О мучительной простой задаче — как назвать цикл произведений. "Пустая колыбель"
Как сложно придумать название? Легко ответить: очень. Особенно когда в два-три слова нужно упаковать символ, за которым скрывается целый мир. Нужно, чтобы читатель ухватил суть сразу — и при этом не пришлось перечитывать весь цикл, чтобы понять, о чём вообще речь.
Но а когда истории никак не связаны? Если тексты объединяет герой, место или время, задача упрощается: берёшь яркий образ и делаешь его вывеской. Но мои новеллы не держатся ни на персонаже, ни на сеттинге, ни даже на эпохе. Их объединяет лишь одно: они все о людях и о том, как тяжёл бывает их путь. Захотелось найти слово, которое само по себе несёт эту тоску. «Юдоль» подошла идеально: кратко, звучно, сразу настраивает на скорбный мотив.
Приветствие. Меня зовут Павел, я пишу рассказы, и у меня их набралось достаточно, чтобы я объединил их в цикл, задача виделась сильно проще, чем оказалась на самом деле.
Первые тройка кандидатов:
- «Летопись Юдоли»— красиво и величаво, но слово летопись подразумевает строгую хронологию, которой в цикле нет.
- «Хроники Юдоли»— свободнее и динамичнее, однако «хроник» сегодня так много, что название рисковало затеряться.
- «Юдоль историй» — инверсия, где сама Юдоль становится контейнером для рассказов.
Семантика оказалась решающей: летопись слишком линейна, хроники — слишком расхожи. Осталось определить, чем заменить нейтральное «историй». Пробовал «предания» и «сказания», но оба варианта тянули текст в сторону фольклора — а мой цикл далёк от сказочных мотивов.
Так родилось название «Юдоль Историй».Мне нравится, что «Юдоль» остаётся в центре — это и место скорби, и метафора человеческого пути. А слово истории нейтрально: оно не навязывает жанр, позволяя свободно перемещаться от hard-sci-fi к камерной драме.
Когда-то я думал написать рассказ с этим словом в заголовке, но теперь понимаю: «Юдоль» нужна всему циклу, а не одной новелле. Возможно, потом всё-таки вернусь к идее — название не одноразовый продукт.
Иногда завидую авторам, которые без колебаний ставят на обложку что-нибудь вроде «Моя жена — товарищ Жуков» и не мучаются. Мне же финализация заголовка иногда занимает порядочно долго. Но сегодня я наконец-то могу поставить точку. Хотя бы в названии.
Ну что ж, с названием цикла мы разобрались, а я снова пришёл не с пустыми руками. В прошлый раз я показывал рассказ из недавних, теперь принёс самый первый — тот, к которому возвращался больше всего раз. Он короче остальных, но, пожалуй, самый плотный: здесь слова утрамбованы так, чтобы читатель с первых строк понял главный принцип сборника.
Маленький объём ≠ лёгкое чтение.
Моя проза не для «пробежать глазами и забыть». Идеально, если после финальной точки у вас возникнет желание немедленно перечитать текст, потому что в последнем абзаце я выдаю ключи, которые переворачивают всё прочитанное.
История из тех, что проверяют читателя на внимательность. Сначала название кажется метафорой, но, дочитав, понимаешь: насколько оно глубоко.
«Пустая колыбель» — философская антиутопия-технометафора. Грандиозная программа колонизации, задуманная ради спасения человечества, доведена до совершенства… слишком поздно. На безжизненной планете автоматические системы сеют, строят и ждут пассажиров, которые уже не прилетят.
Это не история катастрофы, а история её отсутствия.
Не апокалипсис, а самоуничтожение без внешнего врага. Технологии справились идеально — человек нет. И бездушный механизм, запущенный когда-то «во имя будущего», продолжит работать, когда исчезнет и создатель, и любой возможный наблюдатель результата.
Послесловие
В конце рассказа вас ждёт короткое «Послесловие от автора» — не разжёвывание, а оптика. Там я поясняю, откуда выросла идея «катастрофы-без-катастрофы» и почему машина, исправно трудящаяся в пустоте, пугает сильнее любого взрыва. Эта линза сдвинет фокус, и, возможно, захочется открыть рассказ на первой странице ещё раз.
Ну, а на сегодня это всё. Спасибо, что дочитали.