"Последний день лета" Андрея Подшибякина: НТВ против Рен-ТВ

У современных русских авторов ощущается особая, декомпенсированная любовь к девяностым, их травматической мифологии и одновременно к детской памяти о дворах, где взросление неразрывно переплеталось с хаосом эпохи. Книга Подшибякина занимает в этом ряду особое место, потому что автор берет на себя риск соединить жанровую структуру small town horror (столь узнаваемую по творчеству Стивена Кинга) с локальным ростовским колоритом и медийными кодами постсоветской культуры.

В центре повествования подростки, оказавшиеся лицом к лицу с древним демоном. Сюжетный выбор, на первый взгляд, прост: невинное сталкивается с чудовищным. Но именно социальный фон делает роман более многослойным. Подшибякин помещает действие в 1993 год, в эпоху, когда границы реальности и вымысла размывались не только в сознании подростков, но и на экране телевизора.

С одной стороны героев окружают криминальные хроники, суровые будни братков и милицейские операции, визуальный код телеканала НТВ, определивший культурное воображение лихих девяностых. С другой - мистические конспирологические явления, в которых демоны и аномалии воспринимались как столь же неотъемлемая часть мира, как выстрел из окна "девятины" у подъезда. Именно на этом пересечении бытового криминала и иррационального ужаса и разворачивается роман.

Стиль Подшибякина сдержан, но не лишен экспрессии: здесь много мата и сцен насилия, при этом он избегает нарочитого эпатажа и доверяет силе контраста. Пафоса здесь нет, даже наоборот роман держится на будничности деталей, на узнаваемых маркерах времени: кассетных магнитофонах, джинсах-варенках, жвачках Turbo и спирте "Рояль", характерном автопарке южной мафии, разговорных интонациях. Это придает повествованию ту самую приземленность, благодаря которой сверхъестественное не кажется декоративным, а вплетается в ткань реальности.

Сравнивая "Последний день лета" с книгами Мизаила Елизарова или Дарьи Бобылевой, можно заметить: Подшибякин менее склонен к избыточной аллегоричности или барочной стилистике. Его интересует не столько мифология ужаса, сколько хрупкость исторического момента, когда подростковый опыт совпадает с крушением мира взрослых. Демон в книге не метафора девяностых, он является их органичной частью, еще одной силой, равноправной бандитским разборкам и телевизионным программам.

В результате роман работает сразу на двух уровнях: как жанровый хоррор, встроенный в традицию coming of age, и как историко-культурный срез, где криминальный реализм НТВ соседствует с мистикой Рен-ТВ. Именно эта двойственность делает книгу интересной не только поклонникам жанра, но и тем, кто ищет в литературе осмысление постсоветской мифологии.

В "Последнем дне" меня поразило то, как Подшибякин удерживает баланс между теплом повествования и нарастающим ужасом. Сначала роман кажется почти камерным, уютным: дети, училки, "Стальная крыса" в библиотеке Пуха, местная тупая пизда чирлидерша Аллочка, экскурсия всем классом. Но чем дальше, тем ощутимее тревога: страницы словно наполняются гулом надвигающейся беды, и ты уже не знаешь, насколько дискомфортно станет на следующем повороте сюжета. Хотя Подшибякин не лишает себя удовольствия воспользоваться жанровыми клише и клифхэнгерами в конце главы.

"Последний день лета" получился не просто книжкой о подростках и демоне. Это попытка уловить атмосферу времени, когда мир распадался на уличные замесы и паранормальщину, и обе реальности казались одинаково правдоподобными.