Кодекс Хейса: как из-за цензуры чуть не закрыли Голливуд?

Относительно недавно мы все смеялись и одновременно плакали из-за введения в России обновленных правил по возрастным ограничениям на ТВ и в фильмах. Ну вот эти вот заблюренные сигареты, рейтинги 18+ на некоторые серии “Ну, погоди!” и подобная дичь. Все видели, все угарали, всем это казалось верхом глупости.

Да и вообще при слове “цензура в кино” скорее всего приходит на ум советский кинематограф, что-то из исламских стран и КНДР. Но вот на кого подумаешь в последнюю очередь, так это на законодателя всех трендов киноиндустрии — на Голливуд.

Мало кто интересуется историей американского кинематографа и тем, через какие трудности ему пришлось пройти. А в истории Голливуда был период, когда кино так сильно душили цензурой, что кинотеатры почти опустели. Запреты были настолько дикими, а режиссеры и киностудии придумывали такие схемы для их обхода, что нам даже представить сложно.

Давайте поговорим по порядку, как и почему появился “Кодекс Хейса”, кто запрещал показывать спальни на киноэкранах, почему американские киноделы 20-го века вынуждены были цензурировать все свои фильмы и как эта кинематографическая империя лжи пала?

Начало 20 века стало временем зарождения американской киноиндустрии и Голливуда. Маленькие киностудии объединялись в крупные кинокомпании, снималось все больше картин, применялись новые технологии. В общем, киножизнь кипела, уже в 1920 году в Голливуде снимали до 800 фильмов в год. А дальше было только больше.

Такое бурное развитие радовало почти всех. Кинокомпании богатели, зарабатывая огромные деньги, актеры, режиссеры и другие участники съемок были обеспечены работой за очень хорошие деньги, а зрители могли наслаждаться очень качественным и разнообразным кино.

А кино было действительно разным, на любой вкус и цвет. Но самое главное, кинематограф не стеснялся показывать самые грязные и жесткие реалии жизни. На экранах было все: алкоголь, мафия, секс, кровь и жестокость, мат, все, что шокирует и привлекает внимание.

Многие фильмы той эпохи достаточно описать одной фразой, и уже будет понятно, что именно в них привлекает толпу. Фильм “Герои на продажу” 1933 года показывает нам историю ветерана Первой Мировой, который подсел на морфин. Драма “Марокко” 1930 года демонстрирует первый в истории американского кино поцелуй двух девушек. А знаменитое “Лицо со шрамом” 1932 года вообще воспевает жизнь мафиози, основываясь на многих реальных фактах из биографии Аль Капоне.

Такая же ситуация была и в самой киноиндустрии. Регулярно появлялись новости о том, что очередная звезда голливуда перебрала запрещенных веществ и погибла. Очередного режиссера застрелили, очередная актриса со скандалом развелась со своим мужем ради романа с режиссером ну и прочие невыдуманные истории, о которых невозможно молчать.

К концу 20-х, когда в США началась Великая Депрессия, все эти грязные подробности стали привлекать людей еще больше, потому что позволяли отвлечься от печальной реальности. Но у всего есть обратная сторона, у любителей голливудской чернухи она тоже была.

Среди консерваторов, которые топили за традиционные ценности, святую веру и строгую мораль, нарастало недовольство развратом, который пропагандирует “фабрика грез”. А так как консерваторов было достаточно много, и многие из них были при власти, они естественно решили, что пора спасать неокрепшие умы обывателей. Ну а лучший вариант, который обычно могут предложить моралисты, это цензура.

Самыми активными противниками киноделов выступили католические общины, которых было большое количество по всей стране. Они стали добиваться бойкота почти каждого фильма, который должен был выйти на киноэкраны. И часто католики-моралисты добивались успеха. То в одном штате, то в другом власти соглашались с протестующими и запрещали премьеры фильмов. Кинопрокатчики терпели убытки, но поделать с этим ничего не могли.

Кинематограф на тот момент не считался видом искусства и закон не защищал его от цензуры. А слова о том, что авторы фильмов просто выражают свои мысли на экране, а значит нельзя мешать их свободе самовыражения, не работали. Консерваторы были гораздо сильнее и кричали гораздо громче.

Постепенно все больше штатов стали вводить различные ограничения для фильмов. Пока что это все было лишь на местном уровне, а зачастую вообще не закреплялось законами, просто кинопрокатчикам в кабинетах намекали, что такой то фильм показывать не стоит, а прокатчики во избежание конфликтов с властью соглашались.

Но этих ограничений моралистам-консерваторам оказалось мало, и они решили пойти дальше. С 1922 года в США работала Ассоциация производителей и дистрибьюторов фильмов, которая объединяла 5 крупнейших кинокомпаний. Эти кинокомпании не только снимали фильмы, но и владели почти всеми кинотеатрами в США, то есть почти вся киноиндустрия была под их контролем.

Председателем это ассоциации был Уильям Хейс. Этот товарищ был в прошлом старостой церковной общины, так что его кандидатура очень нравилась консерваторам. Через Хейса они и стали пропихивать цензуру в кино.

Начал Хейс с того, что составил список слов и фраз, которые считались нецензурными и не должны были звучать в фильмах. А затем обязал показывать ему все киноленты перед тем, как распространять их по кинотеатрам. И вроде бы это кажется нормальным шагом, нечего с экранов материться, но это было лишь начало.

В 1929 году к Хейсу пришли его давние друзья — священник-иезуит Дэниел Лорд и издатель католического журнала Мартин Куигли. Пришли они не с пустыми руками, а с целым сводом правил, которые по их мнению должны были спасти кино от похоти, разврата, жестокости и другой грязи. Хейс этот свод правил прочитал и решил, что его друзья отлично шарят в правильных ценностях и морали, а потому надо эти правила принимать.

В марте 1930 года этот документ, получивший название “Кодекс Хейса” был принят Ассоциацией производителей и дистрибьюторов фильмов. А как мы помним, под контролем этой ассоциации была почти вся американская киноиндустрия.

Первые строки кодекса звучали так: “производители кинофильмов осознали необходимость и возможность утвердить настоящий Кодекс, устанавливающий принципы производства кинофильмов”. То есть все подавалось так, что киноделы сами решили навесить на себя цензуру, потому что понимают, какое тлетворное влияние оказывали на общество.

На самом деле кинокомпании конечно же были совсем не рады такому раскладу, но им пришлось выбирать меньшее из зол. Кодекс Хейса носил рекомендательный характер и не имел юридической силы, а значит эта петля душила не так сильно, как могла бы душить петля из законов, принятых правительством. А консерваторы-моралисты вполне могли пропихнуть такие законы в Сенат.

Что же запрещал кодекс? Да почти все, что делало кино таким привлекательным. Фильмы из свободного и дерзкого творчества превратили в рафинированную агитку католиков. Основные принципы кодекса говорили, что кино никогда не должно тлетворно влиять на психику и моральные устои человека, не должно вызывать симпатий к тому, что порицается моральными нормами и обязано продвигать правильные, здоровые ценности.

Дальше шли более конкретные указания. Например, недопустимыми считались любые нетрадиционные формы любви, страстные поцелуи и объятия, любовь между цветными и белыми, сексуальные извращения и сексуальное рабство белого человека, упоминания венерических болезней, демонстрация сцен деторождения, показ детских половых органов, оправдание супружеской измены и вообще все, что идет вразрез с традиционными семейными ценностями.

Также запрещались непристойные шутки и даже намеки на что-то нецензурное. Под запрет попадали любые упоминания бога, черта, дьявола и прочие ругательства.

Следующие строки кодекса касались обнаженки. Нельзя было демонстрировать обнаженное тело даже в виде силуэтов и теней. Любые развратные и пошлые высказывания, намекающие на наготу и сексуальность тоже запрещались. Да ладно высказывания, даже спальни кодекс рекомендовал показывать в кадре как можно реже, ведь все мы знаем, чем могут заниматься в спальне, да?

Дальше кодекс говорил о том, что преступления и преступники на экране должны быть строго негативными персонажами. Сцены преступлений демонстрировать запрещено, на экране нет места ни кровавым убийствам, ни даже контрабанде или другим противозаконным действиям. Да и вообще лучше бы писать сценарий, в котором не будет упоминаться нарушение закона, но если уж оно там есть, то обязательно в конце надо найти виновного и наказать его.

А, если вдруг захочется показать на экране коррупцию, к примеру, нечестного судью, то обязательно надо четко дать понять зрителю, что это только вот этот вот судья такой, а остальные все честные и правильные винтики системы. Ну а нечестный судья должен быть обязательно наказан, про это не забываем.

Да и вообще власть нужно всегда показывать только с почтением и уважением. Представители государства всегда должны быть благородными, честными и правильными, а остальные герои фильма должны их уважать. То же самое относилось и к служителям церкви.

Ну и напоследок авторы кодекса оставили себе пространство для маневра, написав, что в целом киноделы должны придерживаться “общих моральных принципов и правил хорошего вкуса”. Формулировка максимально водянистая.

Когда правила были установлены, надо было решить, кто и как будет следить за их соблюдением. Для этой задачи нашелся отличный человек — полковник Джой Джонс. Он явно был фанатом своего дела, потому что отсматривал по 500 фильмов в год и тщательно искал в них любые намеки на 18+, нецензурную лексику и другую запрещенку.

Даже во время Великой Депрессии, когда кинотеатры и так сильно страдали от падения количества зрителей, Джонс старался цензурить фильмы изо всех сил. Правда в итоге он своими требованиями и замечаниями стал так душить киноделов и прокатчиков, что они начали изворачиваться и обходить ограничения.

Например, Джонс сильно докопался до знаменитого фильма “Лицо со шрамом”. Несколько лет фильм не пропускали в прокат, из-за того, что он ну совсем не уважал правила и ограничения кодекса Хейса. В итоге Джонс дошел до абсурда и потребовал добавить к названию фильма фразу “Позор нации”, чтобы ни у кого не возникло симпатий к главному герою - мафиози.

Чтобы утихомирить цензоров режиссер и продюсер фильма решили добавить в конец сцену суда и казни главного героя. Кодекс ведь требовал, чтобы преступники в кино всегда наказывались, ну вот, пожалуйста. Но и это не помогло, Джонс по-прежнему душнил и не пропускал кино в американский прокат.

В итоге авторы фильма плюнули на Джонса с его требованиями, выкинули сцену суда и казни из концовки и пошли договариваться о прокате с местными властями штатов. В некоторых штатах им пошли навстречу и фильм все-таки вышел на большие экраны.

И таких вот историй борьбы цензоров и режиссеров за кино было очень много. Особенно сильно Джой Джонс хейтил хоррор-фильмы, поэтому режиссерам, желающим снять что-то в этом жанре было совсем тяжело.

К слову, хорроры в те времена в США вообще не особо уважали. Мы уже рассказывали про то, как душили цензурой хоррор-комиксы. Для них тоже был составлен специальный свод правил и запретов, многие из которых звучат буквально так же, как и в кодексе Хейса. Ссылку на выпуск про хоррор комиксы можно найти в описании.

Больше всего с жанром хоррор работала студия “Universal”, поэтому им пришлось тяжелее всего. В 1931 году в прокат вышел знаменитый “Франкенштейн” Джеймса Уэйла, который спас многие кинотеатры от разорения, потому что люди шли на него толпами. По этому поводу Джонс стал заваливать Хейса письмами о том, что нужно прекращать волну ужасов.

Главного цензора США беспокоило то, что многие студии, глядя на успех “Франкенштейна” решили снять свои хорроры. А это значит, что в кинотеатрах фильмы ужасов пойдут буквально один за другим, а в кино ходят дети, а нежная детская психика по любому пострадает, поэтому надо уже сейчас запретить прокат “Франкенштейна”, да и остальным студиям сказать, что хорроры на большие экраны никто не пустит.

В 1932 году на место Джоя пришел новый блюститель морали по имени Джеймс Уингейт, но он ничего нового в дело цензуры не привнес. Наверное поэтому его довольно быстро заменили на более активного и подходящего человека. Новым цензором стал католический журналист Джозеф Брин.

Этот уважаемый джентльмен покромсал около 36% фильмов, которые выходили в течение следующих двух лет в штате Нью-Йорк. Брин часто аргументировал свои правки тем, что кино куда более реалистично, чем книги, а значит в фильмах недопустимо многое из того, что разрешено другим видам творчества.

Но тут киностудиям совсем уже надоели вечные требования убрать те или иные сцены, поэтому киноделы стали придумывать способы обходить цензуру. Один из первых и самых популярных вариантов — поместить вырезанные цензурой кадры на постеры. Да, это по сути было обманом зрителя, ведь этих кадров в кино он не видел, но зато делало фильму отличную рекламу.

Например, цензура штата Нью-Йорк потребовала выбросить из хоррора «Убийство на улице Морг» «все кадры с девушкой на кресте… все кадры с мучениями жертв и доктором в операционной… и все эпизоды истязания парижской проститутки». При этом никто не смог запретить руководству нью-йоркского кинотеатра «Mayfair Theatre» разместить в вестибюле плакаты, изображающие те самые удаленные сцены со всеми деталями и подробностями.

В следующий год Кодекс Хейса наверстал упущенное, покромсав такие хорроры, как «Уродцы», «Тайна музея восковых фигур», «Монстр на свободе», «Кинг-Конг», «Маска Фу Ман Чу» и «Убийство в зоопарке».

Несмотря на все эти ограничения и запреты количество кинотеатров в США, а также и количество людей, увлекающихся кино, росло. Даже в самых маленьких городах люди стали ждать выхода фильмов и своими деньгами поддерживать производителей кино.

Консерваторов это совсем не устраивало, ведь теперь доступ к “пагубному контенту” имели не только относительно продвинутые жители крупных городов, но и обычные фермеры и работяги из провинции. А по мнению цензоров на таких людей кино воздействовало еще хуже.

В ответ на эту ситуацию Ассоциация кинопроизводителей стала еще активнее вмешиваться в производство фильмов и навязывать свои запреты и ограничения. В апреле 1934 года американская католическая община организовала “Католический легион благопристойности” и стала угрожать Голливуду.

Католики-консерваторы говорили, что если киноделы на начнут строго соблюдать все ограничения и запреты, то в правительство будет внесено предложение установить федеральную цензуру или даже вообще закрыть Голливуд.

Эта угроза оказалась действительно страшной для киноделов, и они все-таки прогнулись под требования цензуры. Пришлось внимательно перечитать Кодекс и начать соблюдать его.

С 1 июля 1934 года без специальной заставки-сертификата с упоминанием о том, что «картина одобрена Администрацией производственного кодекса», не мог выйти в прокат ни один фильм. И в течение 34 лет с того момента почти все фильмы, снятые в США, проходили проверку Кодексом Хейса. По другому попасть в кинотеатры лента просто не могла.

Иногда пытались проводить несогласованные показы фильмов, которые не прошли цензуру, но за такое наказывали огромными штрафами. Цензура дошла до того, что студии стали отправлять на проверку даже не отснятые материалы, а сценарий. Из него вычеркивалось все, что цензоры считали неприемлемым, и уже потом по одобренной версии сценария начинали снимать фильм.

Но даже на этом цензоры не остановились. Они стали влиять не только на производство фильмов, но и на тех, кто в этом процессе участвует. В контракты кинозвезд стали включать пункты, позволяющие киностудиям увольнять их с проектов за скандальное поведение в личной жизни.

Например, после того, как актриса Ингрид Бергман ушла от мужа к итальянскому режиссеру Роберто Росселлини, она долго не могла найти работу в Голливуде.

Чем дальше, тем больше власти чувствовали за собой те, кто следил за моральным обликом кинематографа. То ли наслаждаясь своей властью, то ли из желания показывать, что они активно и плодотворно работают, цензоры стали запрещать все больше и больше.

К примеру, в список запрещенных слов и выражений попали такие слова как «жиголо», «пьянчуга», «панк» и «сексапил», а также «девственница». Радовало только одно, иногда через суд удавалось добиться отмены запрета того или иного фильма. Например, фильму Отто Премингера «Синяя луна» из-за слов «девственница», «беременность» и «соблазнить» отказали в прокате в штате Канзас. Помочь смог только Верховный суд. Он разрешил прокат, отменив решение цензоров.

Дошло до того, что католики заставляли мужа и жену на киноэкране спать в разных кроватях и ввели норму на расстояние между этими кроватями. Образцом этого глупого требования стала комедия Фрэнка Капры «Это случилось однажды ночью». Цензоры потребовали повесить между кроватями заслон из одеяла.

Давили моралисты не только на кино, но и на мультфильмы. Некогда популярный мультсериал про красотку Бетти был закрыт, так как интерес к нему совсем пропал. Это произошло после того, как Бетти пришлось убрать декольте и удлинить юбку по решению цензоров. Новый образ героини был никому не интересен.

Один из эпизодов приключений Вуди Вудпекера также лег на полку, поскольку действия Вуди были расценены как криминальные. Многие другие мультики также подверглись переработке, чтобы соответствовать требованиям Кодекса. Очевидно, переработка эта никогда не делала мультфильм лучше.

Многие фильмы, ставшие впоследствии мировыми хитами, также подвергались цензуре и критике со стороны католиков-консерваторов. Легендарная «Касабланка» считалась неприличной, потому что там показывалась любовь вне брака. «Тарзан» подвергся осуждению за то что голый дикарь претендовал на связь с цивилизованной белой женщиной. А изначально цензоры вообще потребовали убрать волосы с гружи Тарзана, так как волосатость нарушала Кодекс Хейса.

На съемочных площадках всегда присутствовали сотрудники Ассоциации, следившие за соблюдением всех правил. Они измеряли длину платьев и глубину декольте, оценивали яркость макияжа женщин и внешний вид мужчин. Все должно было соответствовать Кодексу.

Все действия Ассоциации привели к тому, что кино стало совершенно неинтересным. Вместо сочных, жизненных, иногда провокационных, но реалистичных сцен зрителю предлагали смотреть на рафинированную картинку, которую показывали им католики-консерваторы. После 20-х, которые отметились расцветом Голливуда и американского кинематографа, начался большой спад зрительского интереса.

Дополнительной проблемой стало европейское кино, которое никто не душил такой цензурой. Глядя на успехи европейских коллег, американские режиссеры снова стали придумывать уловки для обхода Кодекса.

Например, Альфред Хичкок обошел ограничение на трехсекундную длительность экранного поцелуя, заставив Кэри Гранта и Ингрид Бергман в фильме «Дурная слава» прерывать свой поцелуй каждые три секунды, и в итоге растянул сцену на две с половиной минуты.

В «Унесенных ветром» зрителю показали сцену родов. Сделано это было с помощью падающих на стену теней, что помогло обойти цензуру. Также тема мести, невозможная при показе в современной Америке, периодически всплывала в вестернах, на которые запрет не распространялся.

Но все это было лишь уловками киноделов, реальные изменения начались только после 1945 года. Во-первых, Хейс ушел со своего поста, а Ассоциацию производителей и прокатчиков фильмов возглавил другой человек.

Во-вторых, в 1948 году Верховный суд США постановил, что крупные киностудии не должны быть и производителями и распространителями фильмов. Если раньше в Ассоциации состояли 5 крупнейших сетей, которые контролировали и съемки, и прокат в кинотеатрах, то теперь кинотеатры пришлось продать, и Ассоциация потеряла власть над прокатом.

После того, как кинотеатры стали самостоятельными, в них пошел мощный поток кинолент из европы и от независимых американских студий. Раньше показывать такое кино никто бы не разрешил, а теперь никто не мог запретить.

Ассоциация не сдавалась без боя и вводила новые ограничения и требования, только их уже никто особо не слушал. А в 1952 году вообще произошел прецедент, изменивший отношение к кинематографу в США.

Итальянский фильм «Любовь», снятый Роберто Росселлини, затрагивал тему религии, за что был запрещен к показу в США. Дистрибьютор Джозеф Вильсон подал в суд и неожиданно выиграл дело. С этого момента действие Первой поправки распространилось на кинематограф, а это полностью меняло дело.

До этого момента кино считалось "чисто коммерческим предприятием, созданным и функционирующим исключительно с целью извлечения прибыли", а благодаря Первой поправке кино получило статус художественного высказывания.

После этого вся система цензуры начала разваливаться на куски. Постепенно начали отменяться то одно, то другое ограничение. В течение следующих 10 лет в кино разрешили показывать и внебрачную любовь, и обнаженку в пределах разумного, и различные интимные подробности.

Даже если цензоры пытались раскритиковать и запретить какой-либо фильм, у них все реже это получалось. Например, “В джазе только девушки”, который в оригинале назывался “Некоторые любят погорячей”, пытались запретить из-за того, что в фильме было буквально все, против чего боролись католики-моралисты: героиня-алкоголичка, азартные игры, гангстеры и рэкет, а также переодевание мужчин в женщин, что вообще неприемлемо для показа. Прокатное удостоверение фильму не дали, но во многих штатах он все равно вышел на киноэкраны.

К 1966 году Кодекс сдулся до всего 10 пунктов. В том же году главой Американской киноакадемии стал Джек Валенти, который добился разрешения на использование почти любых слов в кино. Из длинного списка запретных фраз осталось лишь грубое слово “трахаться”, все остальное можно было говорить в кадре.

В 1968 году стало ясно, что на Кодекс Хейса всем уже плевать. Даже если картину запрещали цензоры, она все равно попадала на экраны кинотеатров. Глядя на это, осенью 1968 года Кодекс заменили на систему возрастной маркировки. Эта система в принципе ничего не запрещала, а просто показывала, для какой аудитории рекомендован тот или иной фильм.

Сейчас, несмотря на то, что за киноиндустрией довольно внимательно следят различные организации, мы точно не можем сказать, что фильмы жестко цензурируют. Да, есть возрастные ограничения, есть темы, которые менее желательны для показа, но все-таки фильмы не выглядят пластиковыми и нереальными.

При этом нередко звучит мнение о том, что нужно внимательнее относиться к тому, что попадает на киноэкраны. 20 век прошел и католики-моралисты уже не имеют такого влияния на творчество, но их идеи так или иначе живы.

А как вы относитесь к цензуре в кино? Считаете, что нужно давать творцам полную свободу или выступаете за четкий свод правил и ограничений, такой как Кодекс Хейса? Делитесь своим мнением в комментариях.