Святая Макаронина, история создания мира

И сказал ЛММ: да будет свет. И стал свет. И поправил ЛММ свои гибкие глазные стебельки, и увидел, что свет хорош, и хорош; и отделил ЛММ свет от тьмы. Свет Он назвал Днём, а тьму Он назвал Ночью или «Прайм-Тайм». И был вечер, и было утро: день первый.

И устал ЛММ летать и не мог боле ступать по воде, и сказал ЛММ: «Да будет твердь посреди вод, и да образует она бухты, чтобы сразу предоставить безопасную гавань для пиратов – нет, подождите-ка, что за идиотское слово “твердь”, пусть уж лучше называется землями, а то “Твердь на горизонте!” звучит ещё глупее, чем просто твердь – и пусть отделяют земли воду от воды. И да будет вулкан, извергающий пиво – очень даже щедрая мысль». И изверг вулкан пиво, и попробовал ЛММ его и заявил, что это хорошо. И был вечер, и было утро: день второй.

Когда ЛММ проснулся, мысли Его были спутаны, и не знал Он, где находится. С небольшого похмелья, находясь где-то посреди Индийского океана, ЛММ был несколько смущён тем, что сотворил днём ранее; и, испытывая неловкость за дурное поведение минувшей ночью, Он стал выкрикивать божественные повеления в попытках восстановиться в Своём всемогуществе, и решил тогда ЛММ привести всё в порядок. И сказал Он: «Да соберётся вода, которая под небом, в одно место, и да явится суша» (забыв про указания насчёт тверди в день второй), и назвал Он сушу Землёю (только вчера придумав термин «суша»), а собравшиеся вместе воды назвал Он морями. И осушил ЛММ свою Наимакароннейшую Десницу под горячим светом, и увидел Он, что это хорошо, но была небольшая проблема. Пока у Него была Земля, полная суши, и твердь, не очень полная. Так что Он поднял твердь от второго дня к небу и переименовал её в Небеса. Сушу из третьего дня Он оставил там, где она и была. Небеса в качестве подушки казались приятнее, и решил ЛММ, что будет жить там, а на работу будет ездить на Землю. И сказал ЛММ: «Да произрастит Земля траву, манную крупу, рис и всё остальное, что можно превратить в еду, напоминающую мои Макароннейшие Щупальца», – и увидел Он, что это была оригинальная идея, что, конечно же, было хорошо. Той ночью Он отпил поменьше из Пивного Вулкана, который был перенесён на Небеса вместе с остатками тверди. И был вечер, и было утро: день третий.

Теперь ЛММ немного болел от переутомления. Ночью Ему было сложно найти комфортное положение для отдыха, ведь была земля темнее, чем паста, заправленная чернилами кальмара. И сказал Он: «Да будут светила на тверди небесной, и да будет их два: светило большее, для управления днём, и светило меньшее, для управления ночью». И лег Он спать рано, ибо были у Него большие планы на день следующий. И был вечер, и было утро: день четвёртый.

Пятый день обещал быть долгим, так что ЛММ встал пораньше. И сказал Он: «Да произведёт вода пресмыкающихся, душу живую; и птицы да полетят над Землёю, по тверди небесной, да произведёт земля душу живую по роду её. Плодитесь и обнимайтесь!» И увидел Он, что это хорошо, и был Он очень горд Собой, а посему Он крепко приложился к Пивному Вулкану в тот день.

Позже ночью свалился Он с кровати, ударившись о твердь крепко, и это, дорогой читатель, был настоящий Большой Взрыв. Его посетило странное чувство, и Он понял в Своём пьяном угаре, что создал Он не только райскую Фабрику, производящую полураздетых женщин на высоких откровенных каблуках, но также создал Он и карлика земного, которого нарёк Он человеком. И сказал Он: «О! Даже для моей Макароннейшей Десницы это слишком», – и, поскольку Он не был уверен, в какой день это произошло, Он решил отдохнуть от всей этой творческой работы побольше, поэтому ограничился кратким благословением и заявил: «Отныне и навечно каждая Пятница – праздник».

Карлик этот, однако, был чертовски шумным. И ЛММ не мог рассмотреть все жалобы на земле, поэтому повелел Господь ЛММ карлику, говоря: «Есть идея… собери манную крупу, рис и что там у тебя ещё есть, и сделай пасту по моему образу и подобию. Для этого крупы и нужны. И заполни пастой свой рот, и веди себя тихо и спокойно. Но будь осторожен с оливковым деревом, коль олива сама по себе добрый плод, но косточка внутри неё тверда, как камень, и ты можешь подавиться ей или сломать зуб, так что считай оливу злом; если ты подавишься косточкой, то, несомненно, умрёшь, и получится, что я зря потратил на тебя чертову уйму времени, хотя я уже передумал».

Человек не был в восторге от идеи есть пасту каждый день, и ЛММ не выдержал и привёл к нему всех животных, и человек переименовал каждого из них, дав им названия пищевых групп. Крупный рогатый скот он назвал «говядиной». Кабанов он назвал «свининой», «ветчиной» или «беконом». Как это ни странно, но цыплята остались «цыплятами». Может быть, человек к этому моменту уже устал и потерял творческий настрой.

ЛММ посоветовал человеку вздремнуть, что тот и сделал. Когда человек проснулся, ЛММ сказал: «Человек, у меня для тебя сюрприз. Взгляни-ка. Женщина!»

Карлик на мгновение уставился бессмысленно и сказал: «Могу я оставить её себе?» И cказал ЛММ: «Отныне оставит человек отца своего и мать свою и прилепится к жене своей; и будут одна плоть», – и подумал ЛММ про Себя: «Это должно быть интересным».

«Я твой должник», – сказал человек-карлик.

Вскоре человек сломал зуб об эту проклятую оливковую косточку, и сказал ЛММ: «Разве не для того я дал тебе уши, чтобы ты слушал меня?» И сказал Человек: «У меня есть уши?» И скоро он нашёл их по бокам головы, но не ранее, чем обнаружил маленький Макаронный Отросток меж своих ног, который, как он заметил, был бесконечно меньше даже самой короткой из Щупалец ЛММ, и он понял, что его женщина думает о том же, потому сказал карлик: «Дай-ка мне, пожалуйста, один из тех фиговых листьев».

Потом женщина заметила, что мужчине не нужен такой большой фиговый лист, и предположила, что где-то на земле должен быть другой мужчина, например, эдемский садовник. И карлик осмотрел её с головы до ног и сказал: «Одно слово, дорогая. “Целлюлит”».

И открылись глаза у них обоих, и узнали они, что наги; и сшили смоковные листья, и сделали себе опоясания. И услышали голос ЛММ, летающего над оливковым садом, и скрылись от лица его, и сказали: «Что ты здесь делаешь?» И воззвал ЛММ: «Где вы?» И сказал мужчина: «Голос Твой я услышал, и убоялся, потому что я наг, и скрылся».

И сказал ЛММ: «Ясно, но скажите мне, где вы спрятали эти вкусные хлебные палочки? Я не ел с самого Сотворения».

«Мы их все съели, – солгал карлик. – Не осталось больше хлебных палочек».

И увидел ЛММ, что велико развращение человеков на земле, и что маленький карлик думает исключительно желудком.

И сказал ЛММ: «Ну хорошо, я сам себе приготовлю», – и создал Он великий Дуршлаг Добра, и собрал Он воду в огромную кастрюлю, и разогрел её; и бросил Он туда пасты с горой, и так долго варил соус на медленном огне, что первые люди уже исчезли, когда Он наконец был готов поесть. И перелил Он спагетти с водой в Дуршлаг Добра, будучи осторожным, дабы вода не перелилась через края Его раковины. И когда Он ел, то рассеянно подумал о том, куда шёл водосток из раковины, и сказал ЛММ: «Ой-ой-ой».

К счастью, Ной и сыновья его, Хам, Сыр и Омлет, и жена его, и три жены сынов его работали над «Большим Плавающим Ноевым Зверинцем», который должен был быть размещён в гигантском ковчеге, сконструированном Ноем. В сей день разверзлись все источники великой бездны, и окна небесные отворились. И продолжалось на земле наводнение сорок дней и сорок ночей, и ковчег плавал, но ещё и смердел он.

После нескольких сражений с Пиратами ковчег наконец остановился на горе Арарат, а когда воды отступили, для Ноя и его семьи настал длинный путь домой. И никто не мог отыскать пару единорогов, но они обнаружили сына Ноя, Хама, в задней комнате ковчега, ковыряющего в своих зубах чрезмерно большой зубочисткой, удивительно похожей на рог.

Как и Ной, его сыновья были по-настоящему предприимчивы, и они распространились по земле; Хам отправился к южным народам, положив род Хамитов; Сыр отправился к центральным народам, образовав род Сырков; а Омлет отправился на север, положив род Омлетов. Там они основали семейную столовую, где продавали еду туземцам.

Хам, будучи в некоторой мере смутьяном, всегда стремящимся выжать пару лишних шекелей, решился разработать продукт питания, который можно было изготовить из свиных рыл и того, что в столовых обычно выбрасывают на помойку. Он измельчил эти отходы и назвал получившееся блюдо «биточками». И он заручился поддержкой Нимрода в продаже биточков. Разумеется, продавалось оно не быстро и накапливалось на заднем дворе возле столовой, лёжа под солнцем, пока не сформировало нечто, напоминавшее надломленную башню.

Поскольку они не могли продать это как еду, Нимрод предложил назвать её Биточной башней и взимать баснословную сумму с прохожих, приходящих созерцать её величие. «Дурак рождается каждую минуту», – сказал он Хаму, и Хам согласился.

Вскоре ЛММ начал замечать вонь по всему небесному своду. Он спустился вниз и заявил: «Вонь от этой штуки достигла буквально самых небес. Вы отдаете себе отчет в том, что вы делаете?» Быстро сообразив, Нимрод сказал: «Мы построили её во славу твоего величия». Но ЛММ не купился. «Кажется, я говорил вам плодиться и размножаться, – сказал Он Нимроду. – И я подразумевал людей, а не мух». Нимроду не чем было на это ответить, поэтому ЛММ сказал ему: «Просто сломай её».

Поскольку Биточная башня не стала туристической достопримечательностью, на что уповал Нимрод, ему пришлось уступить пожеланию ЛММ. К сожалению, он сильно надышался тошнотворными биточными испарениями во время уборки, превратившись в бормочущего идиота.

И процветали закусочные, и устраивало праздники население и наполняло землю, пока не появилось так много поваров, готовящих еду быстрого приготовления, что ночной управляющий Фил убоялся восстания против своей власти.

И приказал он больше не нанимать на работу поваров, готовящих еду быстрого приготовления, но один юноша по имени Мосей, который был непоседлив и не лез за словом в карман, убедил принять его на работу, утверждая, что может приготовить «лучший папирус из ржи по эту сторону от Евфрата».

Мосей действительно готовил отменный папирус, он искусно пользовался фритюрницей, но в итоге устал от долгих часов работы и плохого обращения и однажды пришел в кабинет управляющего, бросил свой фартук на пол и сказал: «Я устал работать весь день напролёт. Я ухожу, чтобы стать Пиратом».

Это привлекло внимание ЛММ, и Он внимательно следил за судьбой Мосея. На самом деле несколько лет спустя ЛММ, устав от плохого обращения Фила с поварами, готовящими еду быстрого приготовления, и приобретая неважное расположения духа, увидел Мосея, отдыхающего в пустыне и составляющего планы по постройке огромного Пиратского Корабля, и ЛММ, приняв форму горящего, но не сгорающего жареного маршмэллоу*, велел Мосею вернуться и вывести всех поваров еды быстрого приготовления из-под контроля Фила. ЛММ приказал нанять этих поваров и организовать собственный ресторан, желательно специализирующийся на еде, которая более угодна Ему по вкусу. «Можешь дать ему название вроде “Оливковый Сад”. Ты мог бы управлять персоналом кухни», – сказал ЛММ. Но когда Мосей вернулся в закусочную, Фил отказался выплатить последнюю зарплату поварам, если те последуют за Мосеем.

Теперь ЛММ был очень зол на Фила, и покарал Он его следующими бедствиями:

Фил смягчился, и ЛММ приказал поварам, готовящим еду быстрого приготовления, праздновать каждый год «Пастху», праздник, когда ангел смерти с волосами в виде пасты проходит мимо каждого дома, дверной косяк которого помазан соусом.

И сказал ЛММ Мосею: «Этот месяц будет началом твоей новой ресторанной франшизы; он должен стать первым месяцем твоей новой жизни. Скажи всем поварам, готовящим еду быстрого приготовления следующее: "Начните готовить свой соус на десятый день сего месяца. Каждый человек должен готовить соус, слегка помешивая его. И если не окажется достаточно людей, чтобы съесть его, идите в дом родителей своей супруги или супруга"».

«Вы должны готовить соус до четырнадцатого дня того же месяца. Вы также должны взять немного соуса и помазать дверные косяки своих домов. Затем вы должны вылить остатки соуса в чашу, с горкой наполненную вашим любимым видом макарон, и должны это всё съесть».

«Подпоясавши талию, с повязкой на глазу и абордажной саблей в руке вы должны съесть всю пасту. Ибо вы больше не повара, готовящие пищу быстрого приготовления, но соус на дверях ваших будет служить знаком того, что вы Пираты!»

Хотя Фил и согласился с неохотой выплатить поварам, готовящим пищу быстрого приготовления, их последние зарплаты, как только Мосей увёл их из закусочной, тот передумал. Фил погнался за ними аж до гигантской красной лужи из соуса для спагетти, которая осталась после первого бедствия. ЛММ разделил Красную Лужу для Мосея, но Он не заметил, что Фил шёл по пятам. К несчастью, Фил был поглощён лужей и скатался в гигантскую фрикадельку.

Мосей стал «Пиратом Мосеем», а потом, как манна небесная – что в переводе с иврита означает «монстр», – с неба падали сухие макароны.

Пират Мосей действительно желал этот Пиратский Корабль, и, отбросив все вопросы трудового характера, он объявил, что теперь его банда – это Пираты, и он повёл Пиратов на вершину Горы Сальса, где, как он полагал, был велик шанс найти Пиратский Корабль, который он искал все эти годы. Но корабль они не нашли, и не знали они, что означает вести себя как подобает Пиратам – в конце концов они были всего лишь группой поваров, готовящих еду быстрого приготовления, – и снизошёл ЛММ, и заявил, что лучше бы им взяться за ум, потому как настоящим Пиратам место в открытых морях, а не на горе. И Пират Мосей смутился и не хотел сходить с горы, хотя остальные его товарищи вняли совету ЛММ и спустились в город у подножия Горы Сальса, и там ждали своего капитана. Наконец, ЛММ это надоело, и Он посетил Мосея на вершине горы и сказал ему, где найти море, и после того, как Он признал, что прошло много времени с момента Сотворения и что Он, наверное, изменил бы некоторые из своих решений, если бы Ему пришлось принять их снова, Он дал Пирату Мосею несколько советов в виде десяти каменных дощечек. Эти дощечки Мосей назвал «Заповедями» (поскольку у него было здоровое чувство драматизма), хотя повара, готовящие пищу быстрого приготовления, сбились с толку и ошибочно назвали их «Заправками»* – но из-за того, что это выражение было трудным, ЛММ назвал их «Лучше бы ты этого не делал». К несчастью, Мосей уронил две из них, спускаясь с горы, что отчасти объясняет шаткие моральные нормы пастафариан, оставшиеся же гласили следующее: