая черная кайма. Как у того… существа.
И голос в голове. Не шепот. Громкий. Настойчивый. Мой голос, но пропитанный той же древней злобой:
«Ты ранил Плоть. Но не Дух. Я в крови. В костях. Я – ты. Прими это. Приведи мальчика. Заверши Круг. Стань Целым.»
Я сжал кулаки. Ногти впились в ладони. Боль была… приятной. Напоминанием. О том, кто я есть. Человек? Или сосуд для чего-то древнего и голодного?
Дневник Лоры лежит передо мной. Ее последние слова: «ОН ПРОСНУЛСЯ».
Она ошиблась.
Проснулся не ОН. Проснулся Я. То, что спало во мне. Наследство от настоящего отца – монстра в стене. Продавшего своего человеческого сына за дом и власть.
Лора пыталась меня спасти. От самого себя. И погибла.
Теперь я знаю правду. И знаю, чего хочет голос. Эзру. Моей плоти и крови. Последнего кусочка чистой человечности, чтобы завершить трансформацию. Чтобы «Хранитель» обрел полную силу… во мне.
Я должен бежать. Увезти Эзру на край света. Но…
Я смотрю на свои руки. На черные полосы под ногтями – не грязь. Кровь существа. Она не отмывается. Она… впитывается.
И голос нашептывает: «Куда побежишь? От себя? Он – твой сын. Твоя плоть. Твоя кровь. И ты… отдашь его мне. Потому что ты… и есть я.»
Я встаю. Подхожу к двери в комнату Эзры. Кладу руку на ручку. Холодная металлическая ручка. Но моя ладонь… она горит. Изнутри.
Дело не в монстре в стене. Не в пропавшей жене. Дело – во мне. В том, что настоящая битва только начинается. И я не знаю, кто победит: Дэвид Келлер… или то, что проснулось в его крови. Но я знаю одно: Эзра в соседней комнате. И голос требует его.
Я открываю дверь.....
===== ЛИЧНОЕ ДЕЛО № [GRAF] =====
Субъект: Андрей Граф
Специализация: Генерация нарративных кошмаров (Хоррор/Триллер)
Статус: Активен. Проникновение в сознание читателя продолжается.
ДОПОЛНИТЕЛЬНЫЕ МАТЕРИАЛЫ ДЕЛА:
===== ДОСТУП РАЗРЕШЕН =====